А еще Альберт надеялся выйти на убийц Кристины. В тюрьме, на зоне он много думал, анализировал, людей искал, спрашивал, но добился только одного — всех подозреваемых исключил из списка. Никого не осталось. Список пуст, и Альберт не знал, где искать какого-то Никодима. Но рано или поздно он на него выйдет. Потихоньку, потихоньку, но выйдет. Сама интуиция подсказывала.
В доме работали менты, на Альберта они не обращали внимания. Он протопил баньку, намылся, напарился, переоделся в чистое, благо, в сумке имелось сменное белье. Не с луны же он свалился.
Он с интересом смотрел на бутылку виски в банном баре, когда в сопровождении Филимона и Мирона появился Антрацит.
— Можешь плеснуть под жабры, — правильно понял его Юрий Витальевич.
Знал он, что Альберт ничего и никогда не возьмет без спросу. И дело даже не в понятиях, гордость не позволит. У лоха да, у лоха взять — святое дело, но Антрацит — очень уважаемый вор. В законе.
— И мне налей, — сказал босс, усаживаясь в кресло.
Устал он очень от общения с ментами. Да и труп любимой девушки увезли. Альберт знал, каково это: знать, что тело любимой женщины лежит на анатомическом столе, любой может поглумиться над ним.
Альберт наполнил стакан на два пальца, подал авторитету.
— Мне тоже! — небрежно глянув на него, чуть ли не потребовал Мирон.
На Альберта он смотрел как на полное ничтожество. И за это вообще не удостоился взгляда. Альберт посмотрел на Филимона сквозь него.
— Менты уехали? — тихо спросил он.
— Да, уехали, — глянув на вора, пожал плечами тот.
Вся информация только с позволения босса.
— Уехали менты… — вздохнул Антрацит. — Несчастный случай.
— А картина? — спросил Альберт.
— Какая картина?! — удивленно повел бровью босс.
И Мирон заметно напрягся.
— Ну, купальщица там под водопадом. Мазня, вы сказали. Но дорогая. Очень дорогая.
— Очень дорогая.
— Мне кажется, картину подменили. Вместе с рамой.
— Картину подменили?! — На стол с громким стуком опустился стакан.
— Утверждать я не могу, в живописи не разбираюсь. Но все багеты в кабинете одинаковые, из красного дерева, и у «Купальщицы» тоже, но рамка из другой партии.
— Ну да, ты крутился у картины, — кивнул Антрацит, не мигая глядя на Альберта.
— Так, может, он ее и подменил? — фыркнул Мирон.
Но Альберт его как будто не услышал.
— Картину недавно снимали, там царапина на стене, — продолжал он. — Крошки от краски на панель просыпалась.
— Какие еще крошки? — Мирон поднес палец к виску.
— Такие же, как у тебя на печатке. — Альберт наконец-то вперил в него взгляд.
— На моей печатке? — Мирон инстинктивно завел руку за спину.
И Антрацит это заметил. И подал знак Филимону. Тот схватил Мирона за руку, вор подошел, глянул на печатку. А краски на камне уже и нет, видно, Мирон успел стереть — или случайно, или преднамеренно. А вот древесные волокна на рукаве остались.
— Не вижу краски, — качнул головой Антрацит.
— Ты мне за это, падла, ответишь! — рыкнул Мирон.
Альберт едва сдержался, чтобы не врезать ему. За «падлу» и пальцем в глаз ткнуть можно, он это умел. Но бить Мирона значило затянуть время, а обосновывать предъяву нужно быстро и внятно.
— А это? — Альберт стряхнул с его рукава древесную пыль.
— Что — это?
Альберт вышел из помещения, кивком увлекая за собой всех. Дровница примыкала к раздевалке, Альберт безо всякого стеснения обрушил поленницу, взгляду открылась картина, упакованная в брезент. Осталось только выдернуть ее из чехла, и Альберт это сделал.
— Не понял! — Антрацит большими глазами смотрел на свою «Купальщицу».
— Когда ты картину дернуть успел? — спросил и тут же пришел в движение Мирон.
Он собирался схватить Альберта за шею, но нарвался на упреждающий удар — кулаком в челюсть. Сила удара усадила его на задницу.
— Знаешь, если бы ты случайно убил Юлю, я бы никому ничего, — сказал Альберт, нависая над ним. — Я своих пацанов не сдаю! Но ты крыса, Мирон! Крыс я давил, давлю и давить буду!
— Ты Юлю убил? — багровый от злости, спросил Антрацит.
— Да гонево это! — Мирон беспомощно смотрел на него.
— Юля в бассейне купалась, там, наверное, и душ принимала. Но в этот раз не приняла. Куда-то заспешила. Сразу из бассейна на второй этаж поднялась. Там и столкнулась с крысой, которая тащила украденную картину. И эта крыса ее убила… Я не знаю, нашли ли менты заколку на втором этаже. Юлину заколку.
— Да что-то находили, — кивнул Филимон, завороженно глядя на Альберта.
— И тело на экспертизу взяли. Завтра они узнают, что причиной смерти стал перелом шеи. С лестницы Юля падала уже мертвой. Мирон держал ее за шкирку, чтобы она не упала раньше времени. По перилам она не проехала и метра.
— Ты Юлю убил? — Багровый цвет лица у Антрацита сменился на черный. На цвет смерти. Для Мирона.
— Да не хотел я! — Мирон не выдержал давления и рухнул перед боссом на колени.
— Ну ты и мразь!
Антрацит выразительно посмотрел на Филимона, Альберт знал, что это значит. Мирон приговорен, а исполнять приговор придется им с Филимоном.
— Завтра менты вернутся, — сказал Альберт. — Поймут, что Юлю убили, убийцу искать будут.
Но Антрацит даже не шелохнулся. Плевать ему на ментов, когда он сам может покарать преступника.
— И картину кто-то заказал. Вряд ли Мирон сам додумался, — подсказал Альберт.
— Кто заказал мою «Купальщицу»? — тяжело роняя слова, спросил Антрацит.
— Я скажу! Скажу! — зачастила «крыса».
— Кто?
— Я не знаю, человек какой-то подъехал, сказал, дело есть на миллион долларов.
— Картина шесть миллионов стоит.
— Ну, мне пол-ляма…
— Сдохнешь за бесплатно. Если мы не сможем выйти на этого урода.
— Сможете! Сможете! — закивал Мирон. — Он мне завтра позвонит, я скажу, что картина у меня.
— Позвонит. И ты ему скажешь.
Антрацит всем видом давал понять, что смертная казнь не отменяется, Мирон всего лишь получает отсрочку приговора. Но если он сделает все как надо, кто знает, может, у него и появится шанс выжить?
Глава 2
Площадка перед автосалоном огорожена, на въезде шлагбаум, охранник — не самое удачное место для деловой встречи. Но именно здесь заказчик картины забил стрелку Мирону.
— Не нравится мне все это, — сказал Альберт, глядя по сторонам. — Что-то здесь не то.
— Менты? — спросил Филимон.
Все тот же «БМВ» в их распоряжении. Но есть еще машина, там бойцы из подконтрольного ЧОПа. Как только Мирон выйдет из белого «Гольфа», они отработают под ментовский спецназ, чтобы у случайных прохожих не возникло вопросов. Не те сейчас времена, чтобы беспределить в открытую. И сейчас можно все, но аккуратно.
— Не знаю.
Ограда из тонких широких прутьев, за ней шумело шоссе, видно, как машины несутся на выезд из Москвы, но не все, некоторые припаркованы на обочине. Альберта заинтересовала серебристая «десятка» с затемненными окнами. Не видно, кто в салоне. Но видно, что кто-то в нем есть.
На эту «десятку» Альберт и указал.
— А давай-ка прокатимся!
— Куда прокатимся? А, Мирон!
— ЧОПы отработают!.. Давай!
— Извини, братан, но я за старшего! — мотнул головой Филимон. — Я за весь расклад отвечаю!
— Ну хорошо.
Интуиция уже не шептала, она говорила в голос, звала. И предупреждала. Противник вооружен, а у Альберта только нож.
Этот нож он и вложил в рукав прежде, чем открыть дверь машины. Через проходную вышел к шоссе. В этот момент все и закрутилось. Мирон вышел из «Гольфа», чоповцы взяли старт, схватили заказчика, вытащили из машины. Альберт шел по тротуару между бордюром шоссе и оградой стоянки. Он видел, как из «десятки» высунулся ствол, оснащенный глушителем.
— Атас! — во все горло заорал он.
Но изменить ничего не смог. Киллер выстрелил практически сразу. Причем два раза, интервал между выстрелами максимум секунда. Первую пулю получил заказчик, вторую исполнитель. Как падает с пробитой головой Мирон, Альберт видел краем глаза. Он со всех ног бежал к «десятке», но не успевал. Машина сорвалась с места еще до того, как он мог прицельно метнуть в нее нож, стремительно набрала скорость и скрылась в попутном потоке автомобилей.
— Черт!
Интуиция Альберта не подвела, его подвел Филимон. Он уже понял, как облажался, но при этом начальственно и даже с осуждением хмурил брови:
— Не догнал?
Альберт его понимал. Пацан реально болел за дело, переживал за результат, возможно, даже правильно сделал, что не пошел у него на поводу.
— И не догонял. Не было ничего, — сказал он, давая понять, что ничего не скажет Антрациту.
Не станет он подставлять друга.
— Ну да, не было, — закивал Филимон.
— С ментами разбирайся сам. Я тут мимо проходил.
Справка об освобождении скорее клеймо, чем документ. Церемониться с Альбертом не станут, сначала в «обезьянник», затем уже вопросы по существу.
— А-а, ну да…
И заказчика убили выстрелом в голову, и Мирон стал жертвой такого же меткого, а главное, быстрого выстрела. Работал профессионал.
— Я думаю, картину хотел взять кто-то очень крутой, — вслух подумал Альберт, глядя на охранника в белой рубашке, который с испуганным лицом говорил с кем-то по мобильнику. Или до ментов дозвонился, или до начальства. Паника у него. Паника у всех. Альберт и сам хотел слинять отсюда, еле сдерживался от искушения.