А еще Альберт надеялся выйти на убийц Кристины. В тюрьме, на зоне он много думал, анализировал, людей искал, спрашивал, но добился только одного — всех подозреваемых исключил из списка. Никого не осталось. Список пуст, и Альберт не знал, где искать какого-то Никодима. Но рано или поздно он на него выйдет. Потихоньку, потихоньку, но выйдет. Сама интуиция подсказывала.

В доме работали менты, на Альберта они не обращали внимания. Он протопил баньку, намылся, напарился, переоделся в чистое, благо, в сумке имелось сменное белье. Не с луны же он свалился.

Он с интересом смотрел на бутылку виски в банном баре, когда в сопровождении Филимона и Мирона появился Антрацит.

— Можешь плеснуть под жабры, — правильно понял его Юрий Витальевич.

Знал он, что Альберт ничего и никогда не возьмет без спросу. И дело даже не в понятиях, гордость не позволит. У лоха да, у лоха взять — святое дело, но Антрацит — очень уважаемый вор. В законе.

— И мне налей, — сказал босс, усаживаясь в кресло.

Устал он очень от общения с ментами. Да и труп любимой девушки увезли. Альберт знал, каково это: знать, что тело любимой женщины лежит на анатомическом столе, любой может поглумиться над ним.

Альберт наполнил стакан на два пальца, подал авторитету.

— Мне тоже! — небрежно глянув на него, чуть ли не потребовал Мирон.

На Альберта он смотрел как на полное ничтожество. И за это вообще не удостоился взгляда. Альберт посмотрел на Филимона сквозь него.

— Менты уехали? — тихо спросил он.

— Да, уехали, — глянув на вора, пожал плечами тот.

Вся информация только с позволения босса.

— Уехали менты… — вздохнул Антрацит. — Несчастный случай.

— А картина? — спросил Альберт.

— Какая картина?! — удивленно повел бровью босс.

И Мирон заметно напрягся.

— Ну, купальщица там под водопадом. Мазня, вы сказали. Но дорогая. Очень дорогая.

— Очень дорогая.

— Мне кажется, картину подменили. Вместе с рамой.

— Картину подменили?! — На стол с громким стуком опустился стакан.

— Утверждать я не могу, в живописи не разбираюсь. Но все багеты в кабинете одинаковые, из красного дерева, и у «Купальщицы» тоже, но рамка из другой партии.

— Ну да, ты крутился у картины, — кивнул Антрацит, не мигая глядя на Альберта.

— Так, может, он ее и подменил? — фыркнул Мирон.

Но Альберт его как будто не услышал.

— Картину недавно снимали, там царапина на стене, — продолжал он. — Крошки от краски на панель просыпалась.

— Какие еще крошки? — Мирон поднес палец к виску.

— Такие же, как у тебя на печатке. — Альберт наконец-то вперил в него взгляд.

— На моей печатке? — Мирон инстинктивно завел руку за спину.

И Антрацит это заметил. И подал знак Филимону. Тот схватил Мирона за руку, вор подошел, глянул на печатку. А краски на камне уже и нет, видно, Мирон успел стереть — или случайно, или преднамеренно. А вот древесные волокна на рукаве остались.

— Не вижу краски, — качнул головой Антрацит.

— Ты мне за это, падла, ответишь! — рыкнул Мирон.

Альберт едва сдержался, чтобы не врезать ему. За «падлу» и пальцем в глаз ткнуть можно, он это умел. Но бить Мирона значило затянуть время, а обосновывать предъяву нужно быстро и внятно.

— А это? — Альберт стряхнул с его рукава древесную пыль.

— Что — это?

Альберт вышел из помещения, кивком увлекая за собой всех. Дровница примыкала к раздевалке, Альберт безо всякого стеснения обрушил поленницу, взгляду открылась картина, упакованная в брезент. Осталось только выдернуть ее из чехла, и Альберт это сделал.

— Не понял! — Антрацит большими глазами смотрел на свою «Купальщицу».

— Когда ты картину дернуть успел? — спросил и тут же пришел в движение Мирон.

Он собирался схватить Альберта за шею, но нарвался на упреждающий удар — кулаком в челюсть. Сила удара усадила его на задницу.

— Знаешь, если бы ты случайно убил Юлю, я бы никому ничего, — сказал Альберт, нависая над ним. — Я своих пацанов не сдаю! Но ты крыса, Мирон! Крыс я давил, давлю и давить буду!

— Ты Юлю убил? — багровый от злости, спросил Антрацит.

— Да гонево это! — Мирон беспомощно смотрел на него.

— Юля в бассейне купалась, там, наверное, и душ принимала. Но в этот раз не приняла. Куда-то заспешила. Сразу из бассейна на второй этаж поднялась. Там и столкнулась с крысой, которая тащила украденную картину. И эта крыса ее убила… Я не знаю, нашли ли менты заколку на втором этаже. Юлину заколку.

— Да что-то находили, — кивнул Филимон, завороженно глядя на Альберта.

— И тело на экспертизу взяли. Завтра они узнают, что причиной смерти стал перелом шеи. С лестницы Юля падала уже мертвой. Мирон держал ее за шкирку, чтобы она не упала раньше времени. По перилам она не проехала и метра.

— Ты Юлю убил? — Багровый цвет лица у Антрацита сменился на черный. На цвет смерти. Для Мирона.

— Да не хотел я! — Мирон не выдержал давления и рухнул перед боссом на колени.

— Ну ты и мразь!

Антрацит выразительно посмотрел на Филимона, Альберт знал, что это значит. Мирон приговорен, а исполнять приговор придется им с Филимоном.

— Завтра менты вернутся, — сказал Альберт. — Поймут, что Юлю убили, убийцу искать будут.

Но Антрацит даже не шелохнулся. Плевать ему на ментов, когда он сам может покарать преступника.

— И картину кто-то заказал. Вряд ли Мирон сам додумался, — подсказал Альберт.

— Кто заказал мою «Купальщицу»? — тяжело роняя слова, спросил Антрацит.

— Я скажу! Скажу! — зачастила «крыса».

— Кто?

— Я не знаю, человек какой-то подъехал, сказал, дело есть на миллион долларов.

— Картина шесть миллионов стоит.

— Ну, мне пол-ляма…

— Сдохнешь за бесплатно. Если мы не сможем выйти на этого урода.

— Сможете! Сможете! — закивал Мирон. — Он мне завтра позвонит, я скажу, что картина у меня.

— Позвонит. И ты ему скажешь.

Антрацит всем видом давал понять, что смертная казнь не отменяется, Мирон всего лишь получает отсрочку приговора. Но если он сделает все как надо, кто знает, может, у него и появится шанс выжить?

Глава 2

Площадка перед автосалоном огорожена, на въезде шлагбаум, охранник — не самое удачное место для деловой встречи. Но именно здесь заказчик картины забил стрелку Мирону.

— Не нравится мне все это, — сказал Альберт, глядя по сторонам. — Что-то здесь не то.

— Менты? — спросил Филимон.

Все тот же «БМВ» в их распоряжении. Но есть еще машина, там бойцы из подконтрольного ЧОПа. Как только Мирон выйдет из белого «Гольфа», они отработают под ментовский спецназ, чтобы у случайных прохожих не возникло вопросов. Не те сейчас времена, чтобы беспределить в открытую. И сейчас можно все, но аккуратно.

— Не знаю.

Ограда из тонких широких прутьев, за ней шумело шоссе, видно, как машины несутся на выезд из Москвы, но не все, некоторые припаркованы на обочине. Альберта заинтересовала серебристая «десятка» с затемненными окнами. Не видно, кто в салоне. Но видно, что кто-то в нем есть.

На эту «десятку» Альберт и указал.

— А давай-ка прокатимся!

— Куда прокатимся? А, Мирон!

— ЧОПы отработают!.. Давай!

— Извини, братан, но я за старшего! — мотнул головой Филимон. — Я за весь расклад отвечаю!

— Ну хорошо.

Интуиция уже не шептала, она говорила в голос, звала. И предупреждала. Противник вооружен, а у Альберта только нож.

Этот нож он и вложил в рукав прежде, чем открыть дверь машины. Через проходную вышел к шоссе. В этот момент все и закрутилось. Мирон вышел из «Гольфа», чоповцы взяли старт, схватили заказчика, вытащили из машины. Альберт шел по тротуару между бордюром шоссе и оградой стоянки. Он видел, как из «десятки» высунулся ствол, оснащенный глушителем.

— Атас! — во все горло заорал он.

Но изменить ничего не смог. Киллер выстрелил практически сразу. Причем два раза, интервал между выстрелами максимум секунда. Первую пулю получил заказчик, вторую исполнитель. Как падает с пробитой головой Мирон, Альберт видел краем глаза. Он со всех ног бежал к «десятке», но не успевал. Машина сорвалась с места еще до того, как он мог прицельно метнуть в нее нож, стремительно набрала скорость и скрылась в попутном потоке автомобилей.

— Черт!

Интуиция Альберта не подвела, его подвел Филимон. Он уже понял, как облажался, но при этом начальственно и даже с осуждением хмурил брови:

— Не догнал?

Альберт его понимал. Пацан реально болел за дело, переживал за результат, возможно, даже правильно сделал, что не пошел у него на поводу.

— И не догонял. Не было ничего, — сказал он, давая понять, что ничего не скажет Антрациту.

Не станет он подставлять друга.

— Ну да, не было, — закивал Филимон.

— С ментами разбирайся сам. Я тут мимо проходил.

Справка об освобождении скорее клеймо, чем документ. Церемониться с Альбертом не станут, сначала в «обезьянник», затем уже вопросы по существу.

— А-а, ну да…

И заказчика убили выстрелом в голову, и Мирон стал жертвой такого же меткого, а главное, быстрого выстрела. Работал профессионал.

— Я думаю, картину хотел взять кто-то очень крутой, — вслух подумал Альберт, глядя на охранника в белой рубашке, который с испуганным лицом говорил с кем-то по мобильнику. Или до ментов дозвонился, или до начальства. Паника у него. Паника у всех. Альберт и сам хотел слинять отсюда, еле сдерживался от искушения.