В этот момент он действительно походил на взъерошенного воробья, но не на человека, тянуть с отдачей долгов которому чревато серьезными последствиями. Я мысленно усмехнулся, а Мария своей улыбки скрывать не стала.

Меняя шорты на штаны, мне пришлось указать ему глазами на отвернувшуюся хозяйку: отдавай мою долю, пора расплачиваться. В ответ он сделал успокаивающий жест: не волнуйся, мол, все в ажуре.

— Ну вот, совсем другое дело! — заявил Леха, оценивающе разглядывая меня со всех сторон. — Точно в армии не служил?

— Точно.

— А сидит как надо!

— Фигура стандартная.

— Разгрузку в двух местах подштопать бы не помешало, — сказала Мария. — Немного не успела.

— Я потом сам заштопаю. И спасибо вам за все!

— Приходите еще, — донеслось уже мне в спину. — Нормальному человеку здесь всегда рады.

На этот раз ухмыльнулся сам Леха: где их тут найдешь, нормальных людей, в этом мире?

— Вот, держи, твоя доля. — Он сыпанул мне в ладонь горстку металлических шестиугольников величиной с ноготь большого пальца. — Получилось по шестнадцать пикселей. Но тут одиннадцать. Считай сам: по три пикселя с каждого за обед и два за стирку с тебя лично.

— Чего?!

— И вовсе даже не дорого! — возмутился Леха. По-моему, он даже немного обиделся. — Ты что думаешь, здесь дешевле похарчиться найдешь? Сейчас! Да еще чтобы так вкусно. Вкусно ведь?

— Вкусно. Только я не об этом.

— А о чем тогда?

— Как ты их назвал?

— Пиксели. Деньги здешние. Их все так называют.

Я скептически взглянул на свою ладонь. Если бы пиксели действительно были такого размера!.. Хотя, возможно, местный жаргон. Как называют на Земле деньги бабками, например. Интересно только почему. Из-за их формы? Этакие шестиугольники. Но, по-моему, пиксели и круглыми тоже бывают. Хотя бог бы с этим, сейчас куда важнее другое.

— Леха, Грек — это кто?

— Я же тебе сказал — один серьезный человек. Говорят, он из спецуры, затем в ЧВК какую-то немаленькую должность занимал. А здесь у него своя команда.

— И чем она занимается, его команда?

Мы как раз проходили мимо кафешантана. По утверждению Лехи, самого фешенебельного местного заведения. Да уж! Если это фешенебельное, так что же говорить о других? Одноэтажное бревенчатое строение не без претензии на что-то восточное. Пагоду, например. Разве что окна большие и полностью застеклены.

— Да всем тем она и занимается, за что пиксели платят. Сегодня одним, завтра другим.

— И чем занималась последним?

— Каких-то людей то ли спасали, то ли, наоборот, к нулю приводили.

Совсем одинаково!

— Наемники, что ли?

— Не наемники, а авантюрьеры! От слова «авантюра». Так они все себя называют. Разницу чувствуешь?

Не совсем. Вернее, совсем ее не чувствую. Еще в Средние века наемники предпочитали именовать себя именно так. Только что это меняет?

— А для чего я ему понадобился? Кстати, как вообще разговор обо мне зашел?

— Случайно повстречал его, когда с деньгами к Марии возвращался. Я ему и говорю: «Привет, Грек. Тебе люди не нужны?» А он мне такой отвечает: «Если не что попало, не помешали бы. А что, есть у тебя на примете?» — «Есть один, говорю. Новичок здесь, но парень хваткий! Представляешь, из нагана двумя выстрелами двух птеров на лету! Я даже глазом моргнуть не успел!»

Лгун ты, Леха Воробей! Как это не успел моргнуть, когда практически полностью магазин в них высадил? Другое дело, что ни разу попасть не смог.

— Грек у меня и спрашивает: «Новенький, говоришь?» — «Ну да». — «А у Титова он был?» — «Был». — «И с кем этот новенький заключил контракт?» — «В том-то и дело, что ни с кем. Представляешь, ничего подписывать не стал! Так что возьми его к себе, не пожалеешь». Тогда-то он и сказал: «Приведи, посмотрю». Так что ты мне еще и магарыч должен. Конечно, в том случае, если он тебя возьмет.

А переполох-то поднял!.. Но, по крайней мере, встретиться стоит. А там уже будет видно.

— Сам-то что к нему не пойдешь?

— Да все как-то не получается, — замялся Леха.

И я вспомнил его судорожную стрельбу, когда на нас напали птеры. После такого и сам бы Леху не взял, себе дороже.

— Звать-то его как?

— Да черт его знает. Все Греком зовут.

Глава вторая

Грека прозвали Греком явно не из-за черт лица. Оно было самым типичным славянским. Светлые волосы, светлые глаза и совсем не греческий нос. Лет тридцати пяти, роста выше среднего, плечист, и взгляд какой-то особенный. В общем, выглядел он так, что в ситуации, когда вокруг опасность, захочется держаться к нему как можно ближе. Такие типы, наверное, и становятся лидерами там, где подвешенность языка абсолютно ничего не значит.

— Присаживайся, — указал он движением подбородка на лавку.

А другой мебели здесь и не было. Помимо табурета, на котором сидел он сам.

Дом, который занимал Грек со своими людьми, на лачугу не походил нисколько. Из бревен в обхват и с окнами, которые так и хотелось назвать бойницами. Или амбразурами. По крайней мере, человек в них пролезет с трудом. Да и то далеко не самый крупный.

— Леха Воробей мне все уши прожужжал, что ты стреляешь неплохо.

— Самому бы знать.

— Не понял?

А чего тут непонятного? Будь ты хоть трехкратным чемпионом мира по практической или любой другой стрельбе, куда денется все твое мастерство, когда в ответ начнут стрелять в тебя? Все эти мишени, тарелочки и прочие бегущие кабаны — это одно. И совсем другое, когда на их месте окажется человек, который изо всех сил стремится тебя убить.

— В перестрелке ни разу не был, — честно признался я. — Потому и не знаю. А так да, на кандидата в мастера выбивал. По тарелочкам.

— Стендовая стрельба?

— Она самая. Начинал, правда, с пневматики. Затем четырнадцать исполнилось, тогда и перешел. Но давно все это было, еще в школе.

— Служил?

— Не довелось. — Отделываться дежурной шуткой про мусорный ящик не хотелось, Грек не тот человек.

— А почему? Со здоровьем проблемы?

— Со здоровьем все нормально. Так получилось.

— Зовут-то тебя как?

— Черниговский Игорь Святославович.

— О как! Светлый князь, что ли? — Грек усмехнулся. И, не дожидаясь ответа, спросил, устремив взгляд куда-то мне за спину: — Ну так что, парни, как вы думаете, подходит он нам?

Невольно я оглянулся и обнаружил трех человек, которые вошли бесшумно и теперь внимательно слушали наш разговор.

— С виду здоровенный лось, сразу два рюкзака упрет. Как бычок — самое оно! — сказал тот из них, который единственный сидел на корточках, был наголо обрит и имел татуировки на тыльных сторонах обеих ладоней. Татуировки грубые, такие в салонах не делают.

Глядя ему в глаза, я лишь презрительно покривился. И потому, что знал, что подразумевается под словом «бычок», и, как говорится, на будущее: если мне действительно придется здесь остаться, необходимо сразу все расставить на свои места. Правда, он моим взглядом нисколько не озаботился. Он вообще на него никакого внимания не обратил.

— У кого-нибудь к Игорю вопросы есть?

Ответом ему было молчание, и тогда Грек закончил:

— Тогда мне только и остается сказать: ты принят!

Это было самое короткое собеседование в моей жизни.

— Хочешь что-то сказать?

— Хочу, — кивнул я.

У меня самого кто-нибудь спросил, желаю ли я быть куда-то принятым? Какой смысл отказаться от предложений Титова для того, чтобы сунуть голову в другое ярмо? Я их не знаю, не представляю толком, чем они занимаются, и мне даже непонятно, можно ли будет уйти от них, если что-то перестанет меня устраивать. А если нет?

— Да, об оплате. — Грек почему-то решил, что речь пойдет о деньгах. Или о пикселях, как их тут называют. — Система оплаты у нас, так сказать, паевая. Тебе понятна ее суть?

— В общих чертах.

Насколько мне помнится, основой паевой системы является «шкала справедливости», которая предусматривает для каждой должности соответствующие коэффициенты увеличения заработной платы по отношению к минимальной ставке. Мало того, на общем собрании этот самый коэффициент могут как повысить, так и понизить, в зависимости от твоего личного вклада в общее дело. Странный принцип применительно к наемникам, но демократичный.

— Так вот, тебе, как новичку, ничем себя еще не проявившему, поначалу много не обещаю. Но вскоре нам предстоит кое-какое дело, и, когда вернемся, все можно пересмотреть.

То есть рви жилы, Игорь, стараясь себя проявить наилучшим образом, а в конце посмотрим. И, глядишь, накинем. Сколько пожелаем. С другой стороны, чего бы я хотел? Они что, ведущего специалиста одной организации в другую переманивают?

— Судя по его лицу, он совсем не горит желанием быть к нам принятым, — справедливо заметил лысый.

— Он прав? — Грек пристально посмотрел мне в глаза.

Я собирался утвердительно кивнуть, когда вдруг подумал: а почему бы и нет? Каким бы ни был этот мир, мне предстоит в нем жить сколько получится, и для этого необходимо в нем освоиться. Что же касается самих денег… Если быть справедливым — это я им должен заплатить. За тот опыт, которым они будут щедро со мной делиться, поскольку обуза не нужна никому и в их же интересах, чтобы я как можно раньше стал полноценным членом далеко не самой худшей, по уверениям Лехи Воробья, команды. И уж по крайней мере точно не окажусь в шахтах, когда, изрядно помыкавшись, сам обращусь от безысходности к Титову с просьбой меня туда послать. И потому сказал: