— Я из Комитета государственной безопасности, — сказал он и развернул передо мной удостоверение в красном переплете. Внутри я увидел его фотографию и успел прочитать имя — Николай Васильевич.
— Мы вас знаем, — продолжал он, строго глядя на меня, — и вы нам подходите. Мы предлагаем вам после окончания университета поступить в разведку. Вы можете подумать над нашим предложением несколько дней и потом дать ответ. Вот мой номер телефона, — он протянул мне листок бумаги. — Я хочу вас попросить ни с кем не говорить о нашей беседе, кроме ваших ближайших родственников. С ними вы можете обсудить наше предложение. Мы знаем, что вы уезжаете в Иран и времени у вас мало, но будьте так добры выкроить пару часов и заполнить наши анкеты, если, конечно, решите принять наше предложение, — он улыбнулся.
Я взял анкеты и, попрощавшись, вышел из комнаты.
Нужно сказать, что беседа с Николаем Васильевичем произвела на меня приятное впечатление. Все было очень пристойно: никакого хамского панибратства, не было покровительственного тона, не было сверлящего взгляда в упор и запугивания тем, что ИМ про меня все известно, не было угроз, что, мол, «в случае разглашения… у нас длинные руки» и прочее. Ничего из того, что обычно сообщается «сведущими» людьми о беседах подобного рода. Само же предложение поступить в разведку мне очень польстило.
Разведка — это почетная, трудная, романтическая работа на благо нашей Родины. Туда принимают только наиболее способных и кристально чистых людей. Работа разведки воспевается и восхваляется в книгах и кинофильмах, которые пользуются огромной популярностью. Честь попасть в члены этой элиты интеллектуалов выпадает не каждому. Так думают люди.
Так думал и я после разговора с сотрудником КГБ. Размышляя таким образом, я решил принять предложение стать разведчиком, заполнил все необходимые анкеты и позвонил Николаю Васильевичу. Мы встретились на улице Кузнецкий Мост, где в доме № 27 располагается отдел кадров КГБ. Николай Васильевич предложил мне пройти медицинскую комиссию перед отъездом, но я отказался, так как до отъезда у меня оставалось всего несколько дней. Он не настаивал. Перед тем как расстаться, он сказал:
— В Иране ты будешь переводчиком в постоянном контакте с иностранцами. Тебя, несомненно, постарается завербовать контрразведка местной резидентуры КГБ. Наша инструкция тебе — с ними в контакт не вступай, от их предложений сотрудничать вежливо отказывайся, и о наших отношениях они знать не должны. Мы не хотим тебя засветить на их грязных делах. Если нашим людям нужно будет вступить с тобой в контакт, то тебе передадут привет от Николая Васильевича.
Что такое контрразведка, резидентура, какими такими грязными делами она занимается и кто такие «наши люди», я не имел ни малейшего представления; понял одно: что имею дело с очень серьезной организацией и что она уже начала беспокоиться о моей безопасности. Это еще раз убедило меня в том, что выбор сделан правильный.
Вылетал я в Тегеран 6 декабря 1973 года из Международного аэропорта Шереметьево. Полет занял три с половиной часа. К Тегерану мы подлетали близко к полуночи. Это было захватывающее зрелище! Тегеран лежал внизу морем ярких, разноцветных мигающих огней, как на иллюминации. Трудно было поверить, что это обычное освещение. А ведь так оно и было.
Самолет приземляется в аэропорту Мехрабад. На улице в нос сразу же бьет запах керосина и солярки, обычный запах зимнего Тегерана. К трапу подают автобус. Еще в салоне самолета обращаю внимание на пару лет пятидесяти. Он явно восточный человек, а она европейка. Но не их внешность меня заинтересовала, а меховой капор и шуба. Куда они собрались? Мы-то летим в Иран, там должна быть жара, моя самая «зимняя» вещь — плащ! Капор?! Шуба?! Через неделю зима в пустыне Деште-Лут заставит нас носить казенные куртки, из тех, что выдавались всем рабочим рудника, и мерзнуть в абсолютно бесснежную и сухую, но холодную погоду декабря и января.
Итак, садимся в автобус. Пара в «мехах» сидит впереди нас, они и из автобуса выходят первыми. Несколько шагов до здания аэропорта. У дамы из кармана шубы падает кошелек, она ничего не замечает, и они идут дальше. Володя поднимает кошелек, мы ускоряемся, догоняем, отдаем находку. Мужчина заговорил на английском и перешел на фарси, только когда на фарси ему ответил Володя. Я ничего не поняла на персидском, но из английских слов успела понять, что нас благодарят и приглашают в гости.
Так на следующий день мы оказались в особняке министра шахиншахского правительства. Он занимался Каспием. Наверное, именно поэтому такого качества и в таком количестве черной икры на столе я больше никогда и нигде не видела. Супруга министра была из Канады. Поблагодарить и познакомиться с нами пришел их сын с женой и ребенком.
Кто из нас в благодарность за поднятый кошелек пригласит к себе в дом пусть даже не иностранца, а соплеменника? В Иране доброту и гостеприимность людей мы испытывали на себе неоднократно.
Молодой подтянутый офицер иммиграционной службы, едва взглянув на мой паспорт, поставил в него въездной штамп, и я оказался в таможенном зале. Там нас встретил переводчик из ГКЭС, и мы, получив свой багаж, направились к выходу. К моему удивлению, никто наши чемоданы не проверял, да и таможенников нигде видно не было. Все происходило настолько быстро, что, не успев опомниться, я с другими советскими специалистами оказался в автобусе, и мы поехали по направлению к центру города.
Первое, что я увидел, был освещенный множеством прожекторов монумент, воздвигнутый в честь 2500-летия Ирана, которое отмечалось летом 1973 года. Его название «Шахяд» («Памяти шахов»), и его построили чехи по заказу иранцев.
Иранский национализм переживал период необычайного подъема. Еще бы, 2500 лет беспрерывной государственности. Не всякая страна может таким похвастаться. С начала 4 века до нашей эры в Иране сложилось сильное государство во главе с династией Ахеменидов. Территория этого государства простиралась от Египта до Индии. С этого времени и до наших дней Иран ни разу не терял своей государственности. Он существовал наряду с Египтом, Грецией, Римом. Его покорили арабские мусульманские племена в начале 7 века нашей эры, навязали исламскую религию, но и только. Арабы были на очень низкой ступени развития, и иранская культура поглотила их полностью. Арабы просто посадили на трон своих правителей, вся же государственная машина, приводимая в движение иранцами, продолжала работать по-прежнему. То же случилось и с племенами татар в 13 веке. Даже в начале 20 века, в период колониальных владений, Иран не превратился в колонию, а находился хоть под сильным, но лишь влиянием России и Великобритании. И даже Сталину пришлось убраться из Ирана в 1947 году, хотя всем хорошо известно, как он не любил это делать.
А иранская культура: философия, астрономия, математика, поэзия. Иран дал миру таких величайших поэтов-философов, как Фирдоуси, Саади, Хафиз, Хайям и др. Многие отождествляют иранцев с арабами, но это в корне неверно. Язык Ирана фарси принадлежит к индо-европейской группе языков, тогда как арабский — к семитской.
Мы остановились в гостинице «Надери», расположенной на улице с одноименным названием.
Несмотря на то что время уже было за полночь, на улице еще кипела жизнь и даже некоторые магазины были открыты, не говоря уже о ресторанах. Я смертельно устал с дороги и сразу завалился спать.
На следующее утро первым делом нужно было представиться кадровику в ГКЭС и получить подъемные деньги. После завтрака я спустился в холл гостиницы и по-персидски спросил метрдотеля, как мне пройти в ГКЭС. Он улыбнулся и на прекрасном русском языке указал мне дорогу.
— Вы что, советский? — удивленно спросил я.
— Нет, — ответил он, — я иранец, армянин. Мои родители, как и многие местные армяне, — выходцы из России. Традиционно мы сохраняем русский язык и учим ему наших детей в армянских школах. Мы не хотим терять связь с великой русской культурой. Кстати, в Тегеране много и настоящих русских, белых русских, как мы их называем.
О белых русских я знал из истории. Это были остатки разбитой в Гражданской войне белой армии, которые ушли в Иран, и часть их там осела. Но вот об армянах из России нам ничего в университете не говорили. Позже из разговоров с местными армянами я узнал, что произошло. До революции северные районы Ирана находились под влиянием России и передвижение из одной страны в другую не составляло проблем для населения. Поэтому многие иранские подданные армянской национальности предпочитали жить и работать в России. Они жили в основном на Кавказе и в районах южной Волги. Царское правительство этому не препятствовало. В 30-е годы Сталин начал вводить паспортную систему, и для этого была проведена перепись населения. Вот здесь-то и выявились живущие уже в СССР иностранцы. Им было предложено или принять советское гражданство, или покинуть страну. Принять советское гражданство означало превратиться в рабов системы. К тому времени это уже было очевидно. Покинуть СССР? Но ведь эта страна была уже их Родиной. Третьи и четвертые поколения уже жили на территории России. Некоторые решили принять советское гражданство, некоторые все раздумывали. Но пока они так раздумывали, Сталин принял новое и, как всегда, радикальное решение. Было приказано всех не принявших советское гражданство арестовать и насильственно выслать из страны. Забрать с собой им разрешили только личные вещи, все остальное досталось Сталину. И вот все армяне, ассирийцы, евреи с иранским подданством были на кораблях доставлены в Иран и выброшены на берег в порту Пехлеви. Дальнейшая их судьба советские власти не интересовала. И после всего этого ведь не затаили они злобы на русских, прекрасно понимая, что русский народ, может быть, больше, чем любой другой, страдает от советской власти. Мудрый народ — армяне.
