Я стал лихорадочно соображать, что мне делать. Эти пришли днем. А сколько их еще придет ночью?! Нужно избавиться от них!

Хотя бы на пару дней. Иначе мне каюк.

Дрожащей рукой я залез за пазуху и вытащил тряпичный сверток.

Что там говорил Веселый Граф? «Вектор», Беневка, Док, Речица… Где-то там чертов коллекционер, который может что-то сделать… чтобы я соскочил с крючка Зоны!

Надеялся встретить его здесь, но он не появился…

Я должен найти его!

Но эта чертова бирюлька! Я больше не могу таскать ее! НЕ МОГУ!

— Седой, слушай, — Лоцман заглянул в вагон и увидел, как я сижу над открытым сидором, тупо уставившись на сверток. — Хорошо, что встретились, но мне пора. Пойду я.

— Подожди! — Я ухватился за спасительную мысль, как за соломинку. — Палыч, у меня к тебе дело есть. Скромное, непыльное, но рассчитаюсь нормально!

— Да? — удивился он. — И что за дело? С наводками я завязал, сам знаешь. Поспрошать что-то у догматиков? Или хабар какой ищешь?

— Все куда проще. Хочу оставить тебе кое-что на сохранение. Придержишь у себя вот это? — Неожиданно для себя я схватил его за руку и вложил в нее бирюльку в тряпке. — Я край после Шторма вернусь и рассчитаюсь.

— Рассчитаешься?

Снова удивление и недоверие. Убрал руку. Такой он, Лоцман. Никому не доверяет. Мордатый научил…

— А есть чем? Кого-то еще ограбишь?

Но моя надежда уже разгорелась с немыслимой силой. Я не мог больше ждать.

— Вот «лизуна» этого забирай. Там под вагон еще два закатилось. Знаю еще пару схронов и нычек сгинувших сталкеров. Как раз собираюсь наведаться в район Стечанки и «Вектора». А тебя тормознул, так как маслины для автомата кончились. — Меня понесло. — Вещь ценная. Опасаюсь с собой нести. Сам знаешь, что там воендосы лагерь держат, шастают по округе, выхлапывают всех подряд.

— Думаешь, порешить могут?

— Да нет. Я уже два раза им попадался. Прошмонают сидор, оружие, артефакты заберут — и пинком под зад. А в тряпке вещь, которую я для мажорика одного приберег.

— Тайничок какой соорудил бы, и дешевле, и надежнее, нет?

Опять он за свое…

— Так я потом на север пойду, — на ходу придумывал я. — Вдруг не успею обернуться до встречи, ты, глядишь, за доплату навстречу ко мне подскочишь. А если нычку кто вычислит или аномалией накроет? Вещь сильно редкая, так что живая душа для меня надежнее.

— Так что там у тебя?

— Вещь. Не переживай, не опасная. Только не вздумай вскрывать сверток. И никто не должен знать о нем. У меня свои причины скрывать. Буду должен. Расчет выберешь сам. Информация, артефакты, лекарства, консервы… — Душа затрепетала, и, к своему стыду, я уже не мог остановиться и погнал как сивая лошадь. — Да че там, конечно рассчитаемся! Ты ж меня знаешь, я в долгу никогда не останусь! Мы же с тобой старые приятели, пировали сколько раз вместе! Зону вместе топтали! Мордатого за тебя я хлопнул! Все…

— Ладно, ладно. Давай сюда свою хреновину. — Лоцман прикоснулся к свертку. — Тебя когда ждать? И где?

— Э-э… Да хоть тут. Где-то дней за пять-шесть смотаюсь туда-сюда. Шторм, если че, пережду в Фабричном схроне. В общем, свяжусь с тобой.

— Договорились. — Вытащил из подсумка магазин с патронами и бросил мне на сидор. — Больше нет.

Я пожал ему руку и отдал сверток.

— Ладно, Седой, я пошел. — Лоцман повернулся к выходу из вагона, засовывая тряпку за пазуху.

В дверной проем я видел, как небо становилось темнее. Синева исчезла. Ветер дул из центра Зоны, предвещая один из ядовитых дождей. Тьма сгущалась. Когда Лоцман вышагнул из вагона, мне захотелось пожелать ему удачи:

— Эй! Палыч…

* * *

— …очнись! Хорош балдеть!.. Неужто набрехал ты мне и раны не просто «царапины»? — Встревоженный голос Зубра пробился сквозь пелену дурмана, а тяжелая оплеуха выдернула сознание из коматозного состояния.

— М-м-м… — Лоцман хотел сказать, что он далеко не в порядке, что жутко трещит голова, а дневной свет ножом режет по глазам. Но вместо всего этого у него получилось лишь невнятное мычание. Язык отек и не желал слушаться. Правая кисть сжимала сверток. Почти рефлекторно рука дернулась и скрылась за пазухой, уложив вещь во внутренний карман куртки.

Сталкер почувствовал, как мощные руки напарника приподняли его и потащили куда-то. Когда Зубр устроил его у стены, сознание окончательно прояснилось. Навалившись спиной на твердую поверхность, Лоцман ощутил, как от нее веет расслабляющей прохладой.

Мыслительный процесс возвращался к норме. Глаза начали различать окружающий мир. Пока картина получалась размытой, но все равно была лучше непроглядного мрака.

«Невозможно!»

В сознание начали прокрадываться странные образы, липкими щупальцами проникая в каждую частичку души, не позволяя думать ни о чем другом. Как сон, цепляющийся за сознание, хотя человек с каждой секундой после пробуждения все больше забывает его.

«Неужели я словил глюк, что был Седым?»

Лоцман пошевелил руками и ногами. Прислушался к внутренним чувствам. Сам себе утвердительно хмыкнул.

Определился, что прямо сейчас нужно для душевного равновесия.

— Все в порядке, Зубр… кхм…

«Неужели этот хриплый голос — мой?»

Недавнее видение волной накрыло Лоцмана. Тучи… засада… разговор… Все встало на свои места.

Последняя встреча с Седым.

Он вспомнил, как вскрыл сверток… Затем пустота. Черная, безжалостная темнота, в которой можно сойти с ума. А потом…

С каждым вздохом он вспоминал сон все четче и четче… Или видение?

— Слышь, Зубр. — Хрип уже практически сошел на нет. — А сколько я провалялся?

— Не знаю… Провал тут сотворился. — Зубр с рюкзаком на плече появился из проема. — Со временем хренотень какая-то приключилась.

Конец ознакомительного фрагмента