— Ну…

Злость в голосе командира заглушили бьющие в стену над ним пули.

И он прыжком вкатился за угол, сметая с ног уже меня.

А я задёргался, извиваясь, отталкивая ногами тяжёлое, навалившееся на мои колени тело, отполз назад, замер, уткнувшись в мягкое препятствие за спиной. Поднял голову. Грэм или Морт, не знаю кто из них.

— Куда?

— Туда!

— Веди!

И я повёл. То есть рукой показал. На ближайшее окошко в подвал. Потому что чуял, что времени у нас совсем не оставалось, и это единственный для нас бескровный выход. По спине словно ледяной метёлкой прошлись.

— Сюда? — и Грэм присел около железной решётки, ухватился двумя руками за раму из уголка, с силой дёрнул. Жалобно скрежетнуло, посыпался осколками бетон, звякнули остатки стекла в прямоугольном окошке, разочарованно осыпались острыми зубьями.

— Лезь первым!

Головой вперёд нырнул в тёмный просвет, извернулся, уцепившись одной рукой за бетонный проём, приземлился на ноги. Движение — отработанное до автоматизма за время моего сантехнического стажёрства. Куда только ни приходилось лазить, все дыры вдоль коммуникаций изучил. А потому что самый молодой и маленький. Кроме меня никто не мог через такие окошки проскальзывать. Деваться-то некуда, где-то ключи невозможно было найти, в других местах вход был давным-давно намертво заколочен, а каждый раз двери ломать, а потом за свой счёт восстанавливать… дураков нет. Вот и пришлось научиться.

А через окно уже влетел рюкзак, больно ударив меня в лицо. И следом за ним, в точности повторив мой манёвр, головой вниз ввалился кто-то из моих спутников. Одной рукой откинул в сторону тощий, но неожиданно тяжёлый рюкзак, второй постарался поймать падающее тело. Успел ухватить его за воротник, потянул на себя. Дальше стало легче. Вдвоём-то. Не успели переглянуться и отдышаться, как в разбитое окно влетела короткая очередь, выбила пунктир на противоположной стене, взвизгнула рикошетом, заставив нас ещё больше присесть и уйти в сторону. На всякий случай. Ух и пылищи-то поднялось.

Повезло, все живы, даже командира не зацепило, а он последним нырял.

— Что-то крепко за нас взялись, нельзя на улицу нос высунуть. Переждать бы, да боюсь, выкурят нас отсюда. Сэрх, что скажешь?

— Давайте за мной, я эти подвалы назубок знаю. Мы так под всем домом пройдём. Ну, я-то точно пройду…

Пару раз пришлось выламывать деревянную загородку, пролезать в узкие дыры вокруг заржавевших труб, но, к счастью, никто в них не застрял. Вот и крайний подъезд. Поднялся на площадку, приник к холодному железу выходной двери, прислушался. Тихо.

— Что скажешь?

— Вроде никого…

— И у меня всё чисто. Что-нибудь чуешь?

Ничего не чую. Что они всё время на мою чуйку полагаются? У них наладонники, базы, опыт, а на меня надеются. Даже не смешно. И как мне в таком случае выживать? Оглянулся, уткнулся в маски. Кстати, а почему они всё время в масках? Тяжело же? Заразы опасаются? Микробов и вирусов, о которых бандит рассказал? Вряд ли, потому что я у них на корабле побывал и меня никто не стал изолировать. Или у них, как в книгах, вся информация отражается изнутри на стекле. Или что там вместо него? Пластик? А почему он такой чистый снаружи? Уже сколько по подвалам ползаем, пыли и паутины собрали на себя немеряно, а маска всё как новая?

Толкнул дверь, высунул нос, принюхался. Это я так говорю, что принюхался, скорее, прислушался. Ничего не слышу, никого не вижу, можно осторожно выходить. Но на улицу нам пока ходу нет. Противится что-то внутри меня. Чуйка моя пресловутая или страх открытого пространства? Пересидим в квартире? А если искать всё-таки начнут? Впрочем, что это я? Здесь и поопытнее меня люди имеются, и постарше, есть кому решение принимать. Или не люди? А какая мне, в принципе, разница? Лишь бы выжить.

Высоко забираться не стали, воспользовались первой же вскрытой квартирой на площадке.

Уселись в углу у окна, командир какую-то штуку достал, включил и на пол перед нами поставил.

— Ждём темноты.

— А что это такое? — любопытство не дало усидеть спокойно.

— Блокиратор, чтобы нас никто не смог по тепловому излучению засечь. Ясно?

— Угу. И ночью можно будет идти?

— Можно. Помолчи, а?

И я замолчал, благо было чем наконец-то заняться и что вспомнить. Короткий рассказ Чихуана намертво впечатался в память, объясняя то непонятное, что со мной произошло. Не всё, к сожалению, но многое. Да, здесь давно идёт странная война.

Началось всё два года назад со взрыва на местном фармакологическом предприятии. Что и почему там взорвалось, если взрываться вообще нечему было, и взорвалось ли вообще, да ещё именно в том здании, где нужно, или, наоборот, не нужно, разобраться просто не успели. И, казалось бы, предприятие маленькое, ничего собой не представляющее, выпускающее простенькие лекарства, пищевые добавки и кое-какую резину, но дыма без огня не бывает. Что-то не то там параллельно производили, не доброе, как оказалось — на оборонку работали. Потому что в городе срочно объявили эвакуацию. Ну как срочно? Как всегда у нас. Пока раскачались, дозвонились до центра, на себя-то никому не хотелось такую ответственность брать. А то, что за плечами тысячи людей, так кого это волнует? О людях в последнюю очередь думают. Главное свой зад прикрыть. Короче, с грехом пополам какое-то решение приняли, заработало оповещение. Да кто ему поверил? Отношение к властям у нас своеобразное, народное. Власть она сама по себе, отдельно от народа, вот люди и не верят тому, что с экранов говорят или по сети транслируют. Отучили верить. Тем более снаружи всё выглядело прилично, никаких видимых разрушений. А заразу тем временем ветром понесло на город. Впрочем, кое-кто поверил и успел уехать, а остальная часть населения, абсолютная в своём большинстве, осталась, уповая на извечный русский авось и опасаясь оставить без присмотра своё невеликое, годами нажитое имущество. Ведь ничего постороннего в воздухе не ощущалось, ни цвета, ни запаха, ни вкуса, ничего, всё как всегда. Ну, взорвалось что-то где-то, да на полигонах тоже каждый день военные что-то взрывали и стреляли из разнообразного оружия. Так что грохотом жителей было не удивить и не напугать. А дальше началось странное. Люди перестали чувствовать боль. Почти совсем. Ушибы и растяжения, переломы и травмы создавали лишь неудобство ограничением функциональной активности движений. Можно было сильно порезать руку и ничего при этом не ощущать, глядя как течёт из раны кровь. Тогда-то и появились первые умершие, просто истёкшие кровью без боли и мучений. Обсуждения непонятного начались с шепотков по углам, перекинулись в интернет, потом перетекли на улицы. Знатоки в кавычках нагнали жути.

И только теперь люди испугались по-настоящему, потому что фантастику читали многие, и знакомый сюжет апокалипсиса вживую замаячил перед глазами. Казалось бы, ничего страшного, но… Паника. Рванули жители во все стороны из заражённого города, сметая немногочисленные военные заслоны на дорогах. Самые приспособленные и опытные ушли в глубину лесов, ближе к чистой природе. А самые хитрож… г-м… задые метнулись за границу через пограничные кордоны, надеясь на помощь своих западных «друзей». Но не вышло, граница с той стороны уже была перекрыта. Город приграничный, всё рядышком, и слухи туда уже давно просочились, сарафанное, телефонное, интернетное радио работало исправно, и никто его не отменял. Мгновенно, чуть ли не сразу после взрыва, завыли, засуетились прибалты, финны, быстренько вписалось НАТО, выставили заслоны по всей границе. Страшно же…

А люди шли, собираясь в толпы перед выставленным заслоном из колючки. Началось всё с мелких стычек, и, конечно же, удержать людей и заразу не смогли. Потому что передавалась она воздушно-капельным путём. Кто-то на кого-то чихнул, ветер подхватил и полетел, покатился снежный ком. Кому-то особо напуганному с той стороны границы от страха пришла в голову светлая идея открыть сдерживающий или заградительный огонь. И, как всегда это бывает, кто-то слишком переусердствовал, увлёкся, сработала давно накачиваемая в людей ненависть к своим соседям. А наши не постеснялись, сразу же ответили. И началось… А зараза так дальше и разнеслась, не обращая никакого внимания на пустую суету людей вокруг себя. И исправить ничего нельзя. Образец, как позже выяснилось, экспериментальный, только что полученный, в малом количестве, его лишь собирались исследовать. Но и этой малости оказалось достаточно. Потом появилась вакцина, только поздно оказалось. Это как с гриппом, его лечат, а он мутирует. Так и здесь. С одной стороны, хорошо, когда боли не ощущаешь, но только с одной. Потому что отключаются не только болевые рецепторы, отключается и какая-то часть мозга, ответственная за это. Каково это брать в руки что-то и не чувствовать, что берёшь, ходить, просто передвигая ноги, не ощущая, по чему ходишь, потерять вкус еды, запахи, постоянно контролировать свои движения, чтобы не отрезать, не отрубить, не отпилить, не сжечь и не отстрелить себе что-нибудь родное…

К счастью, до ядерного оружия не добрались. Никому из власть предержащих на той стороне не нужна была безжизненная земля России. А как же её богатые ресурсы? Пропадут ведь. Решили обойтись обычными средствами. На счастье. Своё и наше. Но и этого обычного неядерного оружия хватило за глаза. И все, кто вякал, замолчали навсегда. С обеих сторон. Сейчас мир замер в шатком равновесии. У нас приграничные города в руинах, и у них аналогичная картина почти по всей Прибалтике, включая часть Польши, которая попыталась снова куда-то влезть, что-то откусить под шумок, да поперхнулась. История повторилась в очередной раз. Такая же картина на южных рубежах. И заокеанские друзья сразу притихли, выжидают, чем дело закончится. Впрочем, у них и без этого проблем с азиатскими странами хватает.