Владимир Михальчук

Клыки на погонах

Пожалуй, тупость этих ублюдков — единственная привлекательная сторона в борьбе с ними. Вращающиеся двери, например, или электрические выключатели озадачивают вервольфов не на шутку. Оборотни — самые жадные, грубые, бесчестные, безнравственные сукины сыны в этом измерении…

Ник Поллотта. «Монстр полнолуния»

Этот роман совершенно не претит ни силам Света, ни силам Тьмы. Потому что им плевать!

Сергей Лукъяненко. «Да любой дозор» (неизданное)

Да надоели мне просто все эти могущественные супергерои! Потому и решил утереть им нос…

Владимир Михальчук. «Интервью подшофе» (неопубликованное)

Пролог

О ТЯЖКИХ СЛУЖЕБНЫХ БУДНЯХ

Оперативная

«Все плохое должно когда-нибудь начаться, прежде чем закончиться», — едва родившись, подумал Парфюмер.

Невероятное удовольствие, когда к вам приближается такая девушка. Она поднимается из-за одноместного столика и проходит мимо небольшой эстрады. Притушенный свет десятков свечей поблескивает на серебристом одеянии. Ненавижу серебро, но на чудесной фигуре незнакомки оно выглядит возбуждающе. Незнакомка скользит среди зеленых скатертей, словно изящная лодочка по глади Черного озера. Белокурые локоны слегка колеблются в такт каждому движению красавицы.

Она призывно улыбается. Неужели улыбка адресована мне? Я подавляю невольное желание повернуться назад. А вдруг за моей спиной стоит знакомый этой прелестницы и приветственно машет ей рукой? Судорожно хватаюсь за шелковый узел галстука и поправляю его дрожащими пальцами.

Нет, она идет ко мне — высокая, длинноногая, невероятно привлекательная. Поверить не могу такому счастью. Пытаюсь сохранить каменное выражение лица — пусть она увидит во мне настоящий бастион мужской неприступности.

— Позвольте?

Мне трудно дышать, чуть отодвигаю бокал с шампанским. Ухитряюсь коротко кивнуть и призвать официанта.

Шелест одежды. Плавная линия бедра соприкасается с моим коленом, когда незнакомка садится рядом. Украдкой подглядываю в глубокое декольте. Пробегаюсь взглядом по рельефным прелестям, едва прикрытым тонкой преградой вечернего платья. Девушка не прекращает улыбаться, и мое сердце колотится в два раза быстрее. Кажется, она поет не открывая рта. Ее красота звенит в ушах, создает божественную мелодию. К мелодии добавляются удары моего сердца. Кровь ударяет в голову и кружится в бешеном водовороте. Чтобы не показаться перевозбужденным болваном, упираюсь взглядом в скатерть и неуверенно ерзаю на стуле.

— Какой застенчивый, — легким движением она прикасается к рукаву моей рубашки. — А какие сильные руки…

Голосовые связки не работают как надо. Удается только выдавить из себя жалкое «ы-ы» и еще раз неопределенно кивнуть.

Уже долгое время мои отношения с женщинами остаются исключительно «улыбчатыми». Улыбнулись друг другу — и разошлись. Эх… Потому я с радостью принимаю ее предложение.

Спустя несколько минут предлагаю даме руку и помогаю ей подняться. Рассчитываюсь на выходе — спешу. Коротко благодарю за ужин. Официанты смотрят с завистью, один даже позволяет себе прищелкнуть языком. Еще бы не завидовать: невзрачный мужчина, а какую красавицу захомутал. Лишь только владелец заведения осуждающе поджимает губы — он догадывается о моей специфической деятельности.

— Ну что ж, давай знакомиться, — сладко щебечет спутница, когда за нами закрывается дверь и мы оказываемся под ночным небом.

Медленно шагаем вперед. Дабы усладиться, как говорил один валибурский поэт, сливками любви… Я — ею, а она — моими деньгами.

— Ну что же ты, не молчи, — красавица прижимается к моему твердому плечу. — Как тебя зовут?

— Андрей, — хрипловато представляюсь я. А сам украдкой поглядываю на ее роскошную фигуру. Соблазнительные формы так и норовят высвободиться из-под блестящего одеяния. Меня бросает в пот. Но особенно радует, что она отказалась от поездки в гостиницу и захотела пройтись по парку.

— Даша, — в свою очередь мурлычет красотка и нежно увлекает меня в глубину городского парка.

Неяркий свет молодого осколка луны бледнеет над головками погасших фонарей. Редкие звезды одобрительно мерцают, точно подсматривают за нашей поздней прогулкой. Ветер почти не ощущается — ерошит мои короткие волосы, неслышно пляшет в роскошной прическе девушки. Во мне, безнадежном материалисте, просыпается наивный романтик. Хочется подхватить ее на руки и закружиться в безумном танце. А потом повалиться где-нибудь за границей тротуаров в прохладную траву и…

Проклятая врожденная скромность (или небольшой опыт обращения с женщинами?) не позволяет мне сделать чего-то такого… Приходится смирно любоваться ее бледным профилем и тонкой шеей с едва заметными голубыми прожилками. В заманчивой ложбинке между высокими и, наверное, очень упругими грудями блестит небольшой медальончик.

Я смелею. А почему бы и нет? Ведь все по договоренности, будет оплачено! Дрожащим голосом интересуюсь ювелирным изделием. Получаю утвердительный ответ и могу оценить все качества медальона. Надо же — золотой. Поделка оказывается настоящим произведением искусства. А груди, к величайшему удовольствию, действительно очень упругими.

Некоторое время мы молча шагаем вдоль пустующих скамеек. Останавливаемся вдали от освещенной аллейки, и наконец-то я бесстыже ощупываю желанное тело. У-ум-да, сегодня мне попался чудесный экземпляр: красавица — тепленькая, мягонькая.

Но внезапно чарующая музыка в моей душе смолкает.

— А ты знаешь, солнышко, что я сейчас с тобой сделаю? — спрашивает ночная дама. Я замечаю вдруг, что мы стоим в темноте. Лишь одинокий фонарь освещает ее лицо.

Мне удается представить это «что». В мыслях оно выглядит довольно заманчиво, даже хочется облизнуться.

Я радостно улыбаюсь. Вероятно, со стороны кажусь полным идиотом. Впрочем, плевать, ведь сейчас получу удовольствие.

— Ну, наверное, сделаешь то, — еще немного стесняюсь, — о чем мы с тобой договорились. На все восемьдесят…

— Дурачок, — перебивает она. Ее голос внезапно хрипнет. Причем возбуждение в этом голосе не улавливается. Очень странный, хищный голос, почти рык. — Сегодня ночью тебе приснится смерть!

Со звуком растягиваемой резины симпатичная головка набухает. Лоб выпячивается вперед и низко опускается. Глаза превращаются в узенькие щелочки, внутри которых тускнеют красные огоньки. Щеки впадают, лицо раздается вширь, увеличивается. Грудь, к моему сожалению, наоборот, уменьшается. Стой, куда подевались такие лакомые прелести?!

Чудесные пухлые губки, а теперь — две растрескавшиеся, как от сильной жажды, полоски черной кожи раздвигаются в ухмылке. Обнажаются громадные кривые клыки. В считанные секунды нежное женское лицо желтеет и куксится, и вот уже оно напоминает переспелую дыню. На руки не смотрю, но подозреваю: стоит лишь опустить глаза — и увидишь длинные когти на узловатых синюшных пальцах.

Вот почему на ее шее полупрозрачные голубые вены! Предо мной стоит небольшая симпатичная вампирочка. Ну, «симпатичная» на любителя, конечно… В очередной раз не повезло: хотел любви, а получил большую проблему. Ретироваться от греха подальше? Или в обморок хлопнуться, что ли?

С клыков стекает обильная слюна. По всей видимости, девочка серьезно проголодалась. Но выглядит растерянно. Она ожидала, что жертва закричит от ужаса и попытается сбежать. Или забьется в истерике и будет вырывать себе волосы из буйной головушки. А я спокойно стою и наблюдаю. Не в силах выдержать такой бесцеремонности, монстр хватает меня за горло. Ужасные зубы приближаются к лицу. Вот-вот не выдержу! Все…

Больше терпеть не могу. С размаху заезжаю ночной знакомой в челюсть. Широко раскинув ноги, вампирка летит в кусты. Изящный пируэт. Хлопнулась с достоинством, как и подобает изысканной даме в вечернем платье.

Потирая зудящий кулак, шагаю к ней. На ходу инициализирую второе зрение. Красавица полулежит на земле и стонет, встряхивая головой. Даже в образе вампира она выглядит неплохо: стройные ноги выглядывают из-под треснувшей ткани платья. На колготках красуется внушительная стрелка.

— Ну, Дашуля, как жизнь?

Приседаю на корточки возле поверженной. Выглядит она неважно, но расслабляться не стоит.

— Сволочь! Ты же мне колготки порвал! — орет былая красавица, широко раскрывая рот и хватаясь пальцами за шатающийся клык. — И зубчик вот… Больно кушать будет.

— Могу предложить одноразовую салфетку, если собираешься плакать.

— Скотина…

Увидев мое спокойное лицо, она умолкает. Изумленно поднимает брови. Словно я должен перед ней извиниться и предложить ручку. Но интересует ее другое.

— Кто ж ты такой — с такими-то ударами?!

— Добрый дядя Андрей, моя хорошая, — я улыбаюсь и выдвигаю клыки. Собственные, а не казенные. Моя гордость — по шесть сантиметров в каждом. А какие острые!

Даша перепуганно взвизгивает и подтягивает ноги под себя. Порванные колготки и платье еще больше расходятся, но меня это уже не интересует.

— Страшно, небось, милая? Теперь прочувствуешь все прелести, которые достаются твоим жертвам. Вот я тебя сейчас! — Демонстративно щелкаю пастью.