Изгой испытал чувство глубокой признательности к длинноухим, особенно к их вождю. Что и говорить, они его крепко выручили. Он постоял так немного, затем, понимая, что совершает еще одно чудовищное преступление, скосил глаза вслед уходящим эльфам. Так и есть, идут, сосредоточенно глядя в затылок товарищу впереди.

Вот теперь стоит убраться не мешкая, пока еще на кого-то не наткнулся. Конечно, после этой встречи эльфы точно будут знать, что в их озерце искупался покойник. Проклятье, какое оскорбление и им и предкам.

Чуть дальше над тропой нависает дерево — это его ветки шуршали, задевая одежду эльфов. Прочь отсюда, да побыстрее… Вот только куда дальше идти, чтобы ни на кого больше не наткнуться? Да и вообще, почему эльфы оказались в таком глухом месте, наверняка вдали от своих поселений?! Эти-то вовсе не купаться шли.

На миг прикрыл глаза, вспоминая… Луки у двух или трех. Остальные с парой сабель или прямым клинком каждый. Нет, это не патруль. Это боевой отряд, но вряд ли эльфы собираются напасть на людей — идут не в ту сторону, к тому же на войну с людьми берут луки. С кем могут воевать эльфы в своем же лесу?!

Он открыл глаза и остолбенел: прямо перед ним развилка, тропа разделяется. И прямо посередине сидит большой седой волк с зеленоватой шерстью. О нет, только не опять! Отвернуться, как можно быстрее отвернуться!

Конечно, это никакой не волк. Старый шаман гро-Бакхг из-за своей привычки натирать седую шевелюру листьями мяты всегда казался зеленоватым. И даже когда он обращался в степного волка, этот волк тоже выглядел таким же, так что и в этом обличье старого шамана легко узнавали все, в том числе бывший ученик. Вот только что делает почтенный гро-Бакхг здесь, в этом лесу, так далеко от дома?!

И тут же в голове молнией мелькнула мысль: так ведь старый шаман умер уж лет тридцать как! Он повернулся к волку вновь и моргнул: да, вот он, седой степной волк, никакой не мираж и не обман зрения.

— Приветствую тебя, гро-Бакхг, — негромко сказал изгой и вздрогнул.

За прошедшие дни он, оказывается, успел отвыкнуть от собственного голоса. Все-таки как хорошо, что старый шаман вернулся из города предков: ведь он тоже мертв, с ним хотя бы можно поговорить.

Волк чуть наклонил голову набок, затем поднялся с земли и неспешно потрусил, прихрамывая, по левой тропе. Да, никаких сомнений, это шаман: даже хромает на ту же ногу, поврежденную когда-то очень-очень давно в схватке с неведомо как забредшим в степь троллем. Вот только зачем гро-Бакхг вернулся за ним? Поди догадайся, ведь он всегда был загадочным, всегда знал больше, чем говорил. И теперь коль шаман пришел из страны предков, то уж точно неспроста. Посему его ведомому ни к чему проявлять любопытство, достаточно просто идти следом. Когда придет время — все само встанет на свои места.

Он забросил топор на плечо и двинулся следом за седым волком: гро-Бакхг точно знает верный путь и наверняка уведет своего недостойного ученика от ненужных встреч.

Стоит на миг прикрыть глаза — и перед мысленным взором вновь появляется стоящая на отшибе палатка старого шамана, покрытая витиеватыми узорами, шесты с черепами степных львов, тролля, медведя и еще нескольких тварей поменьше, каждая из которых имела неосторожность сойтись в поединке с гро-Бакхгом, когда тот был молод или уже не очень. Сам шаман сидит у очага, помешивает что-то в маленьком котелке. Должно быть, лекарство… Помешивает и приговаривает слова заговоров, чертит пальцем знаки на закоптелом пузе котелка, рассказывает что-то в перерывах между заклинаниями. Детство, детство… Хорошее было время, полное мечтаний о сражениях, подвигах, славе… Тогда в мальчишечьей голове была даже не вера — знание. Знание того, что это непременно случится — подвиги, слава… И случилось. Великие деяния, слава — все было. Один только бой с горным львом чего стоил. Дети Камня тогда долго пытались убить зверя, режущего их скот, да только никак не могли поймать. Уж больно хитрый был хищник. А он… он просто шел с войны, возвращался с телмарской границы в родные степи да и остановился погостить у дальней родни… Узнал о льве, пошел и убил. Казалось, сами предки вывели его прямо к новому логову твари. И был жаркий, но быстрый бой, и раны от когтей на груди, и двойная победа: домой он уходил с двумя трофеями, шкурой льва и женой — самой красивой и сильной девушкой из Детей Камня… Мевара, Мевара, зачем ты тогда так неосторожно выбрала себе в мужья такое жалкое ничтожество?! Почему не разглядела сквозь могучие грудные мышцы трусливое заячье сердце?!

Волк остановился, прервав горестные мысли своего бывшего ученика. Взглянул вдоль тропы и словно сделал приглашающее движение головой.

Кусты расступились, открывая взору небольшую полянку и омерзительную тварь посреди. Чудовищная, гадкая помесь волка и двуногого прямоходящего существа… Эльфом оно было или человечком? Неважно. Теперь это склонившийся над растерзанной тушей овцы оборотень-волкодлак.

Про оборотней старый шаман знал немало — да про что он знал мало?! — и охотно рассказывал об этом, греясь у огня по вечерам:

— У каждого из нас в душе живет зверь. У всех, даже у людей и дварфов. И у каждого зверь этот свой, и характер у него тоже есть. В каждом разумном существе всегда просматриваются черты зверя, и, если уметь, можно слышать его голос у себя внутри… Можно даже ненадолго самому становиться зверем — да только это не всем дано, и не всем оно и надо… Забывается понемногу старое искусство единения со своим диким началом…

Так все, видно, и было, потому что старый шаман на много-много верст вокруг слыл единственным, кто умел обращаться в волка когда хотел и на сколько хотел. Недаром его и называли так — шаман-оборотень.

А вот оборотни-люди… это совсем другое. Единицы из них способны удержать зверя в повиновении, остальные — больные, загнанные и затравленные своими невежественными соплеменниками — очень быстро теряют все то немногое, что возвышает человечков над животными, превращаясь в монстра. И зверь этот получается преисполненным скверны и порока, вот он, живой пример. Внешне — волк, вставший на задние лапы, с когтистыми передними, и человек и волк одновременно, и вместе с тем — ни то ни другое. Мерзость, злобная, коварная и отчаянная. Волкодлак.

На короткий миг возникло чувство родства. В самом деле, и для человека, ставшего волкодлаком, и для мертвого орка окончательная погибель — единственное избавление от полного мук существования… Но на этом сходство и заканчивается.

Оборотень зарычал, оторвавшись от своей добычи, сверля неожиданного противника желтыми глазами. Вот, значит, за кем охотятся эльфы. Стало понятно, для чего старый шаман вернулся в мир живых — указать нерадивому ученику путь.

Что ж, эльфы уважили несчастного изгоя, пройдя словно мимо дерева, не глядя на него и не заговорив. Он вернет этот долг и хоть немного искупит нанесенное им оскорбление, убив для них эту тварь.

Огромный орк и оборотень еще мгновение испепеляли друг друга глазами, а затем не сговариваясь одновременно бросились друг на друга.

Взмах трехпудового топора ушел в пустоту: тварь на редкость быстра. Лишенный искорки сознания оборотень все же сохраняет интеллект, которым обладал раньше. И что такое орочий боевой топор, понимает наверняка. Один удар — вот все, что нужно, чтобы закончить этот бой, только нанести его будет непросто. Уж если искусные и проворные эльфы вышли на эту тварь целым отрядом…

Выпад, прыжок в сторону, которым тварь уклонилась от атаки, — все это произошло в мгновение ока, ответный удар оборотня оказался еще более быстрым. Когти вспороли ткань куртки, но и только: Дети Ветра тоже отнюдь не увальни, какими могут выглядеть в минуты спокойствия. Последовал стремительный обмен ударами, но ни одна сторона не достигла успеха: волкодлак — слишком подвижный противник, которого не так-то просто ударить, однако и его когтистые лапы не смогли соперничать по длине с боевым обоюдоострым топором.

На короткую секунду дуэлянты застыли друг против друга, пытаясь понять, как же сражаться с противником. Тварь оказалась быстрее, чем любой из встреченных на жизненном пути врагов, но, видят предки, мохнатый полупес тоже никогда не имел дела с орком! Да, его не достать ударом лезвия: трехпудовый топор недостаточно легок для молниеносного удара, желтые волчьи глаза не выпускают из виду сталь, тускло мерцающую в льющемся сквозь прорехи листьев свете луны. Но двойное лезвие вовсе не единственная часть топора, которой можно нанести удар, и к некоторым понимание этого приходит всего за миг до смерти.

Длинный, нарочито длинный замах. Быстрый прыжок твари назад — она вне досягаемости, удар уходит мимо, мощная сила инерции уводит оружие в сторону и назад — это отличный момент для прыжка! Именно так волкодлак подумал, не понимая, что как раз это от него и требовалось. Сильные лапы отталкиваются от земли, вспарывая ее когтями — бросок!

Чем опасны в бою прыжки — так это потерей точки опоры. Атакующий в прыжке более неспособен изменить свою траекторию, уклониться от встречной атаки. И потому, когда затыльник топорища устремился навстречу оборотню, словно копье, удар был неизбежен. Рукоять врезалась в покрытую серой шерстью грудь с такой силой, что туша твари отлетела назад, даром что весит все пять пудов, если не шесть. Оборотень, даже не тявкнув — как бы он тявкал, если дух выбит из его груди, — грохнулся оземь в добрых восьми шагах. Вот и все, бой закончен, осталось только подойти и размозжить врагу череп.

Однако и тварь оказалась стойкой. Стоило поудобней перехватить топор, как оборотень с завидной прытью, особенно с учетом переломанных ребер, вскочил и вцепился передними лапами за рукоять топора, а его длинная морда с разинутой пастью устремилась к горлу противника. Хорошая попытка, безусловно, против эльфа могло бы и получиться.

Он поднял оружие на вытянутых вперед и вверх руках — и все, клыки лязгнули в пустоте, морда хоть и вытянутая, да только с длиной орочьих рук ей не тягаться. Оборотень повис на рукояти топора, не желая отпускать оружие врага, так что осталось лишь посильнее грохнуть его оземь.

Оборотень захрипел, когда огромные ручищи, отпустив наконец оружие, сомкнулись на его горле. Сдавить как следует, поднять, с силой ударить о землю. Поднять, сделать шаг к ближайшему дереву и приложить тварь головой о ствол. И еще раз. И еще. И еще.

Изломанное тело с размозженным черепом лежит у ног Сына Ветра. Еще одна победа над достойным противником, жаль только, о ней сказ не сложат и песню не споют, увы.

Он наклонился и поднял с травы топор. Время не ждет, надо идти. Оглянулся, отыскивая глазами седого степного волка: старый гро-Бакхг сегодня помог своему ученику, как никогда раньше.

Старый шаман оказался прямо у тела оборотня, невозмутимый, словно всегда так сидел, хотя миг назад его там не было. И взгляд — чуть укоризненный, значимый.

— Да, я вспомнил твои слова. Этих тварей надо убивать наверняка.

Надо оттащить труп от волка, чтоб ненароком не попасть по почтенному гро-Бакхгу: он хоть и дух, но это было бы редким хамством. Размах и удар, и вот голова лежит отдельно от тела.

— Ну теперь уж не встанет. Благодарю тебя, почтенный гро-Бакхг…

Шаман, не дослушав благодарственную речь, сокрушенно вздохнул, подошел к отрубленной голове и потрогал ее лапой, словно хватал за гриву.

Взять голову оборотня в руку?! Но зачем? Хотя какая разница. Старый шаман не заставлял бы его брать эту мерзость в руки без причины.

Шаман-волк удовлетворенно кивнул, поднялся и спокойно потрусил на запад. Остановился у края поляны, оглянулся, проверяя: идет ученик следом или нет?

Что ж, раз гро-Бакхг хочет так, то будет так. Непонятно, зачем и куда нести эту изуродованную голову, ну и ладно. Даже если б старый шаман мог говорить — и тогда ученик ни о чем не спросил бы своего учителя, ведь вопрос означает сомнение.

Глава 3

Муравейник

Тихий шум за дверью. Очень тихий, другой вампир, сморенный гнетущей аурой солнца, не услыхал бы. Но когда за тобой вот уже год след в след идут гончие псы — и длинноухие и короткоухие, — поневоле научишься спать очень-очень чутко.

Зерван с трудом поднял тяжелые веки и отодвинул с лица одеяло. Занавеска на окне плотная, сам вампир укрылся плащом и одеялом, но и тут, в темной комнате, куда почти не проникает свет, сильно чувствуется власть дня.

Все-таки подобное убежище нельзя назвать ни надежным, ни мало-мальски комфортным. Даже в сыром подземелье Зерван спал бы куда слаще, чем на втором этаже занюханного трактира… Но тут, посреди людного Морхолта, его будут искать в последнюю очередь.

Он сел на кровати, старательно отворачиваясь от светлой окантовки занавески: солнечный свет, даже непрямой, это вовсе не то, на что часто любуются вампиры. Так что же это был за шум? Похоже на легкое касание металла к металлу. Дверь пытаются открыть снаружи отмычкой? Ах, тут же и замка-то нету, засов всего лишь. К тому же Зерван давно привык чертить на двери, за которой укрывался, защитную руну, так что теперь дверь можно открыть только тараном. Или противодействующим магическим заклинанием, как вариант.

Движение у двери. Таракан? Зерван всмотрелся в крохотную движущуюся точку. Капля, стекающая на пол! Он моментально подобрался, готовясь к бою.

Итак, псы, долгий год идущие по следу, наконец-то настигли свою добычу. Там за дверью охотники тихо смазывают дверные петли маслом, но задели петлю масленкой, и это выдало их… Глупцы, они все еще надеются войти незаметно и напасть на спящего вампира и при этом даже не подозревают, что их уже ждут.

Однако в этот раз выкрутиться будет непросто. За окном день, комнатушка маленькая, мандалой не размахнуться… Проклятье! Все-таки не стоило мудрить, ведь в итоге вампир перехитрил сам себя. Он затравленно оглянулся, ища выход. Из разных передряг выходил живым, но в самую опасную за долгие годы попал по собственной глупости.

В щель между дверью и косяком просунулось тонкое лезвие кинжала: охотник за дверью пытался нащупать щеколду. Что за самоуверенный идиот, он даже не потрудился расспросить хозяина трактира, как закрываются двери комнат, сдаваемых внаем, иначе не пытался бы открыть засов кинжалом.

После безуспешной попытки кинжал исчез. Наверняка советуются, что делать, и сейчас попытаются вломиться силой, самое худшее, что это им удастся: дверь-то хлипкая, на ладан дышит.

Удар! По меньшей мере четверо мужчин навалились на дверь одновременно: двое непосредственно и двое — в своих товарищей. Но Зерван уже приготовился к бою.

Выброшенная вперед рука с раскрытой ладонью и короткое, резкое, такое привычное слово. Тугая невидимая волна ударила нападающих и швырнула двоих обратно в коридор и двоих — о косяк, словно игрушечных солдатиков. Что такое четыре туши для заклинания, которым Зерван давно наловчился раскидывать закованных в латы воинов?!

В проем хлынули новые враги: трое бородатых крепышей в дорожной одежде и с кинжалами наготове. Зерван стремительно ушел в сторону, перехватил чью-то руку и сломал о колено, словно палку. Выбросил кулак, угодив второму охотнику в челюсть, поднырнул под занесенный кинжал и ударил в пах третьего. Рубака утробно хрюкнул, но вампир не дал ему упасть, схватив за воротник и пояс штанов. Раздался стук: это кинжал, выроненный из сломанной руки первого противника, упал на дощатый пол.

И когда вампир только собрался подумать, что недоделанные охотники крепко его недооценили, на него из коридора набросили сеть. Вот в шаге от него еще один враг с кинжалом, в дверь протискиваются новые… Конец, мелькнуло в голове. Выхода нет, не считая врат в преисподнюю — окна.

Горожане шарахнулись в стороны, когда окно на втором этаже трактира «Три налима» с треском вылетело к Нергалу, высаженное сильным плечом. Два человека, опутанные сетью, вывалились из оконного проема и грохнулись на мостовую.

Зерван почувствовал, как его сердце сжимается в безжалостной хватке дня. В штанах и рубашке, босиком, без плаща и оружия посреди людного города долго ему не продержаться. Он вскочил на ноги, сбрасывая с себя сеть и в панике пытаясь сообразить, куда бежать, когда услышал за спиной грохот десятков подкованных сапог.

Была не была, хуже все равно не будет, ибо некуда. Безрассудные поступки уже не раз спасали ему жизнь — может быть, и сейчас выгорит…

— Стража-а-а-а-а!!! — завопил он голосом, которому позавидовала бы и закалываемая свинья. — Стража!!!

— А мы уж тут как тут, — пропыхтел сзади хрипловатый басок. — Что здесь происходит?!

Зерван оглянулся и молча поблагодарил богов, Судьбу и Провидение за то, что стражники прибежали именно с этой стороны: теперь, когда он станет говорить с их командиром, солнце будет светить ему в затылок, а не в глаза.

— Вот эти негодяи вломились в мою комнату, пока я спал, с ножами и сетью! Они пытались убить меня и ограбить!! Средь бела дня!!! Сумасшедшие!

Капитан, невысокий, но крепкий усач, с сомнением посмотрел сначала на выбитое окно, потом на Зервана, дико вращающего глазами. Затем на лежащего неподвижно человека. Парню не повезло: вампир схватил его и выбил им окно, а при падении охотник оказался снизу.

— Эти? Я вижу только одного…

В этот момент из трактира выскочили остальные.

— А вот и вся честная компания душегубов! — возвестил Зерван, демонстративно прячась за широкую спину капитана.

Все получилось лучше некуда: охотники появились, сжимая в руках кинжалы, один несет заостренный деревянный кол. Видок — ни дать ни взять банда разбойников в десяток рыл.

— А ну стоять, поганцы, именем короля! — рявкнул капитан и потянулся к мечу. — Взять их! Бросайте оружие на землю!

— Постойте, капитан, — крикнул смуглый худощавый человек в плаще и капюшоне, лидер, должно быть, — все не так! Мы не разбойники, этот человек — вампир!

Последовала немая сцена, зеваки начали с опаской отодвигаться подальше. Капитан резко обернулся к Зервану и встретился с его честным, недоумевающим взглядом.

Вампир пожал плечами, отчаянно пытаясь не щурить глаза:

— Ну вот, что я и говорил. Сумасшедшие!

— Они сказали, что вы вампир, сударь, — с подозрением сказал стражник.

— И это только одному мне кажется бредом умалишенного?

Капитан, щурясь, взглянул на солнце поверх головы Зервана:

— Да, вы правы, сударь. Стало быть, вам незнакомы эти люди, — кивнул он в сторону охотников, окруженных кольцом пик, — и не имеете понятия, почему они приняли вас за вампира?

— Да что вы его слушаете?! — взвыл охотник. — Это Зерван да Ксанкар, вампир, не боящийся солнечного света, избивший его величество Зиборна Второго прямо в тронном зале! Капитан, убейте его, и мы все станем богатыми!! Спросите у него, отчего он спит днем за занавешенными окнами!!!

— И что вы на это ответите, сударь? — осторожно поинтересовался капитан.

— А, ну теперь понятно, в чем дело, — протянул Зерван, — они не сумасшедшие, просто идиоты. Я не понимаю, как можно быть охотником и не иметь мозгов… Видите ли, капитан, я охотник за головами, как и эти придурки. Ловлю разбойников на дорогах. Так что сами понимаете, я ночью работаю. Когда мне еще спать, если не днем? И вот тут вламываются эти…