Скинув трофейную польскую одежду, я достал дорогое нательное бельё из чемодана и надел его. Точно как по мне сшито! Потом натянул синие бриджи и надел сапоги лейтенанта, намотав свежие портянки, я их нашёл тут же в чемодане. Только после этого я через голову надел френч и, застегнув пуговицы, затянул ремень, сгоняя складки френча назад, приправил тяжёлую кобуру с пистолетом на поясе. Ремешок через плечо тоже не пришлось подгонять, как я уж говорил, фигуры у нас были одинаковые. Ремень и кобура танкиста были. У обоих майоров были ТТ, а вот у лейтенанта наган. Фуражка танкиста не пострадала, чуть-чуть измаралась в крови, но отмыть было можно. Главное, что она пулями и осколками не пробита, как у интендантов. Размер подходил, так что я примерил её и, подойдя к зеркалу заднего вида, изучил, как выгляжу. Вполне серьёзно, сбрить бы щетину, но пока нет на это времени, и хоть на танцы.

Вернувшись к багажнику, я убрал всё самое ценное в чемодан и один из сидоров, котелки так все прихватил, нужная вещь. Даже ложку сунул за голенище сапога. В чемодан ушли и бритвенные принадлежности, и ещё много что по мелочи, включая ремни с кобурами интендантов и подсумками водителя. В сидор — котелки, немного продовольствия, что я нашёл в машине, жаль, одна банка была повреждена осколком, пришлось ножом вскрыть её и съесть тушёнку. В общем, когда я уже собрался уходить, причём убрав одежду, в которой пришёл, в сидор, чтобы посуда не звенела, как заметил, что у пролома, оставленного «эмкой», мелькнуло несколько фигур. Похоже, бойцы, что занимались сбором погибших, нашли по следам легковую машину и сейчас появятся тут. Уйти я уже не успевал, заметят, однако пока был скрыт от них машиной. Поэтому быстро присел, достал из нагрудного кармана френча майора-танкиста все документы и вложил их себе в карман, мельком пробежавшись по ним, чтобы запомнить. Буду теперь командиром танкового полка майором Корневым Андреем Ивановичем, находящимся в командировке до двадцать восьмого июня.

Открыв чемодан, я выложил часть находок. Оставил только то, что принадлежало майору, ну и бритвенные принадлежности, сидор тоже положил в общую кучу, а чемодан отнёс немного в сторону, как будто я с ним пришёл и наткнулся на машину. Уже был слышен хруст нескольких тяжёлых шагов, когда я достал из своей кобуры пистолет и, слегка выглянув, чтобы три красноармейца меня заметили, прижал указательный палец к губам, намекая, чтобы те не производили шума, и махнул рукой, чтобы следовали за мной. Держа пистолет наизготовку, стал красться к лёжке диверсантов. Боец уже ушел, догоняя своё подразделение, а вот противник пока оставался на месте. Мельком обернувшись, я довольно кивнул. Все три бойца, сняв винтовки, так же крались за мной.

После этого я вскочил на ноги и заорал:

— Руки вверх! Держать их на виду, а не то стреляю!

Почти сразу я выстрелил. Если наблюдатель с биноклем замер, то второй, что его охранял, метнулся в сторону, пытаясь вскинуть руку с револьвером, но почти сразу упал с простреленным плечом. Выстрелил я трижды: в плечо второму и две всадил в землю рядом с телом наблюдателя.

— Вяжите диверсантов! — крикнул я бойцам, что уже подбегали. — Похоже, это они навели бомбардировщики на колонну!

Ни на миг не сомневаясь, все трое пробежали мимо и навалились на диверсантов. Причём двое на раненого, тот успел перекинуть оружие в неповреждённую руку, а третий фиксировал наблюдателя с биноклем, разоружив его, но пока не связывая. А вот двум его напарникам было тяжело. Несмотря на ранение, диверсант был настоящим лосем, они ему руку выкручивали, пытаясь вырвать наган, отчего произошло несколько непроизвольных выстрелов, благо ушедших в землю, но тот ревел на немецком и не давался. Причём шумели мы не одни, где-то за спиной с опушки бил пулемёт — ДП, судя по звуку и лязгу. Первая очередь хлестнула у меня над головой, так что я упал, прикрыв голову руками. Но больше не слышно удара пуль по веткам и стволам, видимо пулеметчик, что прикрывал наблюдателей, стрелял по дороге, оттуда активно отвечали. Привстав и осмотревшись, я подбежал к бойцам, помогая им и командуя. Револьвер они уже вырвали, при этом сломав руку немцу, а это точно был немец, после этого ремнями связали руки обоих. Даже начали перевязывать рану подстреленному мной. Я же подхватил отлетевший в сторону бинокль и повесил его на шею. Чехла к нему не было, но и так неплохо.

Пулеметчик, выпустив один диск, похоже, ушёл, сообразив, что прикрывать некого, мы их взяли, так что народу в кустарник набежало изрядно. До роты бойцов да с десяток командиров. Как оказалось, по шпалам я был самым старшим в этом курятнике. Пришлось соответствовать. Сразу же отправил усиленную ручными пулемётами группу преследовать диверсантов, приказал вызвать особистов и передать им пойманных диверсантов. Также велел осмотреть машину и погибших командиров, с почестями похоронить их. Намёками дал понять, что мародёрили у машины диверсанты. Свалил на них всё это. Ну, и одного бойца послал за своим чемоданом, а то мало ли его в общую кучу снесут.

Мои команды исполнялись достаточно быстро и оперативно, мне нравилось, что они не вызывали никаких сомнений. Особисты прибыли, когда я заканчивал допрашивать диверсантов, выясняя местоположение лагеря, который находился совсем рядом. При допросе присутствовал капитан Малкин, командир стрелкового батальона, который как раз и попал под обстрел прикрытия наблюдателей. Так что он отправил дополнительную группу бойцов уже в лагерь противника, первая группа ещё не вернулась. С этой группой ушёл один из особистов, другие изучали, что тут произошло, приняв под охрану диверсантов. Второй, кстати, поляком оказался.

Вот особисты миндальничать не стали, проверили мои документы и командировочное удостоверение. Благо ни там, ни там фото не было. Я вообще дивлюсь на такое. От фронтовиков, конечно, слышал, что даже у командиров в документах фотографий не было, а тут сам убедился. На личном опыте. Опрашивающий меня сотрудник особого отдела стрелковой дивизии, что передвигалась по этой дороге, задал несколько уточняющих вопросов. Например, имена командиров дивизии, где командовал полком погибший майор, личностью которого мне по случайности пришлось воспользоваться. Конечно, поглядывал на меня удивлённо, мол, молод я слишком для такого звания и должности, но особо не комментировал. Тут многих можно вспомнить, кто через несколько званий перепрыгнул. Не думаю, что он знал командиров дивизии совершенно другого военного округа, больше по привычке спрашивал, изучая, как я отвечаю, не спотыкаюсь ли на ответах. Не спотыкался, можно проверить. Кто командовал этой дивизией в начале войны, я был в курсе. Кстати, вся дивизия сгинула у границы, мотаясь по дорогам и тратя ресурс, теряя технику и людей, это я тоже знал.

— Всё в порядке, товарищ майор, — протягивая мне документы, сказал следователь, что записывал мои показания.

Пришлось, конечно, немного нафантазировать, но зато мой рассказ хорошо ложился на увиденное тут. В общем, я отошёл в кусты до ветру, по большой надобности, по уточнению для следователя. Наблюдателей заметил сразу, но не подавал виду, хотя они видели, как я заседал. Моё внимание привлекли блики на стекле расстрелянной машины. Закончив дела, пошёл посмотреть, что там бликует, обнаружил машину и рядком сложенные тела, а также кучу собранного вооружения и трофеев. А тут появились бойцы, вот я и решил брать диверсантов.

— Знаешь, лейтенант, — сказал я, убирая документы в нагрудный карман френча, — что было сложнее всего? Срать под любопытными взглядами немцев.

— Да уж, — хмыкнул тот.

В это время от дороги послышался шум от большой группы людей, через который хорошо пробивался командный бас. Шум подъехавших машин я слышал ранее, теперь, похоже, тут появятся те, кто приехал на них. Это оказалось командование и штаб стрелковой дивизии. Комдив в звании полковника, это его бас раздавался до этого, быстро выяснил, что тут произошло, осмотрел диверсантов и выслушал доклад комбата — только что вернулись обе поисковые группы. Диверсантов они не встретили, те ушли. По возвращении одна из групп обнаружила у замаскированного на опушке танка убитых ножами танкистов. Похоже, это тоже работа диверсантов. Да и обстреливали они батальонную колонну захваченным пулемётом танкистов, его тут же брошенным на огневой позиции нашли.

Отдав приказ батальону продолжить движение, полковник подошёл ко мне.

— Ну, здравствуй, герой, — пожал он мне руку. — Молодец, что этих тварей углядел.

— По случайности, товарищ полковник, — смущённо улыбнулся я, расслышав едва слышный смешок следователя.

— Кто такой?

Представился, удивив комдива, что я вообще не местный, да ещё командировочный. Тот на миг задумался, сняв фуражку и поглаживая свою гладкую, как бильярдный шар, голову и вдруг просиял. Повернувшись, он велел адъютанту:

— Давай сюда потеряшек. Начштабу передай, чтобы тоже подошёл сюда, — после чего повернулся ко мне: — Про учебные сборы в войсках слышал?

— Конечно, товарищ полковник. Около села, где располагается штаб моего полка такие партизаны стояли. Западников там много было.