Владимир Поселягин

Фронтовик

Я ощущал внутреннее разрушение, словно кто-то играл со мной, превращая в оборотня. Эксперименты, в которые меня втянули, оказались забавными и странными. Возможно, я действительно был волком, а мое одеяло — волчьей шерстью. Маг не нуждался в моем сознании, он просто перекидывал меня из мира в мир, а потом отбросил как ненужное. И вот теперь я, сидя минут десять, уставился на свое отражение, пытаясь понять, что же произошло.

Шагая аккуратно и контролируя каждую лапу, я отошёл от берега на травку и вдруг перекинулся в человека. Это произошло легко, без всяких болевых ощущений, как в плохих фильмах. Фаза Луны, кажется, не оказывала на это никакого влияния. Я не превратился в страхолюдину, а просто стал обычным волком с разумом, хоть и немного крупным. Может быть, это не просто оборотень, а способность перекидываться в зверя? И вот интересно, я нисколько не злюсь на магов за эту удивительную фишку. Мне она нравится. Надо будет научиться контролировать это умение. Но пока я просто проследил за бойцами, сходив в лагерь, все в порядке, спят, их даже пушкой не разбудишь. Вернулся, постирал форму, исподнее и портянки. В лагере, развесил всё, сушится на ветвях, в одних трусах, поев, стал заниматься делами. Часов пять есть, потом меня сменит кто-то из бойцов. Тоже посплю. А с наступлением темноты двинем дальше. Пока такие планы. Нужно выйти к своим.

В моих планах на будущее есть одна основная цель — жестоко сражаться. Страх смерти давно позади, я уже привык к тому, что каждый день рискую своей жизнью под огнем врагов. Жаль, что магическая защита мне недоступна. После окончания войны я задумывался, где мне лучше всего обосноваться, и вот пришел к выводу, что тихая деревня в глухой тайге, где можно превратиться в волка и бегать по лесу, больше всего мне подходит. Думаю вернуться в Сыктывкар, хотя до сих пор я там бывал только во сне. Надо еще подумать над этим. Кто знает, доживу ли я до конца войны или нет? С другой стороны, наличие хранилища памяти обещает сохранить мне воспоминания при перерождении. Что касается оборотничества, я не уверен. Какое воздействие это окажет на мое тело или мою душу? Я не в состоянии разобраться. Но я уверен, что новый опыт перерождения принесет мне много интересного.

Размышляя о возможности стать переводчиком благодаря знанию двух языков, я решил заняться делом, пока моя форма сохнет. Но не стоит особо надеяться на это. Самое главное — в каком месте мне лучше быть, я понял по намёку. Я подготовил очаг, нарубив дерн полукругом лопаткой. Для рогатин использовал сухостой, иногда просто ломая его. Затем между двумя удобными берёзами вставил древесину и навалился на неё всем весом, чтобы сломать. После этого я собрал кучу дров. Затем отправился помыть котелок, вместимостью в десять литров. Вернулся с полным котелком и чайником воды. Крупы промыл. Котелок пока подвесил, подготовил всё к готовке, но пока не стал, чуть позже займусь, перед подъёмом бойцов. Его я назначил на пять дня. Пусть отдохнут, заслужили.

Пять часов прошло, я поднял одного из бойцов, дал ему сбегать к озеру, ополоснуться, чтобы проснуться. Поставил на пост, дал свои часы, и сообщил сколько стоять. И кого поднять следующим. Также передать этому следующему, когда меня поднимать, сам лёг, лежанку из шинели сделал, плащ-палатка в качестве навеса, и спать.

Молодцы, боец, что был в охранении, поднял вовремя, за час до побудки, я вполне выспался. Отправил его отдыхать, сам посторожу, и развёл костёр. Первым делом замесил тесто для лепёшек, и начал варить кашу. В чайнике воду вскипятил, заварки внутрь и кусок сахара, пусть растворяется. Кашу сдобрил двумя банками немецкого консервированного фарша. Он готовый, только разогреть. Каша готовилась, а я пёк лепёшки. По одной на бойца, двадцать штук испёк на сковороде. Нормальные получились, теста, ещё на шестнадцать штук хватило.

Некоторые бойцы просыпались от запаха, но большинство спали, умотала их ночь. Кто проснулся отправлял к озеру, купаться и стираться. Потом объявил подъём, и остальных следом. Когда вернулись, завтрак был готов. Каша на мясе, очень даже неплохо. Так наяривали, стук ложек по котелкам стоял. Причём, приготовил на сорок человек, а у меня даже двадцати не было, со мной семнадцать. Полные расчёты по восемь бойцов, и я, вот и весь взвод. Поэтому остатки каши пойдут на обед, в качестве второго. А может и на вечер. Я опустошил котелок, убрав кашу в таз, и отправил одного бойца отмыть котёл в озере. Тот отлично справился. Когда форма высохла, мы собрались, снова вьюки на плечи, разобранные детали миномётов, вещи и оружие, и двинули дальше. За два часа до заката. Пока по лесу идём, сократим частично расстояние.

Честно говоря, думал, кто придёт на запах готовившейся каши, довольно вкусно пахло, но ветра не было, видимо не привлекло внимание, и это, наверное, хорошо. Ладно бы наши, а если немцы? То-то и оно. Мы километра два, наверное, прошли, когда я приказал колонне остановиться. Вообще двигаться по дороге, и идти по лесу, это две большие разницы. В лесу приходится брать то влево, то вправо, обходя непроходимые места, что удлиняет путь. А тут у меня нога провалилась. Земля копанная, и хорошо замаскирована дёрном. И, пока бойцы скидывали груз, я присел и поднял пласт дёрна.

— Не могила, похоже, что-то спрятали.

Это я сказал подошедшему сержанту Юрченко, командиру второго расчёта. Командиром первого был сержант Якубов. Оба сержанты, как и я, но они командиры расчётов, а я взводный. Юрченко из старослужащих, двадцать шесть лет, сверхсрочник, а Якубов молодой сержант, из училища, на год младше меня. Я решил глянуть, что тут закопали. По виду земли, дня три назад, не больше. Да и дёрн чуть подсох, уже пятном выделялся, хотя его явно полили водой. Три бойца, споро работая лопатками, начали углублять яму. Копалось легко. Полметра и вот лопатки о железо застучали, дальше аккуратно разгребали землю. Сверху шинель, сняли её, и Юрченко, присвистнул:

— Станковые пулемёты «Максим». Раз, два… четыре единицы.

Из раскопа достали четыре пехотных станка, четыре ствола, и четыре щитка. А также вязанки пулемётных лент. Это всё спрятали под землёй. Лент было двадцать две. Жестяных коробов не имелось.

— Значит так, пулемёты берём с собой, ленты зарядить, патроны выдам. Далеко мы с таким грузом не уйдём, будем искать транспорт. Желательно телегу или повозку. Пока же оружие привести в порядок, почистить, снарядить ленты. Два пулемёта ввести в строй, назначить бойцов в расчёты. Старшим пулемётной команды назначаю сержанта Якубова. Первое орудие временно принять ефрейтору Славину. Якубов, командуйте.

— Есть, — козырнул тот, и начал отдавать приказы.

Славин тоже козырнул, он в расчёте наводчиком был. Конечно, стоило бы Юрченко передать командование пулемётами, но он чисто миномётчик. А Якубов окончил сержантское училище, пулемётно-миномётное. И знал эти машинки. Пока я бегал за двумя цинками патронов, Якубов создал два расчёта по три бойца из тех, кто знал эти пулемёты. Оружие приводилось в порядок, цинки вскрыли и снарядили пять лент. Хоть что-то есть. Полчаса как стемнело, когда мы двинули дальше. Полтора часа по лесу шли, тяжело, даже я нёс пять пулемётных лент, но ничего. До этого только миномёты переносили, бойцы, что ранее боезапас несли, помогали, менялись. А сейчас все загружены. Уверен, мысленно меня матерят, но приказ выполняют. Вышли к лесной дороге, и дальше двинули по ней. Командовал колонной Юрченко, а я отбегал вперёд, проводил разведку. Мало ли засада? Ничего, пока порядок. Деревня уже километров через пять встретилась, как раз на опушке этого леса. Дальше открытые поля. Я на дерево забрался, вроде на горизонте ещё один лес, но это не точно. Бинокль слабо помог. А в деревне немцы, вот это точно. И самое главное, несмотря на довольно большое количество техники, много стояло в поле, там часовые бродили, моё внимание привлёк конь, техника тоже неплохо, но ночью при выходе из окружения желательно иметь что потише. Лошади с телегами вполне в тему. Только почему один конь всего?

Взвод я вывел в стороне от деревни, и мы по полю вышли к дороге, что пересекала это поле. Отошли на километр. Оставив взвод под командованием Юрченко, выдал консервы, каши, лепёшек, велел принять пищу. Разжигать костёр нельзя было, а сам бегом к деревне. Часовых старался не трогать, ночное зрение здорово помогало. И выяснил, откуда конь, надежда на телегу не оправдалась. Это с кухни, полевой армейской немецкой кухни. Той, что с большими деревянными колёсами стояла. Я осмотрел её, недалеко часовой, замечу, если красть буду, придётся снимать его, глупо имея шанс увести кухню, не воспользоваться этим. К сожалению, телег в деревне не было от слова совсем. Пришлось снимать часового, запрягать коня, и повёл кухню к своим бойцам. Хорошо смазанные ступицы не скрипели, так что удалось сделать это тихо. С немца я снял карабин «Маузера», амуницию, да и документы забрал. Соединившись с взводом, описав что добыл, в котлах свежая вода была, видимо для завтрака приготовили, так что назначил ездового из бойцов, часть вещей на кухню загрузили, но, не перегружая, и двинули дальше. Причём, поспешая. Немцы, узнав о краже, могут быть сильно злыми. Начали взлетать ракеты, даже вроде стреляли, когда мы километров на пять ушли. А на горизонте действительно лес был, и за ночь я надеялся дойти, и укрыться. Видели брошенное армейское имущество, машины, некоторые ранее горели. В основном всё наше, хотя один раз встретили расстрелянную бронеколонну немцев, где было три танка, несколько бронемашин, пять грузовиков. Кто-то неплохо подловил. Кто непонятно, да и не смотрели особо. Иногда ветерок доносил смрад разложения, но мы не отвлекались. С двумя передышками по пятнадцать минут, шли дальше. В одном месте попалось две брошенных армейских повозки, судя по обрезанным постромкам, ездовые сбежали верхом. Причём, на вид они в порядке. Их проверили и разгрузили. На одну миномёты, на другую пулемёты, по четыре бойца впряглись, ещё по трое толкали, и дальше двинули. Скорость заметно повысилась, стало легче.