Поезд шёл не спеша, проходя заснеженные места, сбивая наносы. Недавно пурга была, не успели почистить. Снаружи минус тридцать, поэтому я был в свитере крупной вязки и с высоким воротником. До Казани как-то быстро добрались, всего за два неполных дня. Причём состав действительно не спеша шёл. Призывников сдал ответственному офицеру, и пересел на войсковой эшелон, что шёл на Москву. Время шло, я ехал, читая приключенческую литературу, не особо и торопился, главное успеть прибыть до окончания срока, отпущенного на дорогу. В Москве пересел на поезд, что шёл на Киев, его уже освободили. Ехал с гражданскими, и вполне себе, добрался до столицы Украины. Штаб фронта, куда мне нужно, тут, в Киеве стоял. А откуда мне знать, где сейчас мой полк? Там и выясню. Время позднее было, снег крупными хлопьями шёл, семь вечера, темно. Проблемы с жильём, город был сильно разрушен боями, а народ всё пребывает. Многие, что бежали от немцев, возвращались. Спали по пять человек в комнате, и это считалось нормальным. Я прикинул всё, и решил не заморачиваться, у меня грузовик есть, там кровать, и амулет климат-контроля, нагишом можно спать, внутри тепло. Чего мне с местными теснится? Да и я к комфорту привык. В тупичке достал машину, и выехал на улицу. Припарковал её недалеко от здания штаб фронта. При всех плюсах машины, держать её на морозе нельзя, в радиаторе вода. Так что слил, и вскоре уже спал в кровати. Поужинать не забыл.

А проснулся я от тряски и рёва мотора. Я резко сел и закрутил головой. Не понял. Это куда это моя машина едет? Быстро одевшись, я уже глянул с помощью сканера кто там в кабине. Один сидел, молодец в солдатской форме, пустые погоны, крутил баранку и лыбился чему-то. Идиот, перегреет двигатель, убью. В радиаторе как воды не было, так и нет. Мягко усыпив его, тот почувствовал сонливость и начал останавливаться, вот так расшнуровав выход, я покинул кузов, снова увязав тент, прошёл к кабине, где открыв дверь, толчком перекинул бойца на место пассажира. Сам к передку, открыл крышку радиатора, краник снизу закрыл, и прижав к горловине ладонь, стал подавать воду. У меня был запас. Залив воды, я осмотрелся, а всё также ночь вокруг, судя по моим часам, проспал я часов шесть. И пройдя к кабине, машина так и тарахтела на холостом ходу, и укатил в район с частными домами. Ну, то, что от них осталось. Много повреждённых и разрушенных было, да и откровенно сгоревших.

Машину убрал в хранилище, а бойца на руках перенеся на пожарище, пробудил и стал допрашивать. Жёстко. Я не люблю, когда меня пытаются обворовать. А тот не был бойцом, а-афигеть, диверсанта поймал. Тот сломался быстро и сообщил, что ему приказали добыть машину. Их группа тут, в городе. Вырубив его, на плечо, и бегом к зданию штаба фронта, к особистам. Это их тема. Бежал больше километра, а потом, когда часовой открыл дверь, забежал в здание штаба, сообщая дежурному офицеру:

— Диверсанта поймал. Допросил. У них в городе группа. Вчера с самолёта сбросили. Срочно брать надо пока не разбежались. Адрес я узнал.

Тот медлить не стал, вызвал кого нужно, у особистов свои дежурные были, они и забрали языка, он уже очнулся, но был с кляпом и связан. Унесли, при этом быстро меня допросив. Дежурный же, изучая мои документы и предписание, сказал, что нужно утра ждать, вопрос насчёт меня решаться будет. Ну и пояснил на моё недоумение, нет больше этого полка у фронта, ещё четыре дня назад вывели, и ввели в состав Резервного фронта. Убыл недавно под Москву. А пока предложил дождаться утра. В подсобке у дежурного две лежанки было, там помощник его дремал, я свободную и занял. К слову, у диверсанта этого мелкого, парня лет двадцати, были вещи. Я всё забрал себе. «ППШ» и его вещмешок в кабине грузовика остались. Трофеями я делится не собираюсь. Суета в здании штаба поднялась, но это особисты поднимали своих, тревожную группу. Брать диверсантов. Информация-то горячая. Я ещё хотел глянуть «Глазом» как они их брать будут, но уснул.

Утром меня покормили чаем и бутербродами с сыром, и к особистам. Допрашивали меня долго, почти час. Заинтересовали их вещи диверсанта, и сама машина. Про машину сказал, что занял у знакомого, но запамятовал у какого, главное я её вернул, можно не возвращаться к этой теме. По трофеям:

— Товарищ капитан, посмотрите на меня. Я похож на того, кто раздаёт свои законные трофеи? Их у меня можно будет забрать только из остывающих рук. Намёк понятен? Вы других диверсантов взяли, я же не претендую на то, что у них было. Вообще скажите спасибо, что случайно его взял.

— Хм, в принципе там ничего важного нет. Ладно, барахольщик, чёрт с тобой.

Вот так и закончили, меня отпустили. У особистов ко мне претензий не было, скорее благодарность. Я же направился к командующему артиллерией фронта. Ну, сам генерал принимать меня не стал, что ему мелкая сошка? Он другие задачи решал. Меня принял один из его замов, в звании полковника, Чуйков его фамилия, поговаривают дальний родственник генерала Чуйкова, что командовал битвой в Сталинграде. Да не важно, он изучил направление, подтвердил, что информацию о моём прибытии получили, но полк уже ушёл.

— Скажи, старлей, ты как с реактивной артиллерией, ладишь?

— Видеть видел, самому вести огонь не приходилось.

— Справишься?

— Нет такого дела, чтобы я не справился.

— Наглый, люблю таких. Погиб командир первой батареи Триста Тридцать Первого гвардейского дивизиона, Семьдесят Девятого гвардейского миномётного полка. Запросили пополнение, свои резервы уже исчерпали. Чуть позже два молодых лейтенанта подъедут, тоже в этот полк командирами огневых взводов.

— Я готов, товарищ полковник.

— Это хорошо. В штаб телеграмму отправим, что командир батареи выехал, а пока оформим тебя.

Сделали это быстро, даже повезло, машина от политуправления ехала в нужную сторону, подвезут, полковник договорился. Он обзвонил все отделы и узнал, у кого едет попутная машина, и есть ли место свободное? Пришлось поспешить, уже отъезжали, и ничего, успел. Машина оказалось «Доджем», верх брезентовый, но бока открыты. Ничего, я в тулупе, уши шапки опустил, лицо шарфом прикрыл, устроились, и покатили в сторону передовой. Как я понял, чтобы до полка добраться, порядка сотни километров нужно проехать. Он поддерживал Первую гвардейскую танковую армию, собственно работники политуправления фронта в штаб армии и ехали, а я так, попутный балласт. Да-а, а холодно, но ничего, ехали. Как я понял, обычно «полуторка» разъездная была, но она в ремонте, и взамен выдали эту машину. Не по погоде. Зато не застряли ни разу, сама везде выезжала. Меня-то амулет климат-контроля спасал, мне комфортно, но другим явно тяжко было. Это я ещё с краю сидел. Добрались до штаба армии, а там повезло, в штабе находился по своим делам начальник штаба полка, майор Вьюнов. Помощник дежурного его нашёл, мы познакомились, пришлось около часа ждать, пока Вьюнов с делами закончит, и поехали на его машине, это была «эмка», довольно поезженная, но место свободное было, и внутри не дует, в расположение полка. Километров тридцать проехали.

Со всеми этими дорогами, когда я прибыл, наконец в часть, уже стемнело. Впрочем, откладывать дела на завтра Вьюнов не стал, оформили меня, в списки личного состава ввели, в удостоверение вписали нужную информацию, познакомили с командованием полка. А вот представлять меня солдатам и офицерам батареи, да и дивизиона, будут завтра утром. Дело в том, что штаб полка, все его тылы и два дивизиона стояли в довольно крупном селе, километров в сорока от передовой. А третий дивизион, как раз мой, в восьми километрах, в деревне обустроился. Наши тут стремительно наступали, немцы не успели дома сжечь. Уже вечер, ужин, меня пригласили, я тоже хряпнул пару стаканов самогона, после убрав опьянение амулетом. Обмывали моё назначение. Расспрашивали меня. То, что не новичок видели, награды на груди. Я рассказал как воевал. Ранен был в сорок втором, комиссовали, несколько операций перенёс, и недавно прошёл медкомиссию и вернулся в армию, бить врага. Комиссар полка заметил, что у меня нет гвардейского значка, а я теперь гвардеец, и принёс новенький, из своих запасов, так что скинув гимнастёрку, я стал прикручивать значок, он на болтах, когда командир полка, подполковник Бондаренко, морщась, явно, таким образом, стимулируя память, сказал:

— Одинцов… Одинцов?.. Не тот Одинцов, про которого в Крыму столько говорили? Что не мина, то в цель? Ты тогда с одним боекомплектом своего взвода целый румынский батальон уничтожил.

— Да, это я. И не батальон, а две роты. Мне потом «Боевика» дали. Да и других славных дел там хватало. Если так посчитать, то противник за время боёв у Феодосии в безвозвратные потери точно целый пехотный полк списал.

— Да ладно? — Бондоренко закурил и покачал головой. — Значит корректировщик хороший? Не растерял умения-то?

— С чего это? Нет. Да и проверить можно. Я ночью хорошо вижу, на связном самолёте облететь ближние тылы немцев, они же ночью особо маскировку не соблюдают, отмечу, где штабы, склады, артиллерийские батареи, в общем, самые вкусные цели, и с утра будем бить.