— Занять позицию под вагоном.

И сам рванул по коридору к выходу, прихватив из купе обоих офицеров. Мы же, пригибаясь, — следом, стараясь никого не зацепить штыками винтовок. Свистели пули, с громким звуком попадали по вагонам, из других вагонов тоже стреляли, не только в нашем ехали офицеры. Броском я занял позицию между рельсами под соседним вагоном, укрывшись за колесом. Тут одинарные оси, не парные.

— Серёга, я хорошо стреляю, каждая пуля попадёт в цель. Значит так, я стреляю, ты перезаряжаешь. Понял?

Тот был заметно растерян, но закивал. Капитан тоже молодец такой, не опытных солдат взял, а молодых самых. Он, между прочим, рядом устраивался, палил из нагана своего, удерживая портфель. Ну или саквояж. Я, может, и гений, как меня называли раньше, но постоянно их путаю. Есть такое. А вот один из поручиков был ранен в бедро, второй его к нам в укрытие затаскивал. И да, бандиты были с обеих стороны. Выбрал я тех, что на холмах заняли позиции, по ним проще стрелять, чем по коннице, пусть и дальше. Попробуй ещё попади, напрасная трата патронов. Хотя, конечно, если в коней бить, цель крупная, и результат гарантирован. Вон уже виден результат, пяток коней бились раненые на земле. Может быть, и несколько легкоранено, пока незаметно. Я же быстро целился и стрелял, зачистил сначала ту сторону, где прикрытие, правую, там всего десяток бандитов залегли, не давали отойти на эту сторону, две трети я точно поразил, остальные укрылись. Бандиты уже и позади разобрали рельсы, поэтому поезд стоял, а как я почистил правую сторону, сюда народ начал перебираться. Думаю, бандиты китайские быстрый налёт планировали, а тут кровавая баня, причём для обеих сторон. Я же стал работать по левой стороне, выбивая там стрелков.

Всё закончилось, когда я с пятисот метров поразил всадника на холме, судя по богатым одеяниям, старшего банды, что сразу изменило обстановку. Бандиты рванули в разные стороны и скрылись. Те, что смогли. И это хорошо. У нас Серёгой на двоих сорок патронов было, осталось три, остальные я выпустил и только в двух случаях был не совсем уверен в поражении, остальные точно достигли цели.

Командование принял полковник инженерный войск, что ехал в поезде. Подчинил себе всех, нас тоже, и, выстроив в цепь, направил в сторону холмов, пока гражданские оказывали помощь раненым у поезда. Я один патрон отдал Серёге, у меня два в магазине, и так и пошли. Я иногда встряхивал головой, пуля скользнула по щеке, оставив борозду. Впритирку прошла, даже холодок по спине пробежал. На волосок от смерти был. А бандиты ушли, так что начали осматривать раненых и убитых, заодно запас патронов пополнили, нашли нужного калибра. В поезде рядовых всего двое, это мы с Серёгой, нас и гоняли туда-сюда. А чуть позже восстановили пути, и состав дополз до ближайшей станции. Только убитых с нашей стороны семнадцать, из них двое детей. Вот такой результат налёта. А пленные сообщили, что интересовал их почтовый вагон, который шёл замыкающим. Там пятеро солдат с унтером и сопровождающим сотрудником в охране были, все погибли. Они оттянули на себя внимание хунхузов, поэтому я и работал как в полигонных условиях, и бандиты понесли такие потери. Не до нас им было. Сорок трупов насчитали и семеро раненых. Вот такие дела. Ну и рану мне обработали, бинт наложили, пока непонятно, надо шить или нет? А по прибытию в Порт-Артур, отправили в госпиталь, лечиться.

Там на третий день я узнал новость, что капитан доложил, как я проявил себя. Оказалось, он внимательно наблюдал за нами, поэтому приказом по штабу бригады меня возвели в звание младшего унтер-офицера с награждением военным орденом. Назывался он Знак отличия военного ордена четвёртой степени. Я опознал в нём Георгиевский крест. Видимо, название ещё не прижилось. Удивило, что так отметили, но рад, не зря старался, хотя попросту сам желал выжить.

Да, если чин мне дали, командование бригады это могло сделать, то орден нет, только сообщили о приказе на награждение, ждать мне награду потребуется какое-то время.

А пока лечился. Рану не штопали, тугая повязка, сказали, сама заживёт. Лично я всем доволен, тем более меня перевели служить в штаб бригады, приказ уже подписан. Пока не знаю кем. Через пару дней выписывают, повязку уже можно не носить. Вскоре обо всём узнаю. Почему меня так облагодетельствовали, я узнал, подслушав разговор в штабе бригады. А что, коптер военный, разведывательной версии, удалённый микрофон для дальнего прослушивания имеется. Вообще я вёл воздушную, в основном ночную, разведку города, выискивал подозрительное движение, ну и всё такое. Пару подозрительных мест нашёл, работал по этому направлению, но похоже, это японцы были, активность их разведки повысилась. Заодно послушал, что там в штабе происходило. Удачно попал на этот разговор двух офицеров. Так вот… Дело громкое, прогремело, и отвлечь надо как-то, да и я действительно заслужил. Мне так и так чин положен, пусть до него восемь месяцев по регламенту, но за дела геройские дать раньше могли. Ну и награда. Не скажу, что стечение обстоятельств, но в струю я попал, это точно. Скажем так, мне повезло. А вот то, что именно я поразил порядка тридцати бандитов на холмах, верили с трудом, но верили. По ним я один стрелял, больше дальнобойного оружия ни у кого не было. Да и капитан свидетельствовал в мою сторону.

Вот так я лечился, причём коновалам этим не доверял, сам опцией лечения занимался. Жаль, что такой приметный шрам появился, когда ещё багровый след исчезнет, но что уж есть. За всё надо платить. Награда и чин, и за это пометили. Ничего, он не за два года побледнеет, а за полгода, я с ним работал опцией лечения. Между прочим, неплохой опыт, много нового освоил.

Хотя ладно… Было тринадцатое февраля, когда я покинул стены госпиталя. Сопровождающий сразу в штаб бригады повёл, где генерал Кондратенко лично наградил меня. Оказалось, награда имелась, оформили всё как полагается. Других генералов не было, я слишком мелкая сошка для этого. Да, госпиталь я покинул уже в полной форме унтер-офицера. Между прочим, мне как унтеру, помимо дополнительного снаряжения, полагалось своё личное оружие. Помимо винтовки ещё и револьвер. И да, узнал, что и при штабе бригады я посыльным буду при начштабе. Или правильно его назвать старший офицер при управлении бригады, подполковник Науменко.

В общем, неплохо всё прошло, и я не офицер пока, снаряжение не сам покупал, всё выдали. А вот револьвер выдали — не наган, а «Смит и Вессон», причём солдатский, без самовзвода. Устроился я уже в другой казарме, что почти в километре от расположения полка. Ничего, освоился быстро. Служба шла, я с интересом изучал жизнь вокруг, это всё пока не надоело, хотя обыденность уже начала сказываться. Тут вообще довольно тепло, но вот в январе на три дня температура упала до минус пяти и держалась этой отметки. Даже замёрзшие насмерть были, в основном по пьяни, из местных.

Беготни у меня больше стало, тем более слух пошёл, что нашу бригаду переформировывают в дивизию, то-то новобранцев из артиллеристов со мной прислали, многовато для дивизиона, но пока приказа не было. В городе я часто бывал с посланиями, имел возможность изредка своими делами заниматься, но об этом позже. Хочу сказать, что я не забывал о семье Андрея, раз в неделю хотя бы, но стабильно письма отправлял на их городской московский адрес. Других у меня всё равно нет. Воспользовался ранением, написав, что после боя дали чин и награду, но был ранен и немного с памятью стало хуже. Винился, если что забыл, с днём рождением кого-то не поздравил. Хоть такая отмазка.

Честно говоря, хочу дистанцироваться от семьи Андрея, но пока не знаю как. Хорошо, далеко письмам идти, больше месяца — точно, а может и все два. Пока думаю, что делать, но не акцентируюсь на этом, времени достаточно, может что измениться. Что есть, то есть.

Бегал я много, наконец выдали коня. Это у ротного в посыльных всё время на своих двоих, а тут депеши и сообщения срочно иногда нужно доставить, и без коня никуда. Я в прошлой жизни много что изучал, но лошади как-то обошлись без моего внимания. Пришлось тут учиться на них ездить. Подобрали опытного инструктора, и он неплохо меня поднатаскал. Вот так месяц и пролетел до момента нападения на эскадру японскими миноносцами. Началась война. Вёл я себя тихо всё это время, тише воды и ниже травы.

До конца января я действительно тихо и незаметно себя вёл, кроме пары случаев, когда опоздал к возращению. Все сроки вышли, но пришлось, я дела делал, рискнул и получилось. Отговорился за опоздание тем, что меня офицеры останавливали, незнакомые, по своим делам использовали. Дважды прошло, но чую в третий раз такая уловка не сработает.

Японцы ударили именно в тот день, что и должны, наверное. Вот только сроки начала войн я не помнил, знал, что январь или февраль вроде… но когда конкретно?.. Уже не ждал, и вот оно. Вообще я продолжал изучать, как себя ведут местные. Я изучал и перенимал всё их повадки. Да, местные отличались от людей будущего. Неторопливые, всё делают основательно. Те же офицеры, старший состав, спокойные, уверенные; младший офицерский состав… те безбашенные какие-то. Про военных моряков ничего не скажу, я с ними по факту не общался. Кроме посещения здания штаба флота с поручениями да здания главы военного порта. И надо сказать, меня выделяли, как не скрывался, а интеллект и образование вылезало вперёд, это было видно. Постепенно со мной если не как с равным общались, то близко. С другими нижними чинами ничего общего. Я вообще желал совершить путешествие по всей России, посмотреть, как люди живут. Что я видел кроме Хабаровска и Артура? Это совсем другое. Пока же опишу, что и как проходило, что успел сделать за это время. Средства есть, я не светил, но особо и не экономил. Купил котёл на сто литров и заполнил его китайскими пельменями, тут одна из местных отлично их готовила. Захочу со сметаной, в тарелку положу и питаюсь. Готовлюсь к войне. Сметаны купил, тушек выщипанных куриных два десятка. В общем, покупал продовольствие, включая готовое, опыт Добрыни Никитича вспомнил. Много что взял, даже двух женщин нанял, они вечерами начинали готовить, а ночами я посещал и забирал, только с огня. Самое главное — это джонка. Через того же купца китайского заказал перегон. В порту больше сотни джонок, у берега китайского квартала их там чуть не плавучие кварталы, хотя большая часть спустилась к югу, там зимовали, но и осталось немало. Вот только те джонки, что были выставлены на продажу, аж пять штук, меня категорически не устраивали.