Утром я встал со всеми, была побудка. Батальон стоял летним лагерем. Не в городе или в какой казарме, а стройный ряд палаток, укрытых понятно, от воздушных разведчиков. Техника также укрыта, и замаскирована. Батальон новый. Бойцы повоевавшие, но само подразделение всего месяц как существует. Обычно лёгкими машинами пополняют те батальоны и полки, где есть средние, даже тяжёлые танки. У нас же уникальное подразделение, машины одного типа. Единственное на весь фронт. Техника новая, обкатку проходит, но тренировали ребят серьёзно, комбат опытным был, по сути батальон готов, хоть сейчас в бой, но пока держали в резерве. Вот так познакомившись с командирами и бойцами, личный состав батальона выстроил начальник штаба, тоже капитан. С ними принял пищу. Каша была пшеничная. Вот так принимая пищу, раздумывал. Приняли меня нормально, о том, что четырёх вражеских генералов взял в плен, да к своим доставил, во всех газетах писали. До этого вражеские генералы в плен не попадали. А вот про радио и песни не знали, глушь, не дошло пока, хотя чую это ненадолго. С командирами познакомился, начальник штаба капитан Ободзинский. Комиссар, старший политрук Петров, Яков Самуилович. Настоящий русский, как видно. Зам по тылу, старший лейтенант Маринин. Это основной состав командования батальона, ну и я, командир. Куда делся прошлый командир, мне подробно описал шофёр «полуторки», пока вчера ночью ехали к летнему лагерю батальона. Наводящими вопросами быстро всё выяснил. Дело-то непростое.

Тут опишу подробнее. Под трибунал тот попал. За убийство двух женщин, да насилие над одной. Это не немки были, наши. Просто тот завёл любовницу, а та решила его к рукам прибрать, известила его при очередной встрече, что сообщит жене об их связи, ну тот в порыве чувств и пристрелил её, и случайную свидетельницу. А сдал того шофёр, что помогал тела прятать. Его кстати перевели, тут житья не давали, комбата уважали. Вот такая трагедия. Впрочем, я считаю правильно комбата судили, поделом ему. История широкой известности не получила, придержали слухи, но информацию, как свой, получил. Вот такие дела. Начштабу уже сообщил что мне в штаб фронта нужно, и довольствие получить. Меня уже оформили, так что зампотылу получит всё что нужно со складов, и привезёт, мерки сняли, а мне выделили туже «полуторку», она разъездная, шесть бойцов с сержантом, и покатил в нужную сторону. Куда ехать, шофёр знал, возил туда не раз командиров и бывшего комбата. Три часа в дороге, но добрались, к обеду как раз, одиннадцатый час шёл. Дальше меня уже в штабе оформили, бумаги выдали, ну и решил комфронта пообщаться, генерал-лейтенант Голиков, пригласил к себе через дежурного. Я как раз закончил, думал обратно двинем, где встанем, сухпаёк достанем, взяли в дорогу, и пообедаем. А тут вот остановили.

— Так вот ты каков, Райнов? — с интересом обойдя меня по кругу, я по стройке смирно стоял, сказал генерал.

В кабинете кроме нас ещё один генерал был, он явно от Политуправления, и два полковника. Комфронта вопроса не задал, просто изучал меня, поэтому молчал, а потом засыпали вопросами, что и как было, как из плена бежал. Да, мы похоже тут до вечера застряли. Стол накрыли, пообедали все вместе. Насчёт бойцов сказал, их покормили с котлов штаба. И действительно до в вечера общались. Баян принесли, я с десяток песен спел. Уже все раздобрели, я пару флаконов коньяка выставил, так что генерал, пуская дымные колечки в потолок, спросил:

— Назначение твоё конечно спорное. Но изменять не буду, раз Москва так решила. Сам-то что думаешь?

Мы уже нормально общались, на ты не перешли, но вполне тёпленькие были.

— А что там уметь? Я в фильмах видел. Поле, валун рядом. Надо поставить ногу на валун, облокотившись о неё. Руку вот так козырьком сделать, и пафосно смотреть вдаль, имея уверенный вид. Главное, чтобы сзади плащ красиво развивался, обязательно красный, а в ногах две красивые полуодетые девицы восторженно на меня смотрят.

Посмеялись конечно, шутка зашла, но в принципе отеческих наставлений получить успел немало. Сам тоже пару интересных идей озвучил.

— Что мой батальон? Это не подразделение прорыва, там тяжи и средние танки нужны. Мои машины для глубоких прорывов в тыл противника. Разорения их тылов, штабов и остального. Налёты на аэродромы. Захват и удержание мостов. Не зря их немцы «саранчой» прозвали. Они действительно очень шустрые. Пушки конечно слабоваты, но если запустить мой батальон в тыл, это хана тылам немцев. Тем более если иметь разведданные, где находятся вкусные цели. Пока информация о прорыве только расходиться, мы уже на месте и бьём неожидающего этого противника. Я именно так вижу применение машин моего батальона. А вот штурмовать окопы противника, пробивать брешь в обороне, для них смерть. Конечно усиливать стрелковые подразделения нужно, но не бронёй подобного типа. Если танков нет, катить в передовых порядках «сорокапятки» и расстреливать все точки, что проявляют себя, прямой наводкой. Также с миномётами.

Надо сказать, неплохо пообщались, так что двинул обратно за час до наступления темноты. И ведь генералы занятые люди, пусть фронт стоит в обороне, наступательных операций не ведёт, но всё равно часто заглядывали командиры, держали тех в курсе дел, получая одобрение тому или иному докладу. Так что работа шла, это было видно. Главное генералы познакомились со мной, а я с ними. Вроде неплохо всё вышло. Вернувшись, я получил всё что нужно, и началась учёба. Обучался не только личный состав, нечего им без дела сидеть, но и меня учили. Я, например, освоился в танке комбата. Мой танк с пушкой двадцать миллиметров «ШВАКТ». Там в экипаже лишь младший сержант Третьяков, мой мехвод. Машина имела экипаж всего из двух человек. Ничего, привыкал. Время шло, нас не трогали, месяц пролетел как не было. В совсем рядом проходила Харьковская катастрофа. Там тоже окружили немало армий, вырвались единицы, и немцы, перемолов их, рвались к Сталинграду. А это Кавказ и нефть. Почему нас не трогают, не знаю, хотя бои идут серьёзные. Всё изменилось шестнадцатого июня. Ближе к обеду, мы уже поели с нашей единственной полевой кухни, прибыл посыльный, целый капитан, из штаба фронта, с приказами. Первый, нас выводят из одного фронта, и переводят в другой, в состав Юго-Западного фронта. Второй, уже мне, немедленно выдвигаться и усилить своим батальоном Семьдесят Шестую стрелковую дивизию Двадцать Первой армии, что стоит в обороне у Волчанска. Там ожидается прорыв. Меня конечно подивило это, трёхсоткилометровый марш предстоит, но быстро поднялась суматоха.

Да уж, бойцы рвались в бой, рядом идут ожесточённые бои, наши в западню попали у Харькова, а мы сидим и непонятно что высиживаем. Это многих удивляло. Вот и до нас очередь дошла. Штабные командиры определяли маршрут следования, формировали колонну, уже отправили вперёд разведчиков, усилив одной зенитной установкой, и через час, батальон был готов, и покинул летний лагерь. Всё свернули и забрали, палатки тоже. Машин едва охватило, даже автоматчиков на броню сажали, чтобы место для грузов выиграть. Вот так и двинули. Во главе колонны мой танк, четыре бойца десанта. Пыли уйма, небо открытое. Ни облачка. Палит так, что кажется свариться можно, но мы направились к Волчанску. Сидя в открытом люке, на мне только нательное бельё и синий комбинезон с шлемофоном, у остальных танкистов также, и поглядывая по сторонам, прикидывал что нас ждёт дальше. Ещё и движемся днём. На радость вражеским стервятникам. Правда, до линии фронта далековато, но стемнеет, когда мы по сути прибудем на место. Скорость движения колонны сорок километров в час, удаётся выдерживать, хотя такие марши всем личным составом и техникой проходят впервые. Так вот, за прошедший месяц меня немного подтянули командиры, что радует, освоился, в танке уже знаю, что делать. Со связью на ты. В моей машине, командиров рот, взводов и в машинах взвода разведчиков, стоят обычные танковые радиостанции и переговорные устройства на два абонента. Через шлемофоны общаться, правда там сейчас такой треск в наушниках, ничего не слышно, остальные машины не радиофицированы и если общаются, то через флажковые семафоры. Хотя молодцы, что для командиров подразделений бронемашины с рациями добыли. Управлять легче.

Что ещё сказать? С девчатами давно на ты, у меня отдельная палатка, и не раз засветил их, но я парень холостой, конечно внушения получал от комиссара, но и только. Я вообще ночами не сплю один. Качается хранилище, накачалось на триста сорок килограмм на момент, когда батальон двинул в путь. Я прихватил из того что оставляли, два цинка с патронами к винтовке «Мосина», сто снарядов к пушке моего танка и четыре канистры с бензином по десять литров. Это всё что ушло. Сам сильно не тратил запасы. А это что взял, расходники, быстро потрачу. Так что, как место копиться для самолёта, так и продолжает копиться. Уже тонна и двести восемьдесят килограмм общий объём. Девчатам делал мелкие подарки и отлично проводил с ними время. Правда, когда отдыхал, но выделено время на отдых было край как мало, как я считал. Так дел полно. Тут нет такого, отдал приказ и отдыхаешь, лёжа на диване. Постоянно на ногах. Зато всю внутреннюю кухню узнал и разобрался. В принципе, это всё что за месяц произошло. Мы на удивление благополучно добрались до позиций нужной дивизии, по пути нарезали веток, рощу проезжали, маскировали ею технику как могли, на подвижные кусты теперь похожи были. Нас встретили, указали место где батальон разместить, тут неплохой лесной массив, до передовой шесть километров, две танковых дивизий спрятать можно, не то что наш батальон. Рядом трасса на Белгород, ожидается что немцы тут рванут дальше. Оставил всё на начштаба, он командует, а сам с посыльным в штаб дивизии. Он всего в километре от батальона находился, пешком пробежался, с удовольствием ноги размял.