— А вы что скажете, незнакомец? — обратился художник к Стэну. — Как вам мои картины? Только не врите.

Стэн посмотрел на холст. Там изображалась обнажённая девушка, забирающаяся в ванну. Момент был пойман не особенно эстетичный: одна нога занесена над бортиком, руки вскинуты в попытке найти баланс. Купальщица отдалённо напоминала спутницу Жана-Люка, но черты лица были смазаны, а кожа отливала болотной зеленью. Пропорции тела вроде бы соблюдались, но при этом несли неуловимый отпечаток уродства.

— У вас свой стиль, — сказал Стэн. — Очень… гм… самобытный. Хотя, наверно, до его понимания ещё доросли не все. А что говорят профессиональные критики?

— Я получил недурные отзывы на Салоне Бунтующих. Ну, знаете, идёт сейчас в галерее у Роггендорфа…

— Ага, — сказала девица. — Там один богатый толстяк чуть не купил картину. Не эту, а другую, ещё страшнее. Но он был пьяный в дугу. Ему бы там что угодно показалось шедевром, хоть ослиная задница. Вы тоже из таких знатоков?

— Ослиные задницы — не мой профиль, — заверил Стэн. — Я здесь по другому поводу.

— А по какому, кстати? — спросил Жан-Люк, снова прикладываясь к бутылке. — На покупателя вы не тянете, как ни жаль. И вряд ли явились исключительно для того, чтобы угостить меня сигаретой…

— Вы правы. Хотел кое-что спросить о вашем соседе. Он так и не появлялся?

— Вы из полиции?

— Я друг его сестры. Она его ищет, я помогаю.

Жан-Люк поморщился:

— Слушайте, сколько можно? Эмили приходила два раза, устраивала истерику. Но я не знаю, где Эрик. Представления не имею! Он передо мной не отчитывается. Хотя мог бы вообще-то предупредить. Мы за квартиру пополам платим, а один я не наскребу…

— Сочувствую, — сказал Стэн. — Значит, в ваших же интересах, если я его разыщу. Можно заглянуть в его комнату?

— Да хоть в сортир загляните! Меня только оставьте в покое…

— Благодарю. И последний вопрос — кто из ваших общих знакомых может подсказать, где он? С кем я мог бы поговорить?

— У Януша спросите. Закусочная внизу, он хозяин. Каждую собаку здесь знает.

— Обращусь к нему непременно. А вам оставлю визитку — звоните, если вдруг что-то вспомните.

Жан-Люк, отставив бутылку, лёг и демонстративно отвернулся к стене. Его подруга спросила:

— А ещё сигарету можно?

Стэн испытующе взглянул на неё и показал на дверь — давай, мол, там пообщаемся и покурим. Она, помедлив, кивнула и покосилась на кресло, где сверху лежала юбка. Поняв намёк, он вышел в коридор, а оттуда шагнул в соседнюю комнату, принадлежавшую Эрику.

С мебелью там оказалось получше. Кроме кровати и мольберта (на этот раз без холста) был ещё захламлённый письменный стол. Стэн поворошил бумажную груду — черновики, незаконченные наброски.

И на одном из них был нарисован Вестник Теней.

3

Тёмная фигура под фонарём — вот и весь рисунок. Схематичный, едва намеченный силуэт. Карандашные скупые штрихи. Стэн не обратил бы внимания, если бы сам не встретился с Вестником накануне.

Но даже такой набросок производил впечатление. Он вызывал неясную, подсознательную тревогу, в нём чувствовалась сила. Художник и в самом деле имел талант.

А ещё Стэн вынужден был признать, первоначальная версия, что Эрик просто ушёл в загул, уже не выглядит безупречной.

Задача, впрочем, не изменилась, нужно искать зацепки.

Пояснительных надписей на рисунке не обнаружилось. А другие эскизы интереса не представляли, их сюжеты были банальны — лица людей, какие-то интерьеры, очертания городских построек.

— Ну и как? — спросила девица, заходя в комнату. — Порылись в чужих вещах? Жду свою сигарету.

Одета она была на удивление скромно — юбка до колен, закрытая блуза. Впрочем, как подумалось Стэну, было бы странно, если бы натурщицы гуляли по городу в том же виде, что и позировали.

— Как вас зовут? — спросил он, вновь доставая курево.

Она, не ответив, прошла к окну. Зябко поджала босую ногу и долго стояла молча, курила и смотрела на улицу. Мысли её, похоже, витали где-то за горизонтом.

— Взгляните. — Стэн подал ей набросок с Вестником. — Вам это о чём-нибудь говорит? Почему Эрик это нарисовал?

— Без понятия. — Она взглянула мельком. — Я с ним мало общалась. Познакомились с Жаном-Люком и с ним недавно. Недели три. А потом Эрик куда-то исчез. Ну, или уехал.

— Перед отъездом он не вёл себя странно?

Собеседница хмыкнула, выразительно огляделась.

— Да, — согласился Стэн, — понимаю. На здешнем фоне трудно чем-нибудь удивить. Но всё-таки, какое у вас о нём впечатление? Что запомнилось вам больше всего?

— Он любил рисовать. По-настоящему любил, имею в виду. Просто помешан был на всём этом. Иногда часами мог разглагольствовать про всякие светотени. А иногда сидел и молчал, пока остальные спорили. Только кривился с таким, знаете, презрением. Вроде как он один что-то понимает…

— На этой почве были ссоры с коллегами?

— Не то чтобы прямо ссоры. Но характер у него был не сахар, прямо скажу. Кого угодно мог разругать за бездарность… Правда, и себя не жалел, был мнительный. Я даже как-то видела — разозлился и свой же холст покромсал. Хотя одну картину закончил всё-таки и, кажется, был доволен.

— Что на ней было?

— Он так и не показал. Ни Жану-Люку, ни мне. Надеялся, скорее всего, что её на выставку примут. Ну, на этот Салон Бунтующих. Придурочное название… Но он пропал ещё до того, как выставка началась. И картину так и не сдал туда, насколько я поняла. Ну, по крайней мере, его приятели так сказали…

— То есть картина тоже пропала?

— Ну да, а я вам о чём?

Стэн задумался. Что имеем? Эрик написал картину, с которой надеялся блеснуть перед публикой. Но в салоне так и не поучаствовал. Саму картину никто не видел, кроме него. Хотя этот момент надо бы уточнить…

— Вы сказали, свою работу он не показывал. Но дверь-то открыта? Тот же Жан-Люк мог зайти, пока соседа не было дома. Да и любой из гостей, вот как я сейчас.

— Он с этой картиной быстро управился. Буквально за день, по-моему. А потом унёс её и больше не появлялся.

— Но куда именно унёс, вы не знаете?

— Слушайте, сколько можно талдычить одно и то же? Чего вы ко мне пристали?

Она раздавила окурок в пепельнице, стоявшей на подоконнике, и вышла из комнаты. Стэн, проводив её взглядом, снова шагнул к столу. Ещё раз пересмотрел все бумаги, но ничего полезного не нашёл.

Выглянул в пустой коридор. В торце, напротив входной двери, помещался платяной шкаф. Его, очевидно, использовали совместно оба жильца. Стэн подошёл к нему, стараясь ступать потише, отворил створку. Тоже ничего примечательного. Одежда — на вешалках, стопка белья — на полке вверху. Гардероб, мягко говоря, небогатый.

Да и вообще, если бы здесь хранилось что-нибудь ценное и секретное, Жан-Люк не дрых бы у себя в комнате.

Стэн покинул квартиру и спустился по лестнице.

Закусочная «У Януша» манила чистыми окнами и аппетитной вывеской (изображалась поджаренная сарделька на блюдце). Внутри не наблюдалось столпотворения. Единственный посетитель — ровесник Жана-Люка на вид — сидел, ссутулившись над кофейной чашкой.

Столы выстраивались в один длинный ряд: вдоль окон и параллельно стойке. В простенках висели пейзажи и натюрморты, небольшие и без претензий на революцию в жанре. Мягкие краски, аккуратные линии. Голодные художники, видимо, отрабатывали обеды, съеденные до этого в долг.

Пахло свежими гренками.

Хозяин, кряжистый и усатый, кивнул Стэну из-за стойки:

— Доброе утро, мистер. Завтрак вам бы не помешал, я думаю?

— Вы просто мысли читаете.

— Яичницу с беконом?

— Самое то.

— Будет через пару минут. И кофе?

— Чёрный без сахара, если можно.

Стэн не спешил уходить за стол. Януш не удивился, смотрел спокойно и выжидающе.

— Что-то негусто у вас народу, — заметил Стэн. — Как же так? Заведение симпатичное, это сразу заметно.

— Рано ещё, — ответил хозяин. — Ближе к полудню начнут подтягиваться. А пока, можно сказать, у нас ещё ночь, хоть вроде и рассвело. Ну, вы понимаете, мистер.

— Понимаю, дрыхнет народ. Публика своеобразная тут, я уже заметил. Я им где-то даже завидую. Сам бы тоже спал до обеда, но не судьба.

Хозяин поставил перед ним чашку с кофе. Стэн отхлебнул, кивнул одобрительно. Обжигающе-бодрящая горечь ненадолго примирила с действительностью.

— Говорят, вы тут знаете всех и каждого, — произнес Стэн. — Уважают вас.

— Перехваливают, — ответил хозяин. — Хотя стараюсь, чего уж.

— А мне вот сегодня не повезло. Зашёл к одному жильцу, а сосед руками разводит — нет его, говорит. Несколько дней уже. А где искать, непонятно. Это я про Эрика. Из мансарды который.

— А вы с ним, значит, друзья?

— Да не то чтобы очень. Знаете, не хочу вам сказки рассказывать. Вы человек проницательный — раскусите сразу. Меня его сестра наняла. Эмили, может, она и к вам заходила. Ищет брата, волнуется.

Хозяин задумчиво пожевал губами:

— Эмили — хорошая девочка. Волнуется, это точно. Даже обидно, не могу ей ничего подсказать.

В его интонации был намёк, и Стэн уточнил:

— Ей — не можете, ладно. А мне, к примеру?