Особенно когда осознаешь, что вся эта масса понемногу, шаг за шагом, надвигается на тебя.

Весна пришла в Землю Толля. Весна окрасила зеленью редколесье, весна развесила причудливые шишки на тонколистых ветвях и погнала с южных пастбищ на север стада динозавров, пережидавших зиму в теплых краях. Они ведь похожи на птиц, подумалось Обручеву мельком, неудивительно, что они мигрируют… Трудно было сказать, проходил ли через окрестности Зеркальной бухты основной путь этой миграции или волна переселения затронула эти места лишь краем, но сейчас стадо за стадом упиралось в крутые склоны долины и поневоле сворачивало к единственному месту в пределах досягаемости, где могли спуститься вниз, к воде: той самой осыпи, на вершине которой стояли трое первопроходцев.

— Александр Михайлович, — проговорил Обручев вполголоса, будто опасаясь спугнуть животных, — вам не кажется…

Никольский с трудом оторвался от созерцания пасущихся ящеров.

— Что?.. А-а! — Он обернулся, разглядывая медленно приближающегося черного великана. Ящер бдительно озирался, вскидывая узкую голову. Исследователи уже знали, в какое неистовство приводит гигантов все, хоть отдаленно напоминающее силуэт стимфалиды, в том числе очертания человеческого тела.

— Опасаетесь, затопчут? Не стоит.

Зоолог решительно двинулся в сторону пестрохвостых ящеров («Определенно, — мелькнуло в голове у Обручева, — надо дать им какое-то название»). Черников поднял ружье и застыл, опасаясь выстрелом спугнуть вожака.

Чудовище заметило человека и тоже застыло, наклонив голову. В глотке зверя заклокотал тяжелый, нарастающий гул. Никольский по инерции сделал еще пару шагов вперед, заложил руки за спину и отвесил ящеру поясной поклон. Да так и замер, не разгибаясь.

Великан тяжело вздохнул-застонал, колыхнув раздутыми боками, и медленно двинулся дальше, время от времени бросая косой взгляд на странное существо, больше не представляющее угрозы. Зоолог посеменил за ним, не меняя нелепой позы и высоко задирая колени. Ящер-самец все же ворчал, когда к нему подходили слишком близко, но самки позволили человеку похлопать себя по шершавым голеням, прежде чем предупреждающе клацнуть челюстями над головой наглеца.

Обручев дернул Черникова за рукав.

— Делайте, как он, — цыкнул геолог.

— Что?.. — комендор растерянно обернулся.

— Делайте, как он. — Обручев поморщился, сгибаясь в пояснице. — Или нас сейчас растопчут.

Вблизи от ящеров несло. Меньше, чем можно было ожидать от зверя столь огромного, и не то чтобы очень неприятно: пахло горько и резко смолой, дегтем и полынью. Геолог украдкой прикоснулся к ляжке неторопливо бредущей мимо самки: ее кожа была шершавой, сухой, неожиданно теплой. Зверь ощутил его касание: вытянутая башка качнулась вниз, едва не уткнувшись клювом в макушку человека. Мгновение Обручев смотрел прямо в темный, бездонный зрачок. Острые кромки челюстей маячили совсем рядом. Травоядные или нет, гиганты могли одним движением откусить голову ничтожной мелочи, потревожившей их покой.

Самка тяжело вздохнула и двинулась вниз по осыпи, осторожно переступая четырехпалыми лапами. Геолог вздохнул и очнулся от раздумий.

— Александр Михайлович, — прошептал он, перебегая к валуну, за которым скрылся зоолог. Бежать в позе атакующего гуся было неудобно, и от непривычной позы спина болела невыносимо. — Спускаемся!

— Погодите! — отмахнулся тот. — Мы еще ничего не…

— Внизу остались немцы, — прошипел геолог. — Как думаете, если лейтенанту придет в голову открыть огонь по ящерам, те нас не затопчут в панике?

Никольский вздрогнул.

— А если тут будет валяться туша убитого зверя… Мелких бегунков мы как-нибудь оттащим к устью, а там до лагеря недалеко, но большого ящера нашими силами не доволочь. А на падаль сбегутся стимфалиды.

Они побежали, вперевалку, неловко, опасаясь разжать сцепленные за спиной руки и приподняться хоть немного. Над головами разносились короткие, мелодичные гудки, словно готовился к выступлению духовой оркестр.

Опасения геолога оказались не напрасны: немецкий лейтенант командовал разворачивать станок, не обращая внимания на трубный рев ящера-вожака.

— Ложись! — в голос крикнул Обручев. — К земле!

Скрипко послушно согнулся за ближайшим камнем. Геолог, хлопнув себя по лбу, повторил на немецком. Только после этого лейтенант в некоторой растерянности присел на корточки. Видно было, что ощущает он себя теряющим офицерское достоинство.

— Не пугайте зверей! — просипел геолог, в последнем броске распластавшись перед станком.

— Это будет славная добыча, — отозвался лейтенант, прицельно выщурившись на динозавра-вожака.

Детеныши и самки склоняли головы к ручью, но великан стоял перед ними часовым, оглядывая бдительно долину.

— Которая привлечет хищников, — отрезал Обручев. — Вы сталкивались со здешними?

Лейтенант разом обмяк.

— Пришлось, — сухо признался он. — Впечатления остались… неприятные.

Никольский приподнялся, вглядываясь немцу в лицо.

— Сколько человек потеряли? — отрывисто спросил он.

— Тогда — нисколько, — отозвался лейтенант и больше ничего не добавил.

Двумя днями раньше

На палубе канонерки план майора выглядел очень логичным. Два отделения стрелков, два пулемета. Первое отделение идет вперед, устанавливает пулемет и прикрывает передвижение второго. Все просто и четко, как ход шатуна паровой машины.

Однако на практике все оказалось не так просто. Заросли папоротников, начинавшиеся буквально сразу за береговыми утесами, хоть и недотягивали до человеческого роста, но совсем немного. И если стрелки еще имели хоть малый шанс проявить себя — разумеется, при условии, что их мишень тоже захочет высунуться из переплетения зеленых вееров, — то пулеметчиков заросли скрывали полностью.

— Плохо дело, — констатировал майор, не выглядевший, впрочем, особо удрученным. — В Африке, во время войны с гереро, нам приходилось действовать среди тамошних кустарников, «пори». В подобного рода близком бою — несколько шагов! — столкновение разыгрывается накоротке и в несколько минут. Так в 1891 году погибла Целевская экспедиция у Иринги.

— Не хотелось бы пополнить этот список. Вернее, для этих земель — открыть его.

Лейтенант отломил верх папоротникового побега. Листья ожившего ископаемого были жесткие и неприятно шершавые на ощупь. Нергер вдруг подумал, что вполне возможно, этот же самый лист в виде угля сгорает сейчас в топке «Ильтиса», и эта мысль лишь усилила чувство глубокой неправильности происходящего. Если теория доктора Хеске верна…

Отто привык верить специалистам, но, бог мой, разве кто-то мог быть специалистом по Разлому?

— Пойдем вдоль реки. — Стек в руке майора указал на щель в утесах, пробитую водой. — Лучше промочить ноги, чем лишиться головы, не так ли?

— Не уверен, — тут же возразил ему Йозеф Беренс. — Мы пока не знаем, что водится в здешних реках…

Майор Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек удивленно посмотрел на ученого.

— Не думаю, — сказал он, — что родственники добытого нами морского змея смогли бы подняться вверх по пятиметровому водопаду.

Один из стоявших поблизости матросов явственно фыркнул, да и сам Отто повернулся в сторону, пряча усмешку. Однако маленький приват-доцент не смутился.

— К вашему сведению, Пауль, — начал он хорошо поставленным «лекторским» тоном, — форель, идя на нерест, преодолевает пороги высотой примерно в пять раз больше собственных размеров. Так что теоретически можно предположить, что расстрелянный «Ильтисом» плезиозавр мог бы подняться на нерест и на куда большую высоту…

Лейтенант цур зее честно попытался представить себе прыгающее по водопаду морское чудовище. Это было воистину фантасмагорическое зрелище… но, с другой стороны, он лично видел прыжки китов, рассказы о которых до этого числил досужими байками.

— …Однако я больше опасаюсь не огромных зубастых чудищ, — продолжил тем временем Беренс, — а куда более мелких существ. Например, в Амазонии тамошние аборигены рассказали нам…

— Йозеф, — перебил его майор, — поверьте, я бы с огромным удовольствием расспросил здешних дикарей о том, кто водится в этой речке и в зарослях на ее берегах. Но боюсь, если теория этого британца Дарвина окажется верной, искать их здесь придется очень, очень долго. И я не думаю, что капитан Нергер согласится ждать нас десяток-другой миллионов лет.

— Но…

— Займите свое место, Йозеф, — улыбаясь, приказал майор. — Да-да, в середине колонны.

Первые минуты небольшой отряд двигался в тишине — матросы напряженно вглядывались в стену зарослей вдоль берега, из которой в любой миг могла выскочить неведомая тварь. Некоторые бросали опасливые взгляды и на воду, хотя на мелководье у берега вряд ли смогло бы укрыться что-то крупнее лягушки.

Впрочем, и самому лейтенанту было не так-то просто изобразить подобающее спокойствие. Военный моряк, он был готов к встрече со смертью — но среди волн, на морском просторе. А зеленая чащоба таила в себе неизвестность — и страх. Тот же страх, который испытывала перед чудовищными хищниками шныряющая в этих зарослях безвестная доисторическая мышь, впечатался в кровь и плоть ее потомков — и сейчас, когда колдовство Разлома разрушило миллионолетнюю стену, именно этот страх заставлял матросов до боли в пальцах сжимать винтовки, а лейтенанта…

Поймав краем глаза усмешку майора, Отто вдруг ощутил, как страх отходит, давая место смущению, — и, покраснев, словно юная фройляйн, принялся неловко засовывать «парабеллум» обратно в кобуру.

— Вряд ли, — задумчиво произнес Форбек, — в этих папоротниках нам встретится что-то по-настоящему крупное и опасное.

— Почему вы так решили?

— Лев ищет себе добычу не у мышиного водопоя, — майор указал на тонкую цепочку следов к воде и обратно. — Кроме того, даже самый ловкий хищник не проскользнет через эти заросли незаметно — шум и треск будут слышны даже на канонерке.

— Вы исходите из предположения, — тут же возразил приват-доцент, — что здешние хищники тождественны привычным для нас. Но мы в новом мире, мире, о котором почти ничего не известно… кроме того, что здесь водится кто-то чрезвычайно опасный.

— Разумеется, разумеется, — произнес Форбек. — Однако лично мне сложно поверить, что здешние крысы или бурундуки способны за несколько секунд разорвать четырех человек.

— А если они на это и впрямь способны?

— Йозеф, — майор перешел на вкрадчивый шепот, — вы не боитесь, что вот этот, к примеру, куст сейчас прыгнет на вас и задушит корнями?

— Куст?! Что за чушь?! — возмущенно фыркнул приват-доцент, одновременно делая шаг в сторону от указанного растения.

— Ну как же! Мы ведь в новом мире…

— Господин майор, — унтер-офицер кивком указал куда-то вперед, поверх винтовочного ствола. — Смотрите… вон там… впереди… метров двести… на берегу.

— Вижу.

Первый встреченный экспедицией крупный обитатель суши вовсе не состоял из одних лишь клыков и когтей. Он даже не выглядел особо необычным — лежавшая на узкой песчаной косе зеленая рептилия напоминала азиатского крокодила-гавиала. Да и размера она была такого же: верных три метра от головы до кончика хвоста.

На появившихся из-за изгиба речушки людей рептилия никак не среагировала, то ли не разглядев их вовсе, то ли сочтя разделявшую их дистанцию достаточной гарантией безопасности.

Рядом с лейтенантом лязгнула складная железная нога.

— Стрелять, господин майор? — прошептал пулеметчик.

— Нет, — быстро отозвался Форбек, — ленту побережем, — и, обернувшись к матросам, скомандовал: — Залпом… целься… огонь!

Слитный грохот десяти «маузеров» прокатился вдоль берегов ручья. Однако реакция крокодила была вовсе не той, которую ждал Отто. Вместо того чтобы свалиться замертво, «гавиал» подпрыгнул на метр-полтора и забился на месте, бешено молотя лапами воздух, воду и прибрежный песок.

— Стреляй!

Первая очередь — короткая, пуль на пять, — легла выше и левее «гавиала», выбив из взбаламученной воды ряд фонтанчиков. Вторая, более длинная, пришлась точно в цель — дрыгнувшись напоследок, громадная ящерица медленно завалилась на спину и замерла.

— Ну а что вы хотели от «джентльменской маузеровской пули»? — шепотом отозвался майор. — Рептилии — это вам не китаец и даже не черный дикарь с островов. Вы что, никогда не слышали про пули арсенала «дум-дум»?

— Слышал, — отозвался лейтенант, — что их запретили Гаагской конвенцией.

— Запретили к применению во время войны, — педантично уточнил майор. — Но мы-то здесь не с людьми воевать собрались.

Изрытый пулями берег позади дохлого крокодила подтверждал его слова со всей ясностью.

Форбек покачал головой.

— Идем прежним порядком! — скомандовал он.

Впрочем, на подходе к убитому ящеру порядок был нарушен, причем нарушителем стал не кто иной, как приват-доцент — не выдержав, он выскочил на береговую кромку и бегом преодолел оставшиеся до первого трофея экспедиции метры.

— Назад! — резкий окрик майора заставил Беренса не только затормозить, но и сжаться, испуганно втянув голову в плечи. Впрочем, он почти сразу же пришел в себя и с возмущением оглянулся назад:

— Позвольте…

— Не позволю.

Обойдя замершего на берегу ученого, Форбек взял у ближайшего матроса винтовку и, осторожно приблизившись к туше, несколько раз ткнул в нее штыком.

— Вот теперь можете подходить, — разрешил он. — И не смотрите на меня так злобно, господин ученый. Пара лишних дырок в шкуре этой зверюги, право же, не стоит какой-либо из ваших конечностей.

Беренс не обратил на его слова внимания. Ученый едва не приплясывал вокруг рептилии, то приседая на корточки, то наклоняясь, чтобы повнимательнее рассмотреть тушу.

— Невероятно, — бормотал при этом он.

— Что вас так смутило, Йозеф? — фамильярно поинтересовался майор.

— Это не гавиал, — отозвался Беренс, едва не зарываясь в тушу носом. — В зоологическом понимании, это вовсе не представитель crocodilia, и я не уверен даже, можно ли относить его к reptilia в узком понимании… хотя это уже слишком. Reptilia, конечно… но вы посмотрите только: у нее…

— Йозеф, — перебил майор. — Не время.

— Может, — ученый озабоченно глянул на заросли, — стоит оставить нескольких человек для его охраны? Чтобы не растащили хищники?

Судя по хмурым взглядам столпившихся вокруг матросов, идея остаться наедине с чьим-то потенциальным обедом особого энтузиазма у них не вызвала.

— Разделять отряд я не буду! — отрезал майор. — Нас и без того мало.

— В таком случае, — выпрямившись, заявил Беренс, — я настаиваю, чтобы мы взяли это… этот экземпляр с собой.

— Вы лично потащите эту тушу? — с иронией осведомился Форбек.

В принципе, одной из целей экспедиции было пополнение продовольственных запасов «Ильтиса», но упоминание об этом, решил Отто, сейчас вряд ли утешит приват-доцента.

— Думаю, — начал он, — достаточно будет стащить ваш… экземпляр в воду. До водопада на берегу он вряд ли доплывет, скорее, застрянет на одной из отмелей, а на обратном пути мы просто возьмем его «на буксир».

— И как скоро это случится? — с подозрением осведомился Беренс.

— Скоро, — успокоил его майор. — Видите во-он ту гряду? Право же, разве вам самому не интересно, что скрывается за этими холмами? Всего каких-то два десятка минут — и вы станете покорителем первой вершины этого Нового Света.

— Двадцать? — скептически уточнил приват-доцент, явно не прельщенный лаврами Бальмата и Паккара и, главное, не желавший оставлять последнее слово за майором. — А по-моему, никак не меньше часа.

— Двадцать минут ускоренного марша! — сухо уточнил майор. — Вперед!

Как вскоре выяснилось, в этом споре наука гражданская была ближе к истине, чем военная. Возможно, африканские подчиненные Форбека и могли уложиться в названный им срок, но служба на канлодке не располагала к получению опыта долгих маршей. Особенно маршей с таким тяжелым и неудобным грузом, как пулемет. Вдобавок лишенные травяного покрова склоны холмов оказались куда более крепким орешком для желающих взобраться, чем это казалось по виду издалека.

В итоге прошел даже не час, а добрых полтора, прежде чем небольшой отряд выбрался-таки на вершину одной из «этих чертовых куч» и…

— Мой бог… — выдохнул майор.

Кто-то из нижних чинов, не сдержавшись, выразил обуревавшие его чувства и более крепкими выражениями, но сейчас офицерам было не до нарушителей дисциплины. Как и матросы, они затаив дыхание смотрели вниз, в долину…

На динозавров.

Их было множество, самых разнообразных — от мелких суетливых двуногих ящеров, отчего-то напомнивших лейтенанту сусликов, до вальяжно-неторопливых гигантов с длинными хвостами. В первый момент Отто показалось, что эти неторопливо шествующие «мясные горы» по размеру сравнимы с их кораблем. Приглядевшись, он с облегчением осознал, что ящеры все же не настолько велики, но все равно — большие, очень большие…

— Невероятно! — Беренс дрожащими от волнения руками снял пенсне, протер и вновь водрузил его на переносицу. — Этого просто… не может быть. Невозможно. Их здесь… слишком уж много.

Невозможно, мысленно согласился с ним лейтенант. Долина перед ними выглядела не уголком дикой природы, а зоопарком местного Хагенбека. Или Ноевым ковчегом. А ведь и вправду, подумал Отто, с трудом сдерживая неуместное хихиканье, все эта толпа просто не успела на ковчег.

— Рассыпной строй! — Голос майора хлестнул по столпившимся, словно штормовая волна. — Пулеметы — на фланги!

— Что случилось?

— Видите этих… страусов? — Форбек указал на небольшую, в шесть-восемь особей, стаю ящеров примерно в полукилометре от их отряда.

— Сейчас… — лейтенант поднял бинокль.

Приближенные оптикой, ящеры… вернее, ящероптицы, больше напоминали сорок, чем знакомых Отто лишь по рисункам страусов. Длинный хвост, пестрое оперение… лейтенант подстроил резкость и неожиданно понял, что эти «сороки» по размерам вполне сравнимы с человеком, а то и превосходят его.

Ящеры, судя по всему, тоже заметили людей. Стая сжалась, несколько ящероптиц сошлись почти вплотную — и ожесточенно заспорили, по крайней мере, со стороны это выглядело именно так. До лейтенанта донеслось едва слышное стрекотание, сопровождавшееся, как разглядел он, взмахами оперенных лап или бесполезных крыльев, понять было трудно. Словно торговки на базаре бранятся, подумал Отто, глядя на «сорок». Долго, впрочем, спор не продлился.

— Мне, — задумчиво произнес майор, — не нравится поведение этих… птичек. Знаю, это прозвучит странно, но ведут они себя, словно стая гиен на охоте. Пулеметчик!

Окрик майора лишь на мгновение опередил хриплый клекот вожака «сорок», а в следующий миг ящероптицы атаковали. Они двигались очень быстро — лейтенант едва успел опустить бинокль, а твари уже были у подножия холма.

Затем раздалось ровное «так-так-так-так». Пулемет на левом фланге очертил стволом широкую дугу, одну за другой скосив четырех ящероптиц. Но справа дело не заладилось. Выплюнув короткую очередь, «максим» замолк, и, пока пулеметчик вместе со вторым номером отчаянно дергал перекосившую ленту, «сороки» стремительно приближались.

Медленно, словно во сне, лейтенант потащил из кобуры «люгер». Рядом с ним вразнобой хлопали винтовки матросов. Вот упала одна из оставшихся ящероптиц, затем еще две, но последняя, словно заколдованная, продолжала бежать.