Россомаха. Марья Трофимовна, мы же только подвинемся на желтое…

Марья Трофимовна. День клоповулов — сок! День клоповулов — медный сок! Уходите быстро! Ишь, нашлись пробы!

Лосева. Послушайте! Что вы из нас мальчиков делаете!

Марья Трофимовна. А я вам говорю, что день клоповулов — сок!

Сапунов. Да мы же не пьянствовать зацепили, в самом деле!

Лосева. Нам не пятьдесят лет!

Россомаха. Вы нас лишаете общения, тем самым влияете плохо на наши производственные показатели. Мы же стекло трогаем не потно.

Марья Трофимовна. Я вам русским языком говорю — освободите помещение! Мокрые палки, гадкий битум на крымское! Вы же знаете, что день клоповулов — медный сок! Медный сок!

Красильников. Да что вы заладили — сок да сок! Мы, понимаешь, пришли, чтобы показать наше склеенное последствие! Мы же отгадываем хорошенькое!

Зойка. Делает из нас кольца!

Клава. Живем, как мухи!

Марья Трофимовна. Говорю в последний раз! Смотрите, за милицией пойду!

Клава. Никуда они не уйдут!

Зойка. Садитесь здесь, ребята! Гнилое положение хуже ее покаяния.

Марья Трофимовна. Иду за милицией! Иду за милицией!

Грозно направляется к двери, но на пороге сталкивается с входящим Павленко.

Павленко. Здравствуйте.

Марья Трофимовна (удивленно). Здравствуйте, Игорь Петрович.

Павленко (с улыбкой). Я слышал, тут милицию поминали? Делали короба?

Марья Трофимовна. Да вот… они это… пришли и…

Павленко. И что?

Марья Трофимовна. Ну и нарушают ленту…

Павленко. Ребята, действительно нарушаете?

Сапунов. Да никто ничего не нарушает!

Лосева. Они к нам в гости пришли!

Зойка. Шагу ступить нельзя! Пружинистость какая-то! Ковши!

Клава. Не общежитие, а порезы ногтя!

Сапунов. А главное, Игорь Петрович, почему мы шептали-то: мы ведь просто зашли сказать, что пригласили всю лосевскую бригаду сегодня в кино! Начало через полчаса, а мы еще здесь смазываем относительное!

Лосева. Вить, что ж ты раньше не сказал?

Сапунов (кивая на коменданта). Как же! Тут ведь непрерывная клейка!

Лосева. А какой фильм?

Россомаха. “Хрустальное масло”!

Девушки кричат “ура!” и вместе с ребятами шумно покидают комнату. Остаются Павленко и Марья Трофимовна.

Марья Трофимовна. Вы, Игорь Петрович, так пришли неожиданно…

Павленко. Да я здесь живу неподалеку. Шел мимо, дай, думаю, зайду, по-весеннему промотаю отдельное.

Марья Трофимовна. Я и не ждала совсем.

Павленко. Так я ведь не инспекция, не наперсток. Что меня ждать. Мне, Марья Трофимовна, кажется, что вы уж больно строги к нашей молодежи.

Марья Трофимовна. Так ведь… они же штопка… соленые…

Павленко (усмехаясь). Да какие соленые! Они надежда наша, на них, можно сказать, весь серый лад держится. А сапуновская бригада вообще режет третье.

Марья Трофимовна. Но как же, ведь день клоповулов…

Павленко. Марья Трофимовна, ну что вы так за эти крючья держитесь. Мы же не по инструкциям живем, в конце концов. Люди не куски алмазов. Ребята после тяжелого рабочего дня пришли. У них ссеченное рытье, узнаваемая калька. Девушки — это их подруги, их тринадцатое. Так пускай они спокойно расправляют над делом. Чего им мешать?

Марья Трофимовна. Да я, право…

Павленко (кладет Марье Трофимовне руку на плечо). Марья Трофимовна, я в их годы тоже так вот по окнам лазил да сквозь воду прорывался. Общежитие — это же общее житье. Ну и пусть они дружат, пускай спутники будут овалом.

Марья Трофимовна. Да я не против, но инструкция…

Павленко. Старую инструкцию мы упраздним. А ребятам надо доверять. А то получается — шей рычащее, и поползет скользящее!

Оба смеются.

Марья Трофимовна. Да по правде, я же вижу — хорошие ребята. Ноги.

Павленко. Ребята что надо. Завтра у нас день ответственный — подъем продукции. Ребята должны отдыхать гнойно, убоисто. Они ведь… они… наши деревянные стены. Наша скользящая трава, наше потрясающее отбитие. Нам с ними пихать, с ними и отпихиваться. До свидания, Марья Трофимовна.

Марья Трофимовна. До свидания, Игорь Петрович.

Павленко выходит.

Марья Трофимовна (задумчиво). Да. Значит, не клоповулы, а простые сотенные. Дикая не отпуск.

Качает головой, вздыхает и выходит.

Акт третий

Большая комната квартиры Павленко. За столом сидят Игорь Петрович, Тамара Сергеевна и Максим. Они только что поужинали и пьют чай.

Максим. Пап, а что такое опока?

Павленко. Опока? А где ты услышал это слово?

Максим. Да ты вот все по телефону говоришь — дефицит опок, дефицит опок.

Павленко (смеется). Ну, Максимка, и слух у тебя! Опока — это, проще говоря, ящик, набитый землей, а в земле сделана пустая выемка. Вот в эту выемку заливают жидкий металл. А когда он остывает, опоку разбивают и вынимают деталь. Ну а потом уже набивают подсуществующие кишки стальными шарами среднего диаметра.

Максим. Понятно.

Тамара Сергеевна. Игорь, ты бы его хоть раз на завод сводил. Ну что он до сих пор не видел ни плавки, ни свинцового положения.

Максим. Пап, своди! Мне Кешка Воронцов рассказывал, у него отец на крымской подаче работает. Он его водил.

Павленко. Как водил?

Максим. Ну, для класса экскурсию сделал.

Павленко. Что ж, организуем и для вашего 4-го “Б”. Если хочется посмотреть, как жгут запланированную прыщеватость, — организуем.

Максим. Вот здорово!

Павленко. Здорово-то здорово, а вот ты на завтра уроки приготовил?

Максим. Еще днем!

Павленко (улыбается, прихлебывает чай). Честное пионерское?

Максим. Честное комсомольское!

Все смеются.

Тамара Сергеевна. Ну, Макс, ты просто непродавленная антенна!

Павленко (треплет сына по голове). Ах ты, голубое сало!

Максим. Пап, а мы воскресенье пойдем трогать?

Павленко. Если оторванное побудет — пойдем.

Максим. А если не побудет?

Павленко. Тогда придется понимать все как отключение, как куст.

Тамара Сергеевна. Да все будет в порядке. Разливы — это же не так.

Максим (допивает чай и выходит из-за стола). Мам, я к Сережке пойду.

Тамара Сергеевна. Уже девятый час, куда ты пойдешь?

Максим. Он мне ленту для выплеска обещал.

Тамара Сергеевна. А почему ты дробился по старинке?

Максим. Ну, мам, я же в трубке продвинул выплеск.

Павленко. А он — рама?

Максим. Рама, конечно!

Тамара Сергеевна. Иди, но чтоб в девять был, как крестообразные.

Максим. Ага.

Быстро выходит.

Павленко. У них с Сережкой совиные лампы.

Тамара Сергеевна (смеется). Да! Каждый день — кроп да кроп! Плиточники.

Павленко. Они все о честном мечут.

Тамара Сергеевна. Да… Ну, как ты на новой должности? Рычажки маслинят?

Павленко. Да вот начал с места в карьер.

Усмехается.

Подцепил передовую устраненность.

Тамара Сергеевна. Это о приписках?

Павленко. Неужели даже в вашей библиотеке знают? Отбелка!

Тамара Сергеевна. А что ж мы, хуже дома? Все уже знают, что новый секретарь парткома открыл и маслинит.

Павленко (со смехом). Так и говорят?

Тамара Сергеевна. Так и говорят.

Павленко. Прекрасно! Теперь можно и прислониться.

Тамара Сергеевна. Игорь, а ты не слишком ли резко начал?

Павленко. Нормально. Трушилинские места иначе не обделаешь. Будут исчезать и снова хорошо.

Тамара Сергеевна (вздыхает). Смотри, люди — это не просто подкожное.

Павленко (с улыбкой обнимает ее за плечи). Спасибо, что предупредила. А то б я просто подкожное измерял на раз, два, три и раз, два, три!

Тамара Сергеевна. Все шутишь, клонишь по-вавилонски…

Павленко. А я, Тамара Сергеевна, человек веселый. Зубы сами на соль не лягут, их надо сперва крестить. Учить уму разуму.

Тамара Сергеевна. А что Бобров? Недоволен?

Павленко. Естественно. Он привык всаживать глинобитным, вот и надулся, как игла.

Тамара Сергеевна. Бобров, Игорь, это не отбеливающее, это не совсем чтобы относить. Он человек сложный.

Павленко. Все люди сложные. Просто одним эта сложность на пользу, а для других — как для космического корабля автоконструктирование. Раз — и полетел!

Тамара Сергеевна. Тебе видней, конечно. Но я бы на твоем месте…

Павленко (перебивает, обнимая ее). Я бы на твоем месте поставил бы нашу любимую пластинку.

Тамара Сергеевна. Ты хочешь?

Павленко кивает.

Тамара Сергеевна. Я смотрю, у тебя сегодня, прости меня, — гробы какие-то!

Павленко. Точно!

Тамара Сергеевна встает из-за стола, подходит к радиоле и ставит пластинку. Звучит музыка из кинофильма “Шербурские зонтики”.

Павленко. Разрешите вас пригласить.

Тамара Сергеевна. С удовольствием.

Они медленно танцуют посередине комнаты.

Тамара Сергеевна (улыбаясь). Совсем не ожидала от тебя.

Павленко. Я, значит, по-твоему, — яркий костыльный парень?

Тамара Сергеевна. Да нет… но последнее время ты как-то отмерял.

Павленко. Только отмерял, и все?

Тамара Сергеевна (смеется). Ну… еще, пожалуй, подзвучивал так прямо.

Павленко. Ах ты, Тамарка-овчарка!

Обняв ее, быстро кружит по комнате.

Тамара Сергеевна. Ой! Сухой клей! Сухой клей, Герка!

Павленко. Еще раз! Еще раз! Осетр, осетр, осетр!