Владимир Сухинин

Чудеса в решете

О, сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух,
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, бог изобретатель.

А. С. Пушкин

Глава 1

— Самойлов! Если твои сегодня не сдадут зачет по стрельбе, я напишу докладную. — В обшарпанных, много повидавших на своем веку высоких старых дверях появилась голова руководителя стрельб майора Платошкина.

Старший участковый широко растянул рот в неестественно приветливой улыбке.

— Семеныч, дык мои уже собираются. Вот жду участковых с Касинки, и идем дружно на инструктаж.

— Жду еще полчаса, а потом еду на стрельбище, вы всех задерживаете.

— А сколько это «всех»?

— Всех — это всех…

— Так вроде все уже отстрелялись.

— Не все… Ваши дармоеды еще не стреляли и… кадры.

— Ка-адры, — с наигранным уважением протянул Самойлов. — Ну, дамам из кадров мы можем уступить стрелять первыми, Семеныч. Выше кадров только Солнце.

— Миша, хватит паясничать. Мне отчет о проведении стрельб за квартал сдавать нужно.

— Так сейчас все будут, подожди малость. С Касинки добираться, сам знаешь, не ближний свет.

— Пусть заранее выезжают! — голова Семеныча исчезла. Дверь с гнусавым скрипом захлопнулась.

Самойлов вздохнул и набрал вызов. В смартфоне раздались гудки, затем веселый голос ответил:

— Слушаю, Михаил Васильевич.

— Светлов, вы где?

— Подъезжаем уже. Нас стажер на своей тачке подвез. Меня и Панченко. Очень аккуратно едет…

— Понятно. Его тоже берите с собой. Там Семеныч уже рвет и мечет.

— Михаил Васильевич, еще минут десять, и будем.

— Хорошо. Сразу в актовый зал на инструктаж.

Самойлов отбросил смартфон и раздраженно выругался.

— Твою мать…

Одни наезды со всех сторон, а он хоть разорвись. Участковых не хватает, стол делами завален… Вот еще заявление. Пропадают кошки и собаки.

«И что? Их теперь искать?..»

— Бред! — раздраженно и тихо проговорил он, осуждающе качая головой. «И это дело взял на контроль начальник полиции! Куда катится мир?.. — боясь это произнести вслух, подумал Михаил Васильевич. — А я-то думал, что раньше было плохо… Охо-хо! Дожить бы до пенсии…»

Дверь вновь противно заскрипела, как старый участковый, которого беспокоят по пустякам, и без стука ввалился немолодой полный капитан Панченко и следом зашел, стараясь не привлекать к себе внимание, молоденький, высокий, крепкий парнишка. Он даже ссутулился, стараясь спрятаться за Панченко.

— Василич, наши все прибыли, — с одышкой быстро протараторил участковый. — Это новый стажер из школы милиции. Вот представить привел, — переведя дух, произнес он.

Глаза старшего участкового блеснули. На его худом лице появилась хищная улыбка.

— Кто такой? Откуда прибыл?

— Антон Загнибеда. Из Новосибирского филиала Барнаульского юридического института.

— Служил?

— Так точно!

— Где?

— В Гюмри. Мотострелок. Пулеметчик.

— Что за фамилия такая… э-э странная.

— Из казаков мы. Запорожских.

— Украинец?

— Чистый русский. С Кубани.

— Чистый русский, — усмехнулся Самойлов, — с такой-то фамилией… Ладно, сейчас на инструктаж. Потом получать оружие и вместе с Николаем… Хм… Капитаном Панченко на стрельбище.

— Так за мной табельное оружие еще не закрепили.

— Ты зачеты сдал?

— Сдал.

— У психолога был?

— Был.

— Коля, ты в приказ его подавал?

— Подавал, Василич, ты в отпуске был. Он рапорт писал. Евкубов завизировал.

— Хорошо, значит, пусть получает табельное, и на стрельбище… Идите уже, — махнул рукой Самойлов. — Вас Семеныч с дамами заждался… И это, Коля, постой. По дороге заскочишь в дачный поселок. По адресу проверишь там. Заявление вот возьми. Он протянул лист участковому.

— А что там?

— А там, Коля, — ехидно произнес Самолов, — собаки и кошки пропадают. И есть жалоба на одного сумасшедшего.

— Ты серьезно?

— Серьезней некуда. Там резолюция начальника полиции. Ты почитай по дороге. Ваш район.

— Ну прям чудеса в решете! — обескураженный участковый забрал заявление и вышел. Стажер поспешил следом.

Полный участковый с темным, промокшим воротником форменной рубашки вытер платком пот со лба, надел фуражку и беспомощно огляделся. Взгляд его пал на стоящего стажера.

— Так, Александр…

— Я Антон…

— Для дела не важно, Антон. Вот тебе первое самостоятельно задание. Перед стрельбами заедем к этому сумасшедшему и возьмем объяснение. Потом завтра уже ты сам походишь по соседям, поспрашиваешь и напишешь обстоятельный отчет. Что тут и как. Понял?..

Антон был крепким, высоким парнем. Но по складу характера застенчивый и нерешительный, в отца. Понимая, что в жизни с таким характером прожить трудно, пошел на рукопашный бой. Думал приобрести там уверенность. После армии поступил в полицию и отслужил два года в роте ППС. Был он неглупым и, хотя это ему не нравилось, все же понимал, где надо «лизнуть», где промолчать. Собрав деньги, сумел поступить в Новосибирскую бывшую школу милиции. Специально уехал в Сибирь. Там нравы попроще и цены пониже.

— А куда мне еще идти? — спрашивал он у отца. К бизнесу я не предрасположен. Инженеры никому не нужны… Рабочим на стройку идти или таксистом работать? Нет уж, я пойду учиться. Полиция — это все же власть, папа.

— Власть-то она власть, сынок, только она человека портит, эта власть…

Антон это прекрасно понял еще с армии. Контрабас [Контрабас — военнослужащий-контрактник. // Все французские названия улиц и достопримечательностей Парижа и других городов, упомянутые в романе, помещены в конце книги. ], дагестанец, командир отделения невысокий, худой, хорошо говоривший по-русски, поучал молодых солдат:

— Вы думаете, вы Родине служите, салаги. Забудьте! Вы служите мне, я взводному, тот ротному. Это называется вертикаль власти. И я для вас и мать, и отец, и Родина. Понятно?

Строй новобранцев вразнобой ответил:

— Так точно!

— Ну если понятно, то меня как командира нужно любить и обо мне заботиться. Мигом в «чипок» [Чипок — солдатская кафешка на территории воинской части.] и несите кофе, и пирожные…

Антон понял сразу. Ты или в системе, или система против тебя. Находиться в системе было трудно, но выгодно. Поэтому он не спорил, а соглашался с начальством.

— Понял, товарищ капитан. Заехать взять объяснение и провести расследование. Отчет представить вам. — Антона несколько обижало то, что Панченко не мог запомнить его имя, и раздражала вечная присказка к любому разговору: «Ну прям чудеса в решете!»

— Все верно. Пошли, стажер.

После инструктажа, получив «макаров» [«Макаров» — 9-мм пистоле́т Мака́рова (ПМ), разработанный советским конструктором Николаем Фёдоровичем Макаровым в 1948 году.], наплечную кобуру для оперативных сотрудников, и расписавшись за все это, Александр, который Антон, сел в свою старую «мазду» и подождал Панченко.

— Город знаешь? — спросил участковый.

— Плохо.

— Тогда следуй вон за той «грантой» [«Гранта» — российский переднеприводной автомобиль малого класса Волжского автомобильного завода.], — указал участковый пальцем на коричневую машину, выруливающую со стоянки. — Как за город выедем. повернешь направо, там указатель будет на дачный поселок. Давай шевелись, студент, не спи! — прикрикнул он и погрузился в чтение заявления. Читая, он несколько раз повторял:

— Ну прям чудеса в решете! — Антон неодобрительно покосился на участкового, но скромно промолчал.

За городом свернули направо.

— В поселке всего две улицы, Садовая и Новая, — пробурчал Панченко. — Нам на Садовую. Знаю я этого сумасшедшего. Бывший преподаватель в институте. Профессор. Горе от ума. Что-то стал изобретать, работу бросил, носился по инстанциям со своим изобретением… и попал в психушку. Лечили его, да, видать, недолечили. Но вроде тихий… Раньше проблем с ним не было… Жрать он, что ли, начал собак с голодухи?.. Здесь налево поверни, и третий дом по правой стороне его будет. Ты, Александр, быстро опроси его, а я в придорожное кафе смотаюсь, с утра не ел. И еще день нежрамши будем. Тебе чего взять?

— Не, не надо, товарищ капитан. И я Антон.

— Ну тогда, Антон, забирай заявление и иди работай. Да, вот еще что. — Капитан захлопнул дверь машины с таким звуком, что стажер поморщился. — Называй его профессором. Он это любит.

Антон кивнул и подошел к калитке. Осмотрелся. Небо уже затянуло темными тучами. Солнце скрылось, и сразу потемнело. Из-за туч порывами подул холодный ветер, неодобрительно зашумел листвой.

Антон поежился и оглядел дом. Забор из металлопрофиля вишневого цвета. Высота метра два. Калитка сварена из крепкого металла и покрашена в коричневый шоколадный цвет. Звонка нет.

Он толкнул калитку, и та неожиданно оказалась незапертой. Прошел по бетонной дорожке к крыльцу одноэтажного дома, опрятного на вид, выкрашенного бежевой краской по короеду, и постучал в металлические двери. Подождав, стал стучать громче.

— Иду-у! — послышалось за дверью. — Уже иду. Не ломайте дверь.

«Ее, пожалуй, сломаешь!» — разглядывая толстый лист стали, усмехнулся Антон. Через несколько секунд раздались щелчки, и дверь открылась. На пороге стоял невысокий, полноватый, полностью лысый мужчина в очках, с осунувшимся, желтушного цвета лицом, и, подслеповато щурясь, смотрел на гостя.

— Вам кого? — спросил он. Голос у мужчины, отметил Александр или, как его звали все друзья, и к этому он привык, Антон, был бархатный, приятный, располагающий. Настоящий профессорский.

— Мне нужен господин Ительсон Леонид Иосифович.