— Ты не сдох там, раб? — спросил он и услышал спокойный ответ:

— Нет.

— Ну, тогда ладно. Пить будешь?

— Нет, — снова прозвучало из-под плотно сжатых губ раба.

— Сдохнуть собираешься?

— Нет.

— Нет, нет, — проворчал Ибрагим. — Странный ты раб. Ну, смотри, ночь близко… — Что Ибрагим этим хотел сказать, Шургар не понял и не придал этому значения.

Когда стемнело, Ибрагим улегся под полотняным навесом в гамаке. Но зашевелились рабы в клетке с Шургаром. Инквизитор продолжал лежать с закрытыми глазами. Он слышал каждое их движение и слово и был готов Ко всему.

— Шамиль, уршага эль марнас, — прошептал один из них. — Перуз, уршага эль дераза.

— Может, он сдох? — прошептал кто-то из рабов. — Ильшех ор вазир.

— Ну и что, что не шевелится, — ответил ему прежний голос. — Что с того? Мы будем делать бурмек.

— Если он муршаз, я не буду с ним делать бурмек…

— Хватит болтать, хозяин специально его сюда посадил, чтобы смирить…

Шургар слышал их разговоры то на понятном языке, то на непонятном, но ясно сознавал, что рабы хотят с ним сделать какую-то гадость. А что могут сделать три здоровых мужика с одним? Шургар слушал и думал. Калечить его не будут, он ценная вещь. Остается одно… его хотят изнасиловать. Такое он уже проходил во время учебы в ордене. Среди послушников царили жестокие нравы. Так испытывали его волю. Слабые и не способные сопротивляться погибали. Он тогда не сдался и сейчас не доставит этим скотам удовольствия. Он уже сильный и искушенный посвященный.

— …Шамиль, уршага ему на ноги. Ты, Перуз, руки держи и рот прикрой, чтобы не закричал. Я ему штаны урмиз и первым буду бурмек делать.

Из соседней клетки донеслось:

— Вы бы хоть бессильного не трогали, шакалы.

— Сам шакал, пасть закрой. Не то в рот бурмек делать буду.

— Тьфу на тебя, сволота пустынная. Чтоб ты сгнил от своих похабный затей, урод…

— Сам первый сдохнешь, бледный гяур.

Шургар, не открывая глаз, произнес:

— Я вам вырву то, чем вы собираетесь бурмек делать. Потом сами под бурмек попадете.

— Ожил гяур. Хватайте его! — прозвучал громкий шепот, и трое мужчин одновременно бросились на лежащего на спине инквизитора.

Первый попал под удар ноги. Самый низкорослый. Ему прилетело в пах. Удар был такой силы, что он отлетел к противоположной стене клетки. Пустынник, взвыв, ухватился за пах. Второму Шургар врезал кулаком в то же место, и тот упал рядом, громко застонав. Самому главному насильнику, что был с опущенными штанами, он ударил под дых, ухватил рукой за его хозяйство и сжал кулак.

Дикий рев раненого зверя, переходящий в поросячий визг, прокатился над рынком рабов. Испуганный Ибрагим выпал из гамака на песок и, суматошно ища фонарь, стал ползать на четвереньках по песку. А отчаянный крик человека, которого, казалось, разрывали свирепые тигры, носился над берегом и пробудил всех в округе. Зажглись факелы у соседних торговцев живым товаром. Из своей палатки выбежал испуганный Раам с кривым мечом в руке.

— Ибрагим! — заорал он. — Что случилось? Кто напал? Кого убили?

— Не знаю, хозяин. Я лампу потушил и не могу ее найти.

— Идиот, — воскликнул Раам и, забежав обратно в палатку, вышел с масляной лампой. Поднял над головой и застыл от удивления.

В клетке сидел новый раб. Он, схватив пустынника за уд, сжимал его в руке. А тот орал так, словно его терзал тигр. Два остальных пустынника валялись по углам клетки и громко стонали. В соседних клетках, задыхаясь от смеха, хохотали рабы.

— Эй, инквизитор, ты что делаешь? — воскликнул Раам.

— Я хочу оторвать ему то, чем он хотел делать бурмек, — невозмутимо ответил раб. — Я их предупреждал, а они не поверили.

— Отпусти его, — быстро заговорил Раам. — Иначе без яиц он в цене упадет. Я с тебя спрошу.

Инквизитор спорить не стал.

— Как прикажешь, хозяин, — спокойно произнес он и ногой оттолкнул визжащего, как сирена, пустынника.

— Вот, молодец, — похвалил его Раам. — Ибрагим, отсади его к остальным… — Раам огляделся. — Вон посади его к бабам, имперкам. Они точно не захотят делать бурмек, им нечем, — расхохотался Раам. Ему понравился покорный и сильный раб. Он хорошую цену за него возьмет…

«Неудачи бывают у всех, но они исчезают, как исчезает роса с восходом светила, и новый день приносит новые радости», — философски подумал Раам и ушел в свою палатку…

С наступлением ночи из моря вышел мокрый человек в темной одежде. Он постоял, осматриваясь, у маяка и увидел ворона.

— Что скажешь, Рансир? — спросил человек. — Ты не находишь этот мир странным?

Ворон ответил:

— Кар-р-р.

— Что, старый паршивец, — спросил человек, — не хочешь со мной разговаривать?

Ворон вновь каркнул.

— Понятно, — ответил человек. — Тебе не хватает магического эфира. Я это тоже заметил. Тут мало магии. Магический эфир здесь разряжен и к тому же рваный.

Человек взмахнул руками, превратился в большую летучую мышь. Мышь медленно взмахнула крыльями и попробовала подняться в воздух. Пролетев пару локтей, опустилась на песок.

Следом с земли вновь поднялся мокрый человек.

— И у меня не получается использовать простейшую магию, — проворчал он.

Человек подошел к высокому цоколю маяка и стал раздеваться. Снял сапоги и всю одежду. Выжал ее руками, вылил воду из сапог. Затем оделся, поднял голову и посмотрел вверх.

— Надо наведаться к смотрителю, — пробормотал он и направился к покосившейся двери маяка. Толкнул ее, и дощатая дверь с противным скрипом поддалась, открылась вовнутрь. Человек шагнул в темноту и скрылся с глаз ворона.

Это был колдун Шузмарал. Он весь день пролежал неглубоко на дне залива, и как только стемнело, вышел из воды. Ему нужна была пища и информация. Шузмарал поднялся наверх маяка и остановился у двери, обитой бронзовыми скобами. Потянул на себя дверь и заглянул внутрь. В небольшой комнате на лавке спал бородатый старик. Он не проснулся от скрипа двери и, пуская пузыри в бороду, продолжал безмятежно похрапывать. Шузмарал плотоядно оскалился. Внутри него взыграл лютый голод. Он на цыпочках подошел к старику и жадно приник к его шее.

Жертва так и не проснулась. На лавке осталась лежать только потемневшая оболочка мумии. Утолив голод, Шузмарал спустился вниз.

Ночь — время воров и бандитов. Именно они были нужны Шузмаралу. Они — источник нужной информации и связей. Он направился в сторону города и побрел вдоль его границы, по побережью.

Ожидания колдуна скоро оправдались. Из подворотни вынырнули три темные тени. Они стали окружать Шузмарала. Один вразвалочку пошел прямо на него.

— Ну, добрый человек, — ухмыляясь, произнес он. — Что делаем ночью на моей территории? Проход тут платный. Чем будешь платить?

Справа раздался недовольный голос подельника говорливого бандита.

— Косой, ты чего болтовню разводишь? Прикажи ему раздеваться и отдать все ценное. Чего мы с ним топчемся?

— Без тебя, Сопля, знаю, что мне делать, — зло огрызнулся тот, кого назвали Косым. — Поучи свою жену рыбу солить.

Он отвел взгляд от Шузмарала, посмотрел в сторону говорившего из темноты подельника и пренебрежительно сплюнул.

— Идите сюда, рабы, — применив заклятие подчинения, прошипел Шузмарал. — Я подарю вам наслаждение.

Косой вздрогнул. Его взгляд стал бессмысленным, словно сознание спряталось от шепота колдуна глубоко внутри. Он сделал неуверенный шаг в сторону Шузмарала.

— Ближе. Все подошли ближе, — вновь прошипел колдун. Затем оглядел бандитов. Убедился, что ни один из них не обладает даром. С высокомерным пренебрежением он свернул шеи двоим подручным Косого, а его немного выпил. — Будешь упырем, — впрыскивая в кровь бандита яд гемофилии, произнес он. — Веди меня к вашему старшему.

— Старший, — помертвевшим голосом отозвался Косой, — Чермес, скупщик. Он темный.

— Очень хорошо, — ответил Шузмарал, — он-то мне и нужен.

Два темных силуэта дальше пошли по берегу моря и вышли к низким лачугам, стоящим без всякого плана на берегу. Миновали их. При этом Косой пару раз отгонял внезапно появлявшиеся группы промышлявших ночью банд.

— Это ты, Косой?

— Я, Амбал.

— А почему не у себя топчешься?

— Я не в деле. Мимо прохожу.

— А, тогда иди… — И они шли дальше.

У дверей крепкого, сложенного из камня дома Косой остановился и постучал в дверь.

Сначала была тишина, затем из-за двери раздался недовольный старческий голос.

— Кого нелегкая принесла?

— Гнусавый, это я, Косой. Отворяй, дело есть.

— Подождать утра не может?

— Нет, я к Чермесу.

— Подожди. Не шуми, сейчас Чермеса спрошу, примет али нет, — глухо прозвучало из-за дверей.

Прошла еще пара минут, и дверь без скрипа отворилась. В проеме показалась фигура старого толстяка. Он поднял лампу, посветил и спокойно спросил:

— Это кто?

— Это к Чермесу.

— Чего он хочет?

— Сам ему расскажет.

— Ну, проходите, — вздохнул толстяк и посторонился, пропуская «гостей», — и не шалите. Я сейчас Чермеса позову.

Косой и Шузмарал прошли в дом.

— Садитесь на лавки, ждите, — ворчливо проговорил старик и скрылся в коридоре, по которому они пришли. Вскоре появился заспанный черноволосый и чернобородый мужчина средних лет, с накинутым на плечи одеялом. Кинул взгляд на Шузмарала, узнал в нем своего и поздоровался: