— На подходе эскадра, — сообщил еще один царедворец. — Можно попросить союзников ударить по замку разок-другой.

— Разок-другой? — созерцательное настроение самозваного властителя как рукой сняло. — Да ты рехнулся! Я по тебе велю сделать пару залпов!

Приближенный начал сдавать назад, понимая, что в этой милой шутке доля шутки просматривается только под мощным увеличительным стеклом.

— У меня есть мысль получше. Этих, — он кивнул на пленных офицеров, — поставьте над обрывом, выделите расстрельную команду, пусть сделают вид, что ждут сигнала отправить в расход приговоренных, а заодно пусть контролируют подходы к замку. А мы пока озаботимся ключом от цитадели. Отправляемся в штаб.

Бывший лейтенант Марг энергичной походкой зашагал к бронеходу. В груди клокотало раздражение: «Ишь ты, дать пару залпов!». Конечно, никому из подчиненных он не стал бы объяснять причину, по которой запретил столь логичный с военной точки зрения шаг, как не стал бы объяснять любое иное действие. Но перед собой он не лукавил.

Лет двадцать назад, еще перед гражданской войной, вся семья Маргов приехала в Беллу на отдых — большой праздник для немаленького семейства скромного банковского клерка. В те годы Белла показалась мальчику просто восхитительной, а замок, гордо высившийся на скале, и вовсе потряс детское воображение. Втайне от матери и отца, прочивших наследнику и продолжателю фамилии теплое местечко за бухгалтерской конторкой, Вуд мечтал жить в этом замке и править цветущим городом. Вернее, править ему не особо хотелось. Он желал ходить в дорогой одежде, есть с красивой серебряной посуды, которую он видел в музее, и каждый день есть все, что захочется, а не пресную кашу, не всегда заправленную мясом. Ну и, конечно, чтобы все остальные не ругались, что он ест вкусности и не делится, а подходили и кланялись.

А еще Вуда тогда поразил стоящий в замке памятник с рыцарем, опиравшимся на меч. В тайных грезах он надеялся, что когда-нибудь совершит подвиг, ну, скажем, вызволит из беды императора, и тот в благодарность отдаст ему в правление Беллу. План был логичен и прост, оставалась лишь одна безделица: спасти государя. Он носил в себе эти мысли все детство, лелеял их, получив низкий балл в гимназии, утешался, сидя в чулане в наказание за мелкие шалости.

Потом, в начале Великой гражданской войны, эта мысль подтолкнула студента первого курса коммерческого училища поступить добровольцем в действующую армию. В один ненастный день, когда пандейские артиллеристы, устав таскать тяжеленные снаряды под проливным дождем, ушли на отдых в блиндаж, на перерытом выстрелами поле командир выстроил остатки потрепанного в боях полка и объявил, что император отрекся, передав власть тайному совету Неизвестных Отцов. После очередных боев была школа субалтернов. Тогда Маргу казалось, что он выкинул из головы детские бредни. Пока, прибыв на Голубую Змею, не обнаружил на стене кабинета тамошнего командира тот самый восхитивший его в детстве меч. И видение старого замка над цветущей Беллой вновь тупой болью занозило его сердце.

И вот теперь эта большеглазая девчонка на стене с тем самым мечом в руках! Несомненно, это знак. Вуд Марг не понял или не хотел признаться себе, что могло означать такое предзнаменование, и потому отогнал несвоевременную мысль.

К любому замку найдется ключ. Тем более что Аттайр уже в городе. Посмотрим, что запоет эта красотка, когда увидит муженька с пистолетом возле уха. А старый-то приятель меня обманул. Он вовсе не отставной ротмистр, и раз ему взбрело в голову скрывать звание и положение, явился сюда с тайной миссией. А значит, мне есть о чем безотлагательно побеседовать с бывшим командиром.

* * *

Бронеходы герцога Белларина и его свиты, взревев моторами, развернулись и, оставив после себя дымное облако, устремились вниз к городу.

— Уходят, — с нескрываемым удивлением сказал профессор Кон, не зная, куда пристроить свой автомат. — Кажется, они испугались.

— Нет, — покачал головой командир взвода охраны. — Чего им бояться? Мы не представляем для них угрозы. Если флот черноголовых действительно отстреляется по замку, от него останутся лишь воспоминания. Но даже если этот выскочка не захочет звать на помощь союзников, достаточно батареи минометов, одного танка для стрельбы по воротам прямой наводкой и роты, ну, от силы батальона солдат.

— Но у нас много оружия, — заметил профессор.

— Что с того? Замок не готов к обороне. Даже если мы дадим каждому бойцу по два пулемета и гранатомет в зубы, нас просто загонят в укрытие осколочно-фугасными минами, а затем переловят, как мышей, не особо напрягаясь.

— Простите, — Юна опустила меч и поглядела на офицера виновато-опустошенным взглядом. — Это я вас втравила.

— Что за глупости, мой командир, — отмахнулся лейтенант, — мы сами втравились, став когда-то солдатами. Вы лишь напомнили нам об этом.

— Что же теперь делать?

— Готовиться к бою.

— Но вы сказали…

— Я сказал, что нас уничтожат или захватят, но это не повод, чтобы сдаться.

— Но если мы сдадимся, они обещали нас пощадить. Ведь правда же, обещали?

— А толку? — офицер ухмыльнулся. — Сейчас я могу погибнуть в бою, как подобает офицеру, или выжить и победить, если удача станет на мою сторону. А если сдамся, буду рабом у рабов черноголового зверья.

Лейтенант повернулся и подозвал вахмистра.

— Мобилизационный план Б. Огневые точки снарядить по максимуму. Гранат и патронов не жалеть. Все равно долгой осады не предвидится. Так хоть повеселимся напоследок.

— Слушаюсь! — старый вояка бросил руку к козырьку своего кепи.

— Смотрите, смотрите! — Юна указала на изгиб дороги. За ее ограждением на широком уступе скалы несколько автоматчиков строили в одну шеренгу семь человек в офицерских мундирах. Одним из них был тот самый юный лейтенантик-парламентер. — Что они собираются делать?

— Как и обещали, расстрелять заложников.

— Но, — девушка запнулась. — Ведь этого же нельзя допустить.

— Мы не можем им помешать.

— Почему? Ведь врагов там всего девять человек, а нас больше тридцати! Если мы сейчас, как это называется, произведем вылазку, то можем отбить пленных.

При словах «произведем вылазку» лейтенант горько усмехнулся:

— Если хотя бы один бронеход остался чуть ниже по дороге, то он здесь окажется за считанные секунды. И тогда мы вряд ли успеем закрыть ворота. Я уже не говорю о том, чтобы вернуть своих бойцов в крепость.

— Но ведь нельзя же так просто смотреть, как их убьют? — она умоляюще поглядела на командиров взвода охраны.

— Вы думаете, я не понимаю? — лицо офицера стало отстраненно-суровым. Между бровей сошлись глубокие складки. — Я же всех их знаю, сколько раз встречались, в гости друг к другу ходили. — Он прикусил губу. — Вот если б как-то отвлечь внимание, можно было бы рискнуть.

— Вы знаете, — вдруг начал профессор Кон, — о горцах рассказывают, что они носят такие специальные трубочки, и когда враги пытаются настичь их, то оборачиваются и выдувают в глаза преследователей перец, смешанный с мельчайшим песком. Там внизу у нас много перца.

— Что с того? Даже если мы будем дуть в трубу по очереди, до расстрельной команды слишком далеко. Разве что они увидят наши потуги и повалятся на землю от хохота.

— А если пушкой? — спросила воительница.

— Какой еще пушкой? — командир взвода поглядел на Юну, и лицо его вдруг прояснилось. — Госпожа Тоот, разрешите доложить, я круглый идиот. Конечно, пушкой!

Он повернулся к ожидающим приказа бойцам:

— Сигнальное орудие на прямую наводку. Снарядите заряд красного дыма, да покруче. Нет, штук пять зарядов. Сейчас мы им устроим праздничный фейерверк.

Сигнальное орудие — старая горная пушка, уже лет сто тому назад вычеркнутая из списков артиллерийских штатов, продолжала служить верой и правдой, в особо туманную погоду дополняя огонь маяка клубами светящегося цветного дыма. В дни праздников ее выстрел служил сигналом к началу торжеств, выбрасывая к небесам сноп ярких переливающихся звездочек фейерверка. Теперь орудию предстояло вернуться в строй.

— Давайте-давайте! — торопил лейтенант. — Гранатометчики к воротам! Оружие наизготовку! В случае появления бронетехники стрелять под башню. Пулеметы на галерею. Как только мы открываем ворота, перекройте дорогу огнем. Патронов не жалеть! Вахмистр, отберите бойцов, опытных в рукопашной схватке, раздайте маски противогазовой защиты.

— Расчет готов! — послышался крик от сигнального орудия.

— Ну что ж, массаракш, начали!

* * *

Голос из коридора раздавался властно.

— Раненому оказать первую помощь! У него сломана нога и контузия. Не дай бог, он решит себя прикончить. Знаю я нравы этих островитян. Головой мне отвечаете.

— А этот? — послышался вопрос, задаваемый другим, подобострастным тоном.

— А этот со мной. Надо порасспросить его кое о чем. Представьте, четверть пути от Рачьего мыса пришлось добираться пешком. Осколком у грузовика пробило радиатор, так что на дороге мотор заглох. Еле остановиться успели.

— Так вы что, так с носилками и шли?

— А какие варианты? Так и шли. Где там мой начальник штаба?

— С разрешения командира бригады, отдыхает.

Марг улыбнулся. Офицер-интендант, перешедший на его сторону, прекрасно играл свою роль.

— Бригадир ждет вас.

— Да уж дождался. Ну что, фельдфебель, давай пошевеливайся.

Приоткрытая дверь кабинета распахнулась, и в нее, подгоняемый увесистым пинком, влетел бывший полковник Ниг Бара, следом переступил порог Тоот.

— Разрешите отрекомендоваться, полковник Аттайр… Проклятье! Вуд?

— Я бы попросил именовать меня «Ваша светлость», — Марг поднялся из-за стола, двери кабинета за спиной Тоота распахнулись, и коридор наполнился автоматчиками.

— Положите оружие, полковник. Должен отметить, у вас прекрасный карьерный рост. В недавнюю нашу встречу вы еще были отставным ротмистром.

— Марг, вот удача! — закричал лжефельдфебель.

— Молчать, с вами разговор особый.

Вдали раздался грохот, окна кабинета жалобно тренькнули, затем грохот повторился, потом еще раз.

— Проклятье, что за пальба?

— Не могу знать, — вытянулся офицер-перебежчик. — Но это со стороны замка.

ГЛАВА 13

Тумблер радиоприемника тихо щелкнул, и кабинет главнокомандующего сухопутными войсками Метрополии погрузился в тишину, гнетущую и наполненную электричеством, точно в прощальном слове на похоронах оратор позабыл имя покойного. Генералы, собравшиеся вокруг застеленного картой стола, молчали. Каждый из них опасался заговорить первым. Маршал Тоот, постукивая карандашом по столешнице, катал желваки на скулах. Прозвучавшую только что новость следовало хорошо переварить. Действовать сгоряча было нельзя. Впрочем, как и бездействовать.

Боевая обстановка принимала неожиданный характер. Только что обычная, ничем не примечательная радиопередача о сельском хозяйстве прервалась, и напористый мужской голос заявил, что герцогство Белларин объявляет себя независимым суверенным государством, союзником Островной империи, и требует соблюдения границ державы. Дальше шло утверждение, что флот союзников прибыл к берегам материка с единственной целью: поддержать освободительные чаяния свободолюбивого герцогства, и сообщение, что корабли останутся в Белле как гарант мира, пока между землями бывшей империи не будут налажены нормальные дипломатические отношения. Под конец речи оратор пообещал, что агрессия против герцогства будет рассматриваться как агрессия по отношению к Островной империи, и вся ответственность за возможные последствия будет возлагаться на недальновидную злобную клику мятежных генералов Метрополии, пришедшую к власти путем государственного переворота. Дальше шли заклинания про неутертые слезы, всеобщие ценности и нормы цивилизованного мира. Заключал выступление бравурный марш, должно быть, гимн самопровозглашенного государства.

Ориен Тоот обвел глазами подчиненных:

— Прошу высказываться.

Один из генералов поймал на себе взгляд главнокомандующего и поднялся с места.

— Ваше превосходительство, у нас с утра нет связи с фортами второй линии обороны с тринадцатого по девятнадцатый. — Он взял указку и начал тыкать ею в карту. — Это здесь, здесь…

— Как раз направление Беллы.

— Так точно. Пока достоверно неизвестно, являются ли причиной молчания фортов проблемы со связью или же, увы, они захвачены мятежниками. Судя по тому, как быстро и четко герцог с его шайкой провернули захват Беллы, стоит предполагать худшее.

Тоот вперил пристальный взгляд в карту. Где-то здесь, растянувшись длинными колоннами по направлению к побережью, сейчас двигались танковые бригады и моторизированные дивизии, рискуя неожиданно попасть под губительный огонь дальнобойных батарей второй линии обороны. В голове не укладывалось, что такое может произойти. Казалось невозможным, что мощные, готовые к противодействию любому известному оружию форты, настоящие шедевры фортификации из брони и бетона, уходящие на много этажей вглубь, с подвижными башнями главного калибра, захвачены практически без единого выстрела. Или все же только отрезаны? Крошечная надежда еще теплилась в его сердце. Нет, не может быть, чтобы они были захвачены. Да и как?

Откуда взялся этот, с позволения сказать, герцог? Откуда у грязного выскочки столько войск, плюс к тому и союзники-островитяне? Ориен кусал губы, стараясь не выказать терзавшую его глухую ярость. В этот миг новая мысль, еще больнее прежних, раскаленной иглой вонзилась в мозг: «Аттайр. Массаракш, там же Аттайр!». Он непроизвольно взглянул на черный телефонный аппарат прямой связи с всезнайкой-Странником Этот лысый головастый уродец что-то говорил о специальной миссии, которую он придумал для брата. Срочно надо выяснить, что это за миссия. Срочно надо связаться с группой Вала Граса. Они должны быть уже где-то в районе Беллы. Тоот прикрыл рот ладонью и демонстративно закашлялся, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции.

— Прошу извинить. Продвижение частей в сторону Беллы сегодня же приостановить на рубеже Купа-Саммы. Штаб сухопутных войск передислоцируется в Харрак. Разведывательным батальонам развернутых на Белларинском фронте дивизий подготовить группы для проведения активных мероприятий по линии тринадцатого — девятнадцатого форта. Организовать незамедлительную переброску войск для усиления гарнизонов двенадцатого и двадцатого фортов с целью дальнейшего флангового удара здесь и здесь при отвлекающем маневре силами Харракской группировки. Вопросы есть?

— Никак нет.

— Через два часа жду вас с конкретными предложениями по реализации плана наступления.

Генералы, спеша исполнить приказ командующего, направились к выходу. Едва дождавшись, пока последний из них покинет кабинет, Ориен поднял трубку.

— У аппарата маршал Тоот.

— Я догадался, — послышалось в наушнике.

— Прошу вас оставить этот тон, — огрызнулся главнокомандующий.

— Что за глупости? Вы уже закончили совещание?

Маршал оглянулся по сторонам. Можно было предположить, что сидящий в своем особняке в трех кварталах от главного штаба начальник контрразведки следит за происходящим сквозь прозрачную стену.

— Закончил, — буркнул Тоот.

— Вот и замечательно. Через двадцать минут жду вас в музее на прежнем месте.

* * *

Улица была полна взбудораженного народа. Слово «война» повисло в воздухе, будто набатный гул при пожаре, и о чем бы сейчас ни говорили растерянные жители столицы, в их речах звучало одно: «Война, война, война». Дыхание Метрополии сбилось, словно от внезапного удара. Еще вчера все эти уставшие, измотанные повседневной серостью люди тешили себя надеждой, что тяжелые времена скоро закончатся, что новая власть знает, как действовать, и скоро жить станет легче. Осталось чуть-чуть потерпеть, еще приложить усилия. И вдруг…

Никто из людей, знавших шефа контрразведки лично, не мог даже предположить, что тому может быть горестно и больно. Его холодный, презрительный тон, вкупе с пробирающим до костей взглядом, не способствовали возникновению теплых чувств к этому типу, сохранившему после революции положение, занимаемое им при Неизвестных Отцах, не только сохранившему, но и преумножившему влияние. Но сейчас Страннику было больно и обидно. Дело, которому он посвятил несколько последних лет, висело на волоске. Он более чем кто бы то ни было видел опасность положения и менее чем кто бы то ни было имел право демонстрировать страх. Нет, — Странник одернул себя, — не страх. Опасение. Страх вызывает оцепенение, опасение позволяет реально оценить противника, дает возможность действовать взвешенно и без суеты.

Он вел машину к музею, где в последнее время проходили неофициальные встречи с маршалом. По его приказу зал был специально дооборудован, и каждый час проверялся на предмет скрытой видеосъемки и аппаратуры прослушивания. Телефон в автомобиле затарахтел. Мало кто из жителей Саракша знал этот номер.

Странник поднял трубку.

— У аппарата.

— Ты уже слышал о вторжении Островной империи? — раздался из наушника взволнованный голос Максима Каммерера.

— Дурацкий вопрос, — Рудольф Сикорски поморщился.

— Да, конечно, но что-то же надо делать. Я готов отправиться туда.

— Зачем, Мак? Ты разбираешься в отражении морских десантов не больше, чем конь в таро. Твой партизанский опыт здесь — слабый помощник. Конечно, пулей тебя убить сложно, радиация альфа- и бета- излучения на тебя практически не действует. Но подошедшие к Белле корабли кидаются снарядами, оставляющими воронки порядка двадцати метров в диаметре. Не спеши уточнять, сможешь ли ты регенерироваться после такого попадания.

— Но ведь нельзя же сидеть сложа руки!

— Игра только началась, а ты предлагаешь сразу заходить с козырей. Пойми, этот мир воюет уже не одну сотню лет. Банальные столкновения из-за ресурсов и жизненного пространства. Даже если мы с тобой добьемся пересылки на Саракш целой группы агентов, хорошо обученных, подготовленных для натурализации в этом мире, мы не сможем решить насущные проблемы этих народов вместо них. Не пытайся закрыть одной грудью все амбразуры. Пользуйся гранатами. Если ты сейчас прекратишь заниматься социальной реформой, Метрополия получит еще одного непревзойденного солдата и даже, вполне может быть, недурственного командира диверсионной группы. Но мы потеряем единственного человека, который знает, куда следует идти, а население страны, на наше счастье, поверившее жизнерадостной улыбке героя-подпольщика, утратит веру в то, что все под контролем. Не торопись, Мак. Все, отбой связи, я уже приехал.

* * *

Маршал Тоот ждал, прохаживаясь вдоль макета полушария, пристально рассматривая смятые и изрезанные заливами очертания побережья у Беллы, дальнюю степь, переходившую в заросшие лесами горные кряжи. Чуть в стороне от границ самозваного герцогства, если только можно было всерьез говорить о границе, располагались металлургические заводы. От линии фортов всего лишь день форсированного марша. С боями — дня три, может, неделя. Пока идущие к побережью войска подтянутся и займут позиции, время будет потеряно. Одна надежда, что герцог с его союзниками не захочет начинать активные действия. Тоот еще раз поглядел на металлургический центр Метрополии. Потеря его — невосполнимый удар. Это оружие, броня, мостовые конструкции. Всего не перечислить. Враг, без сомнения, об этом знает. Если сегодняшние бредни о маленьком суверенном герцогстве — лишь операция прикрытия для высадки и полного развертывания войск империи, то, вероятнее всего, следующий удар будет нанесен именно сюда.