Новобранцы, призывавшиеся во вторую и третью очередь, во время краткого курса обучения уже ничего не слышали о пунктах 13.27 и 13.28. Судя по бумагам, Нил Кросс был из призыва третьей очереди и знать о них не мог.

Дежурный открыл дверь, пропуская воспитуемого.

— Вы хотели видеть меня?

— Так точно, господин ротмистр! — глядя поверх головы офицера преданным взглядом, гаркнул приведённый крепыш в застиранном грязно-сером комбинезоне.

— Слушаю вас, воспитуемый Нил Кросс, — удивляясь отменной выправке, холодно сказал Тоот. Он глядел на замершего механика, пытаясь сообразить, видел ли он его прежде, или же этот странный малый ему кого-то напоминает. — Слушаю вас. Судя по упомянутому пункту Статута, вы имеете ценную информацию.

— Так точно.

Ротмистр сел, положил перед собой лист бумаги и приготовился вести протокол.

— О ком же? — записывая дату и место опроса, уточнил он.

— О командире гарнизона крепости Торната полковнике Ориене Тооте.

— Что? — ротмистр от неожиданности выронил стило.

— О командире гарнизона крепости Торната полковнике Ориене Тооте, — не меняясь в лице, отчеканил воспитуемый.

— Что вам известно о моём брате? — Атр резко поднялся и подошёл вплотную к механику. — Вы ведь знаете, что это мой брат?

— Так точно, господин ротмистр! С вашего позволения разрешите заметить, на фотографии, что стоит на вашем столе, он третий слева.

Тоот почувствовал, что бледнеет. Семь лет назад, когда хонтийцы были отброшены за свои вонючие рубежи, он приехал на побывку к родному очагу. В Харраке род Тоота знал каждый. Они жили там без малого пять столетий. Их особняк стоял у столичного тракта, в пятнадцати минутах езды от ратушной площади. Их особняк стоял…

Пепелище, открывшееся взору ротмистра Тоота, не оставляло сомнения: крейсерский бомбовоз прицельно из пике обрушил на дом тонную бомбу. Не уцелел никто и почти ничего. Среди развалин Атр нашёл семейную реликвию — меч доблестного имперского коннетабля Рэя Тоота и обгоревший семейный альбом. На фотографии, стоявшей сейчас на столе, были изображены три поколения мужчин рода Тоотов, почти все в мундирах, при орденах и регалиях.

— Мы, Тооты, — воины, — когда-то поучал младшего брата Ориен. — Но в нашей ветви рода осталось лишь двое мужчин — ты и я. Скоро будет война, и кто-то должен выжить, а потому выбери себе мирную профессию.

Атр не мог ослушаться старшего брата, с детских лет заменившего ему отца и мать, и потому на снимке он был среди немногих в штатском. Сейчас почти все изображённые там мужчины были мертвы, другие числились пропавшими без вести. Последним оставался он, учитель истории мужской гимназии — ротмистр Тоот.

— Что вам известно о моём брате? — тихо повторил Атр, с удивлением слыша, как в груди отчаянно колотится сердце.

«Неужели он в плену? — стучало в голове. — Не может быть. Хотя почему не может? Фугасы фугасами, но всё же? Вдруг его нашли раненым или контуженым среди развалин цитадели и утащили с собой?»

— Три года назад, когда мы с ним расставались, он был жив и здоров, — тихо, словно позабыв о строгих требованиях субординации, проговорил Нил Кросс.

— Это ложь! Глупая, тупая ложь! — возмутился ротмистр. — Мой брат геройски погиб, взорвав цитадель вместе с хонтийцами, как только они туда ворвались. Могли бы лучше подготовить свой нелепый фарс! Об этом написано во всех учебниках истории!

Щёки Тоота горели, он не мог сообразить, чего желает больше: самолично застрелить негодяя или отправить на неделю в карцер.

— Как вы только осмелились!

— Господин ротмистр, вы всё ещё не узнали меня? — совсем уж не по Статуту спросил воспитуемый.

— Массаракш! Отчего это я вдруг должен вас узнать?!

— Когда-то на пустыре за уютным домом у столичного тракта я учил одного сообразительного юнца управлять бронеходом.

Атр замер на месте с занесённым стеком.

— Вахмистр Грас?!

— Так точно, господин ротмистр! Механик-водитель бронехода командира гарнизона цитадели Торната, Вал Грас!

Атр стоял с открытым ртом, не зная, что и сказать.

— Господин ротмистр, три года назад ваш брат и мой командир был жив, здоров, и, надеюсь, за это время с ним ничего не случилось.

— Это он послал вас? — пытаясь собраться с мыслями, спросил командир гарнизона.

— Так точно, вернее — никак нет! Ваш брат послал меня с заданием, которое я не по своей вине, но всё же бездарно провалил. Шанса вернуться у меня не было, полковник Тоот знал об этом. Но, отправляя меня на поверхность, от себя лично он попросил: «Если удастся выяснить, что сталось с моим братом, если вдруг он жив, расскажи ему обо мне». Вот я перед вами. Вы можете или поверить, или же прописать мне ещё пять лет весёлых забав на Голубой Змее за пользование фальшивыми документами.

— Ступайте, воспитуемый Кросс, — с трудом выдохнул ротмистр. — Передайте второму лейтенанту, что вы определены в хозяйственную секцию «Лата». Я вас вызову.

На вечерней поверке Тоот не мог думать ни о чём, кроме информации, полученной от бывшего вахмистра. Он стоял на крыльце переделанного в комендатуру блокгауза, рассеянно слушая доклады старшин секций и пытаясь найти взглядом в освещённой прожекторами толпе воспитуемого Граса.

«Брат жив. Поверить в это невозможно. Но как хочется поверить. — Тоот своими глазами видел и своими ногами обошёл руины Торнаты. Кажется, и крысы не могли выжить в этом огненном аду. — Невероятно, или всё же есть какой-то шанс? Грас что-то сказал, будто брат послал его на поверхность с заданием. Но почему? Неужели он не знает, что война победоносно завершена? Или же он полагает, что недостаточно храбро исполнил свой долг?.. Невероятно! И что такое говорил вахмистр, будто он не может вернуться?»

Вопросы короткими очередями атаковали показное спокойствие Тоота. Он слушал вполуха, что проходчики секции «Зэта» дошли до форта номер шесть третьей линии, при этом два человека убиты, один ранен. Что секция очистки «Дагма» обезвредила три фугаса, полсотни мин-скорпионов, а также подорвала самоходную баллисту, и всё это, не потеряв ни одного человека.

«А может, это всё-таки ложь? — крутилось в голове ротмистра. — Может, там наверху меня проверяют, верен ли я, чту ли Статут и повеления Неизвестных Отцов? Нет, здесь, похоже, всё не так просто. Надо приказать наблюдать за этим вахмистром, а завтра с утра устроить ему перекрестный допрос».

Тоот подумал, кому из двенадцати офицеров базы он может доверить роль ассистента в столь щекотливом деле. Он опять поймал себя на мысли, что верит в рассказ бывшего механика-водителя.

«А если он не врёт?! О Кроссе-Грасе лучше никому не знать. Надо разобраться самому, но как? — Тоот спохватился, увидев, что штаб-ротмистр Гага уже минуты три смотрит на него, ожидая распоряжения.

— Вольно! — как-то устало выдохнул Тоот. — Воспитуемых развести по баракам, патрули — на маршруты, караулам занять посты и огневые точки.

— Слушаюсь! — выпалил штабротмистр и чётко повернулся на каблуках.

— Старшину секции «Лата» ко мне! — вспоминая о недавнем желании установить наблюдение, в спину заместителю скомандовал ротмистр.

«Надо как-то отвлечься, — подумал он, шагая по коридору, — иначе навязчивая мысль взорвёт мозг. Жив или нет, как выяснить? Что делать?»

Старшина хозяйственной секции «Лата» не слишком облегчил терзания командира гарнизона. Сказать о новичке ему было почти нечего: механик толковый, скорее балагур, чем молчун, крепкий, но не злобный. Так, один из многих.

Тоот включил экран, что делал крайне редко, только когда из столицы торжественно объявляли о новых декретах Неизвестных Отцов или передавали сводку о присвоении наград и званий, о свежих назначениях и отставках. Сейчас ничего этого не было. На экране мелькали какие-то чудовищные существа, среди которых бегал некто в странном защитном снаряжении с непонятным, но, видно, эффективным оружием.

«На давешнего горца похож, — отфиксировал Тоот. — Ох и странные фантазии у них там в горах. Надо же такое вообразить!»

Ментаграмма оставалась на редкость дикой и нелепой. Какие-то странные уродцы, похожие на людей, но всё же не люди. С ними сражается герой. Вот он отскочил, схватил нелюдя за нижнюю челюсть, быстро задрал её и рубанул по горлу ребром ладони.

«Что-то не так в этой ментаграмме. — Ротмистр напрягся. — Какая-то нелепица. Что-то не так». Он мотнул головой, точно отгоняя сон. Но тут пульт взвыл сигналом тревоги и загорелась лампочка на карте укрепрайона. «Огнемётная позиция!» — вскочил Тоот.

Спустя мгновение ожил селектор.

— Господин ротмистр, докладывает воспитуемый Грат. Сработка упреждающей сигнализации на белом рубеже Периметра. Противник не опознан. Отстреляно две кассеты. Может, разведчики мутантов, может, тварь какая.

— Хорошо, — отозвался Тоот, — служите.

В голове его сам собою всплыл один из перлов бригадира Дрыма: «Часовые должны быть расставлены на расстоянии вытянутого выстрела друг от друга».

«Белый рубеж Периметра — дальние подступы, — отгоняя воспоминания, подумал Тоот. — Последнее время сволочи окончательно распоясались». Он даже для себя не стал уточнять, кого имеет в виду. В сущности, какая разница: мутанты из-за Голубой Змеи или же здешние неведомые современной науке монстры? «Каждую ночь повадились лазить. Порой и до красной линии доходят. Что ж дальше-то будет?»

Стоило ему об этом подумать, как лампочка на огнемётной позиции зажглась вновь. Тоот выждал положенные тридцать секунд — селектор не включался.

— Что ещё стряслось? — проворчал он и сам щёлкнул тумблером. Связь заработала, но вместо слов в динамике слышались крики ужаса и хлопки одиночных выстрелов. Из винтовки. Значит, прямо на позиции.

— Доложите обстановку! Что происходит?!

И вновь без ответа. Тоот схватил из стойки автомат, вогнал в гнездо толстую металлическую коробку магазина и рванулся из блокгауза.

«Неужели Дрым? Не послушал-таки?»

Ротмистр бежал, слыша, как воет сирена и выдвигается на огневой рубеж к огнемётной позиции группа тревоги. Он мчал со всех ног, понимая, что должен опередить её. Увидев перед собой упыря, легионеры, не раздумывая, начнут палить из всех стволов, пока не превратят лохматое чудище в решето.

Он ворвался на позицию первым, заученно поводя из стороны в сторону автоматным стволом, чтобы не упустить внезапно появившуюся цель. Два испуганных лица с разинутыми в немом крике ртами глядели на него, не в силах что-либо вразумительное ответить. Грат тыкал пальцем на длинный хобот огнемёта. Ротмистр глянул и в первый миг обмер, затем расхохотался, опуская автомат. Ничего более нелепого в этой ситуации и представить было нельзя: вокруг зелёной с пропалинами стальной трубы, всё плотнее сжимая кольца, обвивался гривастый питон — безглазая тварь, воспринимающая мир при помощи своеобразной гривы на хребте. Почуяв тепло и вибрацию, эти мерзкие исчадия буквально выстреливают собой, как сжатая пружина, бьют по жертве костяным выростом-клювом, затем обвиваются вокруг «обеда» и пускают в ход добрую сотню присосок — крошечных пастей по всей длине тела.

Сейчас добычей гривастому питону стал разогревшийся после стрельбы ствол огнемёта.

— Молодцы! Повеселили! — хохотал Тоот, чувствуя, как уходит нервное напряжение сегодняшнего дня. Он повернулся, закидывая автомат за спину. И в тот же миг почувствовал, как приклад дёрнулся, получив удар крючковатого выроста, и грязно-бурое змеиное тело начало обвивать туловище и ноги. Отчаявшись поужинать огнемётом, питон нашёл себе новую добычу. Тоот почувствовал, что ещё миг, и кости его с хрустом переломятся в железных объятиях змея.

«Как нелепо, — едва успел подумать он, и тут ему показалось, что во тьме блеснули длинные клыки, что-то клацнуло над ухом, и змеиные кольца обвисли и спали наземь.

— Упырь! Упырь! — фальцетом взвизгнул Грат. — Упырь! Ну вы же видели, это был упырь!

Он тыкал пальцем в обезглавленное тело питона. Вокруг, переводя дыхание, толкались легионеры, не веря, что их командир вышел целым и почти невредимым из схватки с гривастым питоном.

— Вы видели?! Вы видели!

— Что-то тёмное, — неуверенно сказал второй лейтенант Марг, возвращая пистолет в кобуру. — Как тень мелькнуло и пропало куда-то.

— Я клянусь вам, господа. Это был упырь!

— Воспитуемый Грат! — растирая грудь и плечи, зло выдохнул ротмистр.

— Прошу извинить, господин ротмистр! На позиции огнемёта наблюдался упырь.

— Кто ещё может подтвердить?

— Голова питона исчезла, — как-то не в лад заметил один из легионеров.

— Может, и был, — почесал затылок второй лейтенант Марг. — Как бы там ни было, а следует доложить в столицу.

— Доложим, — буркнул Тоот и вдруг почувствовал, что теряет сознание.

Глава 3

Странник гнал своё нелепое угловатое железное чудище, которое местные жители самодовольно почитали средством передвижения, принимающим жёсткой подвеской все ухабы раздолбанной дороги. Конечно, можно было воспользоваться автомобилем Департамента или, пуще того, бронеходом начальствующего состава, но это бы привлекло лишнее внимание к его и без того заметной персоне. Лицо Странника, как всегда, было надменно и бесстрастно, но под ледяною оболочкой бушевало скрытое раздражение, почти негодование. Дело, которое заставило его покинуть столицу, было из ряда вон выходящим, как ни силился он убедить в обратном своих подчинённых и Неизвестных Отцов.

Нападение на танковый завод в Харраке представлялось какой-то дикой нелепицей. Во-первых, все источники в подполье как один молчали о подобной акции, и Странник готов был поклясться, что выродки ничего не знают о происшествии в Харраке. Да и не могли они напасть: атака произошла через две минуты после включения противобаллистической защиты, в то время, когда охваченные патриотическим угаром работники радостно воспевали мудрость Вождей и несгибаемую волю любимого ими народа.

Удар был нанесён стремительно, да и времени занял всего ничего. Сначала группа молодчиков в глухих, похожих на водолазные, шлемах захватила караульные помещения и пункт наблюдения. Охрана была обезоружена и скована наручниками. Затем вторая группа ворвалась в лабораторию подвижных излучателей, вынесла секретную документацию и какое-то оборудование. Дальше — больше: кто-то особо бдительный успел включить сигнализацию, и к заводу, ревя сиреной, устремился бронетранспортёр с полицейской группой быстрого реагирования. Почти у самого завода из окон полуразрушенного торгового центра по боевой машине открыл огонь автоматический гранатомёт. Когда же стражи порядка, самозабвенно продолжая славить Неведомых Отцов, попытались выбраться из раскуроченного железного гроба на колёсах, по ним с трёх сторон ударили автоматы. Двенадцать человек были уничтожены в считанные секунды. При осмотре места преступления на лёжках засады были обнаружены три отстрелянных магазина. Так называемых «толстых» магазина на шестьдесят патронов. Такие стояли на вооружении лишь Боевого Легиона. Как ни крути, на операцию подпольщиков этот налёт совершенно не похож — четко спланированная и прекрасно осуществлённая диверсионная операция. Но кем, чёрт возьми? Кем?!

Уничтожив бронетранспортёр с полицией, захватив документацию и оборудование, нападавшие скрылись неведомо куда. В первый момент в Харраке поползли слухи, что в город прокрались хонтийские диверсанты, но суровый окрик из столицы заставил газетчиков хранить молчание: на танковый завод не нападали, бронетранспортёр загорелся сам из-за неисправности двигателя. Всё. Точка. Дело закрыто.

Странник досадливо сжал зубы. В Департаменте, в его личной канцелярии имелась отдельная папка, именовавшаяся «Партизаны». Каждый год, каждый месяц заставлял разрастаться это и без того пухлое досье. Всякий раз атаки производились быстро, чётко и, главное, почти бесследно. Но что более всего раздражало Странника — он не мог уловить в действиях неведомых ему диверсантов какой-либо логики. Подпольщики время от времени устраивали акции возмездия, убивали того или иного военачальника или государственного чиновника, взрывали автомобиль с легионерами или уж, что считалось высшим пилотажем, выводили из строя одну из башен противобаллистической защиты. Здесь не было ничего подобного.

Вернее, не так: за партизанами числилось три захвата башен в прошлом году и один в этом. Официально все они были списаны на подпольщиков, но у Странника и его контрразведки не было ни малейшего сомнения, что подпольем здесь и не пахнет. Один и тот же сценарий: внезапный, чётко выверенный удар, захват и… Вот это самое «и» как раз и не давало Страннику покоя. Создавалось ощущение, что, посидев несколько минут на башне-излучателе, неведомые бойцы уходили, ничего не взяв и не повредив. Но тогда зачем?!

Посланные на место преступления сотрудники обнаруживали следы перестрелки, упаковки от использованных перевязочных материалов — больше ничего и никого.

«Если они ничего не берут, — размышлял Странник, — вероятно, цель их противоположна. Возможно, они не снимают, а наоборот — ставят». Этого контрразведчики сказать не могли. Никто из них просто не в силах был разобраться в проводах и микросхемах. Для Странника оказалось неприятным открытием, что и дежурные техники, обслуживающие башни, тоже не в силах предложить однозначного вменяемого ответа. Всё, что они умели, — выбрасывать один блок из схемы и заменять его новым. Что это за блок, для чего он нужен — никто из них толком не знал. Логика подсказывала простое решение — призвать на помощь кого-нибудь из проектировщиков башен-излучателей, но совершенно неожиданно для себя Странник вдруг получил отказ. Аргументация Неизвестных Отцов была незамысловатой — башни работают, повреждений нет. Вполне можно предположить, что нападения — лишь провокация выродков-подпольщиков, направленная на то, чтобы похитить кого-нибудь из разработчиков ПБЗ и через них выйти на «святая святых» — передающий центр.

Логика в их словах была. Он, может, и согласился бы с таким решением, если бы захваты не повторялись вновь и вновь. Уж в третий-то раз можно догадаться, что никто из разработчиков не приедет. К чему рисковать снова и снова? Раз концы упорно не сходились с концами, оставалось одно: Неизвестные Отцы, а скорее всего сам Канцлер, прячут разработчиков не от выродков, а от него самого, начальника контрразведки. Этакая матрёшка. Тайна в тайне.

Харрак встретил Странника дорогами, предназначенными, скорее, для танков, чем для машин лёгкого класса.

Над кучами мусора время от времени встречались криво наклеенные плакаты с хорькообразной физиономией и бравурной надписью: «Мэр Керр Несс полностью очистит наш город». Везде и всегда физиономия глядела безумными глазами и отчего-то казалась выползшей из ближайшей кучи мусора. Странник поморщился. Наличие таких субъектов у власти однозначно свидетельствовало о том, что государство неизлечимо больно.

Громада танкового завода была оцеплена легионерами. На каждом углу — где стволом крупнокалиберного пулемёта, где пусковой аппарелью с кассетой противотанковых ракет — щетинилась бронетехника.

«Они что, здесь очумели? — подумал Странник. — Решили, что теперь партизаны пойдут на штурм завода развёрнутым строем при поддержке танков? Если была надежда отыскать какие-либо следы по округе — теперь можно о ней забыть».