Наступал самый важный момент, тот самый, ради которого ударная шестерка уже без малого час сжигала казенное горючее.

— Я Второй, Шестой и Восьмой — подходим! — передал Мущинин ведущим второй и третьей пар и добавил: — Цель видите?

— Вас поняли, цель видим! — почти синхронно ответили майоры Тургинов и Канютин, командиры «Су-34» с бортовыми номерами 25 и 28, они же Шестой и Восьмой.

— Первый! — вызвал подполковник свой КП. — Подходим, как поняли.

— Второй, вас понял, — ответил Первый голосом неизвестного Мущинину дежурного офицера (хотя подполковник точно знал, что полковник Лозовой тоже находился где-то там, на КП) и добавил: — Второй, уточните обстановку!

— Штурман, как там? — спросил Мущинин, обернувшись к Хохлову. Тот как раз смотрел на приборную панель, и его полускрытая кислородной маской и шлемом физиономия имела вид крайне сосредоточенный. Как всегда, в бою.

— Командир, картинка четкая. Наблюдаю скопление танков и БМП на шоссе у развилки, километрах в четырех от въезда в Грандичи.

— Они что, стоят?

— Голова колонны из примерно пятнадцати машин стоит, сохраняя походный порядок. С севера по шоссе к ним подтягивается еще техника.

— Первый, я Второй, — передал подполковник на КП. — Авангард противника встал!

— Все правильно, Первый! По нашим данным, они затормозились, поскольку не получают информации от своих из Гродно — у них нет связи. Похоже, пытаются восстановить. Действуйте по плану.

— Первый, вас понял! — передал Мущинин КП и, переключившись на ведущих второй и третьей пары, добавил: — Шестой и Восьмой, заходим!

— Приняли! — ответили Тургинов и Канютин.

Мущинин начал снижение, а через минуту Хохлов доложил:

— Командир, захват!

— Первый, начинаем! — передал подполковник в эфир.

— Второй, вас поняли, работайте! — ответил далекий КП.

— Шестой и Восьмой, — передал он ведомым. — Работаем!

— Мужик, поняли тебя! — отозвались те.

Через считаные секунды после реплики штурмана «Сброс» бомбы отделились от подвесок командирского «Су-34», за ними с минимальным интервалом отработал ведомый экипаж майора Визе, он же Двенадцатый.

Неизвестно, к чему готовили натовцы «оппозиционных» танкистов и что они делали там внизу в данный момент, но такого они уж точно не ждали.

Первая пара «Су-34» привычно, словно все происходило на полигоне, идя как по нитке (благо по бомбардировщикам никто не стрелял), вывалила на сгрудившийся у развилки вражеский авангард 34 РБК-500, в каждом из которых было снаряжено по 520 суббоеприпасов с бронепробиваемостью до 200 мм, так что мало никому не показалось…

Вторая и третья пара сбросили на дорогу еще 34 ОФАБ-500 и 34 РБК-500, целясь по отставшей от авангарда броне.

Это было привычно по Сирии. Темные коробочки танков и БМП, от которых в последний момент, буквально за секунду до того, как все накрыли круговые дрожащие отметки разрывов, побежали в стороны какие-то темные закорючки. Поздно, развилку накрыло сплошное море огня.

— Второй, я Восьмой! — доложил ведущий третьей пары майор Канютин. — Наблюдаю на шоссе вторичные взрывы и горящую технику!

— Первый, я Второй, — передал Мущинин на КП. — Мы отработали, цель поражена!

— Видим, Второй. Все путем, — ответил КП не совсем по уставу.

— Первый, я Второй, уходим?! — уточнил Мущинин.

Вопрос был не праздный, хотя подполковник не думал, что после сброса бомб Первый может приказать им сделать еще один заход и отработать по мехколонне из бортовых пушек ГШ-30–1. Они это умели, но даже в Сирии и Ливии подобное делали крайне редко, почти никогда.

— Второй, — отозвался КП. На сей раз это, похоже, был голос самого полковника Лозового. — Молодцы. Задание выполнено, ложитесь на обратный курс!

— Первый, я Второй, принял, — передал Мущинин, разворачивая плоский нос «сушки» вправо и переходя в набор высоты, одновременно сообщив Тургинову и Канютину:

— Шестой, Восьмой, уходим!

Те передали, что поняли.

— Второй, это Первый, — передали с КП. — При отходе внимательнее. С юга на добивание подходят белорусы, не долбаните ненароком!

— Первый, вас понял! — ответил Мущинин.

Предостережение было излишним, в этому времени они уже развернулись и уходили.

Хотя пилоты «Су-34» успели увидеть на своих РЛС заднего обзора отметки от каких-то воздушных целей.

Белорусы их уже не увидели, но зато хорошо видели великолепные визуальные ориентиры в виде пожаров и дыма над шоссе.

По тем, кто еще двигался по шоссе, сначала сбросило ОФАБ-500 звено «Су-24», а следом за ними отработала НАРами восьмерка «Су-25». На отходе белорусские летчики отметили слабый огонь с земли из стрелкового оружия.

Однако дело было сделано, и на шоссе мало кто уцелел.

Польша. Варшава. Здание Посольства США на Уяздовской аллее, 29–31. 4 июня. Почти полдень.

Генерал Норберт Дьюсл работал буквально в поте лица (читал и визировал толстую пачку документов, прямо связанных с сегодняшними событиями, происходившими на восточной границе Польши) в любезно предоставленном ему посольством кабинете, когда на его компьютере неожиданно квакнул сигнал срочного вызова.

Генерал с удивлением и даже где-то раздражением посмотрел на монитор. Точно — кто-то из числа «персон, имеющих наивысший приоритет и допуск», требовал срочной связи по скайпу. А точнее — по защищенному каналу экстренной видеосвязи. Через несколько секунд окончательно оторвавшийся от чтения совершенно секретных бумаг (если бы польские военные или официальные лица знали содержание хотя бы одного документа из числа лежащей перед генералом нехилой стопки, их бы, скорее всего, бурно стошнило прямо на собственные брюки) Дьюсл наконец сообразил по коду абонента и месту, откуда пришел вызов, что его вызывает не кто-нибудь, а Кирби из Вильнюса. При этом Дьюсл точно знал, что выходить на связь прямо сейчас он был не должен — для доклада о проделанной работе было еще слишком рано, рапорт об этом был назначен на вторую половину дня.

Конец ознакомительного фрагмента