— Я всегда думал, что севернее Константинополя живут одни лишь схизматики[Т.е. православные.]… — пожал плечами Антуан.

— Не судите и не судимы будете![Евангелие от Матфея, гл. 7:1.] — сурово произнес магистр и даже пристукнул ладонью по колену. — Не так ли заповедовал нам Господь наш, Иисус?

— А еще сказано: «Нет ни эллина, ни иудея»…[Послание к римлянам апостола Павла, гл. 10, ст. 12.] — мрачно добавил де Сент-Клэр. Обиделся он, что ли, за своих руссов?

Де Грие развел руками:

— Прошу простить меня, братья, если невольно оскорбил ваши чувства.

— Господь простит, — отозвался де Шалон, а бородатый рыцарь лишь кивнул.

— Позволь представить тебе еще одного нашего брата, — продолжал магистр. — Брат — рыцарь — Жиль д'О.

Молодой человек, стоявший до сих пор особняком, зарделся и поклонился, прижимая ладони к груди. Окинув его беглым взглядом, де Грие обратил внимание на широкие плечи и непринужденную грацию движений. Будто крупный хищник — волк или леопард.

— Брата Жиля рекомендовал прецептор[Прецептор — лицо, отвечающее за деятельность отдельной резиденции Ордена] Храма, брат Жерар де Виллье, который, к моему великому сожалению, не может присутствовать на нашей встрече самолично. Несмотря на молодость, брат Жиль уже зарекомендовал себя как великолепный мечник. Не много найдется братьев-рыцарей, способных противостоять ему хоть пешим, хоть в седле.

«Любопытно… Не перебарщивает ли магистр с похвалами?» — устало подумал Антуан.

— Вот так, братья… — Де Шалон пристально поглядел на каждого из присутствующих рыцарей. — А перед вами брат Антуан де Грие из Нормандии. Достойнейший рыцарь. Образец служения делу Господа в Святой земле. Только величайшая скромность не позволяет ему возвыситься над прочими братьями и стать в один ряд с комтурами и магистрами.

Три пары оценивающих глаз впились в нормандца. Тот вдохнул поглубже, стараясь ничем не проявить недостойное тамплиера тщеславие, хотя слова магистра, признаться, потешили его самолюбие. Впрочем, Антуан всегда считал, что не ищет повышения по службе не из скромности, а из лености. Выше должность — выше ответственность.

Брат Гуго вздохнул, зажмурился так, словно огонь камина резал глаза подобно полуденному солнцу, сцепил пальцы.

— Я призвал всех вас сюда, братья, — очень тихо проговорил он, — не только для того, чтобы познакомить между собой. Я отдаю себе отчет, что каждого из вас я оторвал от выполнения важнейшей миссии… Ну, может быть, за исключением брата Жиля…

Брат Эжен возвел глаза к сводчатому потолку. Брат Рене буркнул что-то неразборчивое.

— Но та служба, ради которой я призвал вас сюда… — глаза магистра сверкнули, как два клинка дамасской стали под жарким солнцем Палестины, — она, эта служба, важнее любой другой. От вас будет зависеть дальнейшая судьба Ордена бедных рыцарей Иисуса из Храма Соломона. Понятно ли вам, братья?

Не сговариваясь, присутствующие расправили плечи и, сделав несколько шагов, выстроились в ряд перед магистром.

В полумраке комнаты прозвучал освященный временем девиз Ордена:

— Non nobis Domine, non nobis, sed nomini Tuo da gloriam…[Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу… (лат.)]

— Спасибо, братья! — ровным тихим голосом произнес де Шалон. — Я верил в вас. Я знал, что вы примете новое служение, как и подобает истинным рыцарям Храма. Теперь же, во имя Господа, выслушайте меня.

На несколько мгновений воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.

— Всем вам известно, — по-прежнему негромко продолжил речь брат Гуго, — что Великий магистр наш принял предложение короля Франции и переносит резиденцию Храма в Париж. Что ж… Орден Храма переживает не лучшие времена. У нас попросту нет иного выбора. Но король Филипп коварен и вероломен. Жажда золота способна толкнуть его на любое клятвопреступление. Поэтому Великий магистр, все магистры и комтуры приняли единогласное решение. Даже если нас ждет предательство, и французский монарх нарушит все Божьи и человеческие установления, Орден должен выжить. Мы вывезем наши сокровища и укроем их в надежных местах. Не спрашивайте меня, где именно, ибо это не моя тайна, но тайна Ордена.

— Что король Франции может противопоставить мощи Ордена Храма? — не сдержался самый молодой рыцарь, брат Жиль.

— К сожалению, наши комтурства разбросаны по разным городам, — пояснил магистр. — Мы не можем собрать наши силы в единый кулак — это вызовет ненужные подозрения и обвинения.

— Чем мы можем послужить Ордену? — насупился брат Рене.

— Вы будете сопровождать обоз из четырех телег. Четверо братьев-рыцарей. В помощь могу дать вам полдюжины братьев-сержантов и не больше десятка слуг. Это и так слишком много…

— Все верно, — кивнул седобородый крестоносец. — Чем больше отряд, тем больше ненужного внимания привлечет он на дороге.

— От ненужного внимания вас прикроет брат Эжен. Вы справитесь, брат?

— Все в руке Божьей, — скромно отвечал смуглый рыцарь. — Горячая молитва и священная реликвия помогут мне. Я сделаю все, что в моих силах, клянусь Кровью Христовой.

— А сила твоя хорошо известна Великому магистру и мне.

— In nomine Patris, — перекрестился д'Орильяк, — et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.[Во имя Отца, и Сына и Святого Духа. Аминь (лат.).]

Все тамплиеры последовали его примеру.

— Вы отправитесь на восток, через Священную Римскую империю. Положитесь в выборе пути на брата Рене, — теперь слова де Шалона зазвучали резче, словно боевые команды. — Придерживайтесь безлюдных мест — с любой шайкой разбойников ваш отряд совладает без труда, а вот излишнее внимание баронов и епископов вам ни к чему. Минуете королевство Польское и Великое княжество Литовское. И, если будет на то воля Господня, достигните русских земель. Там ищите помощи и покровительства князя Московского Георгия. Это внук великого русского князя Александра, который сумел уберечь хотя бы часть своей державы от завоевания ордами нехристей, чьих косматых коней видели стены Лигницы, Кракова и Буды. И даже Иерусалим не избежал этой печальной участи… — Магистр перевел дух. Помолчал, собираясь с мыслями: — Князю Георгию вы передадите это письмо. Подойдите, брат Антуан, и возьмите его!

Из-под плаща де Шалона появился пергаментный свиток, запечатанный тремя печатями. Де Грие приблизился к магистру и с поклоном принял письмо, успев заметить на печатях изображение двух рыцарей, едущих на одном коне.[Герб Ордена Храма.]

— Помните, братья, от успеха вашего похода зависит судьба Ордена. Напоминаю это еще раз. Брата Антуана я назначаю старшим. Какие будут у вас вопросы, братья?

Рыцари молчали. Глянув искоса на лица будущих спутников, де Грие прочел озабоченность, но не страх. Сам он вовсе не ощущал уверенности, но готов был идти до конца. Особенно если на то будет приказ Великого магистра.

— Прошу простить меня во имя Господа, брат Гуго…

— Слушаю вас, брат.

— Еще раз прошу простить меня. Брат Жак де Моле знает о нашем походе?

— Безусловно. Письмо к князю Георгию написано им собственноручно и запечатано личной печатью. Можете удостовериться, брат Антуан.

Де Грие приблизил свиток к глазам.

«Если бы я знал личную печать Великого магистра…»

— Да, — кивнул он. — Благодарю вас, брат Гуго. Я удовлетворен.

— Еще вопросы?

— Я все-таки не понимаю, — смущенно улыбнулся брат Жиль. Похоже, он стеснялся старших по возрасту и сроку службы братьев, но удержаться все же не смог. — Я не понимаю, как брат Эжен может прикрыть нас? Что значит «прикрыть»? Каким образом? При чем тут горячая молитва?

Д'Орильяк поморщился:

— Слишком много вопросов.

— Ничего. Молодости свойственна любознательность, — улыбнулся магистр. — Я поясню. Возможно, брат Жиль, мои слова прозвучат не совсем привычно. То есть вызовут удивление и даже возмущение в первый миг. Но по здравом размышлении вы не сможете не признать мою правоту. А уж после того, как мои слова будут подтверждены делом…

Де Шалон выдержал паузу.

— Итак… Благодаря беззаветному подвижничеству, умерщвлению плоти и укреплению духа постами, молитвами и чтением Священного Писания, брату Эжену уже не единожды удавалось творить чудеса… Я вижу на ваших лицах удивление и даже негодование. Спешу вас заверить, братья: чудеса брата Эжена не имеют ничего общего с колдовством и чернокнижием. Господь дает ему силу и помогает в делах, как некогда помог Иисусу Навину остановить солнце, а Моисею провести иудеев через море… Вы же знаете, если искренне веришь в Бога, то и вода может стать твердью. Главное, не допустить в сердце ни тени сомнения. Молитвы брата Эжена помогут скрыть ваш обоз от излишне любопытных глаз.

— Боюсь уподобиться Фоме, но откуда такая уверенность? — подал голос брат Рене.

— Простите мне, братья, что я не могу вам дать бесспорных доказательств. Поэтому прошу поверить мне на слово.

— Позвольте еще вопрос? — решился наконец-то де Грие.

— Слушаю, брат Антуан.

— Если Великий магистр чувствует опасность со стороны его величества Филиппа, почему он едет в Париж? Зачем сует голову в пасть льву? Не было бы разумнее переждать какое-то время на Кипре, пока отношения с французским королем не изменятся? В лучшую или худшую сторону, не суть. Важна определенность.