Сначала лез через бурелом. Затем лес стал чище. Роща сменилась бором, стало светлее, и туман как будто поредел. Спускаясь в очередной распадок, почуял запах дыма. Даже порадовался удаче. Жилье! Чуть постоял, принюхиваясь и заодно определяя направление ветра. Ага, надо идти точно на восток Только странно, что тут люди поставили дома. До Ветлуги еще далеко, а та речка совсем в другой стороне, разве что тут ручеек имеется. Впрочем, дача Волоша тоже у ручья стояла.

Через сто метров послышалось еле слышное ржание. Запах дыма усилился, примешались ароматы жареного мяса. Пикник в четвертом часу? Впереди показался еще один распадок Дым шел оттуда. Ступая осторожно, я крался от дерева к дереву, а в начале склона прополз к толстой сосне и осторожно выглянул. Ага, старые знакомые! Или друзья старых знакомых, которые месяц «куролесят» по керженским лесам, запертые весенним половодьем.

До стоянки пятьдесят метров, и она как на ладони. Похоже, степняки встали тут на ночевку. Слева сбатованные кони, посередине — две загруженные чем-то телеги и поставленные оглоблями встречно. Горят два костра. Один выше по распадку, за лошадьми, второй — правее. Имеется еще пара кострищ, но они еле курятся. У крайнего левого костра сидит степняк Рядом с ним три тела. У прогоревших костров тоже тела вповалку. У правого спит один, а бодрствуют двое. Один полулежа, что-то на палке в огонь сунул, мясо жарит, наверное; второй держит в руках сухие сучья и по одному подкладывает в огонь.

Принялся пересчитывать степняков — выходило полтора десятка. Нет, есть еще кто-то. У телег разглядел тела, но подробности не разобрать. Пришлось сместиться левей и выползти вперед. Ага, понятно — это пленники. К оглоблям привязаны двое: молодая девушка за руки и старик, связанный еще и в ногах. У обоих кляпы. Отполз обратно к сосне. Что делать — ясно, как это светлеющее небо. Всех можно успокоить из карабина. Но выстрел, даже с ПБС, в лесной тишине даст громкий щелчок, и магазин у «Тигра» всего на десять патронов, значит, работаем так..

Первым делом скинул ранец и, достав баночку, затемнил лицо тактическим кремом. Затем приготовил пистолет и положил его рядом. Приготовил свой «Каратель» и достал из ранца еще три ножа. Ими я сниму часовых.

Начал с левого часового. Используя кочки мха, подобрался на расстояние броска и метнул нож — клинок вонзился в горло, и степняк откинулся от костра. Молодец какой — тихо подрыгал ногами и затих.

С пистолетом наготове немного выждал — не поднимется ли тревога, но никто не шевелился. Забрав нож, вернулся к оставленным вещам и взглянул на правый костер. Тут склон немного круче, и ближе подобраться сложнее. Начал очень медленно ползти, замирая, если степняки поднимали головы. Уже добравшись на приемлемое расстояние, накосячил — хрустнул сучок.

Часовые у костра, услышав посторонний звук, встрепенулись, но успели только приподняться. Я тут же поочередно метнул ножи. Тот, что полулежал, получив нож в горло, лишь дернулся и замер, а второй выронил сучья и упал головой в костер. Вот ведь… падла! Искры поднял и сопящего соседа разбудил. Пришлось в один прыжок метнуться к костру, и мой «Каратель» отправил степняка в сон навечно.

Выдержал минуту, наблюдая за распадком, — тишина. Значит, я отработал на «отлично» — никто из спящих степняков не проснулся. Только пленники зашевелились. Было видно, что связанный старик пытается развернуться и посмотреть на склон. И девушка головою крутит. Пусть, лишь бы не мешали и молчали в тряпочку.

Противно потянуло паленым. Надо действовать, а то от вони могут проснуться остальные. Первым делом вытащил труп из костра. Хорошо хоть ветер вонь в сторону относит, а то проснулись бы давно все.

Резать спящих не самое приятное занятие. Но их сюда никто не звал. Из прочитанного помню, что кочевники были не прочь поиздеваться над жертвами. У монгол практиковалось медленное ломание позвоночника, особенно любили подвешивать людей на собственных внутренностях…

Восьмерых упокоил без звука. Один, что-то почуяв, приподнялся, узкие сонные глаза вдруг округлились. Он что, меня видит? Хорошо хоть, что степняк узрел кошмарное мохнатое создание. Но крикнуть кочевник не успел. Быстро зажав ему рот, чиркнул «Карателем» по горлу. Тело забилось в судорогах, и раздался звон. Глянув за спину, тихо чертыхнулся. Степняк ногой задел медный котелок с какой-то железкой внутри.

Трое оставшихся кочевников зашевелились, просыпаясь, но я успел вырубить только одного, самого ближнего, пнув его берцем по затылку. Двое вскочили, обнажив клинки, и закрылись щитами. Хмыкнув, выстрелил из ГШ-18 два раза в центр щитов, проследил за падением тел, затем сделал контрольку обоим. Покрутился, нацеливая пистолет на неподвижные тела и осматриваясь. Все, живых нет, разве что тот, который берцем контужен. Нашел кусок веревки, споро связал степняка и оставил его пока лежать.

Подошел к связанным пленникам. Из-под телеги выглянула девушка. Глаза ее расширились, закатились, и она оплыла на землю. Ну да, вид у меня страшенный. Старик же смотрел во все глаза, постоянно дергался и что-то мычал. Снял капюшон маскхалата, сдвинул панаму на затылок и вынул кляп у пленника. Старик прочмокал губами и хрипло спросил:

— Кто вы?

— Леший, — пошутил я и разрезал путы пленников.

Старик продолжал пялиться на меня. Проследил за его взглядом. Абориген со смесью ужаса и удивления смотрел на мое оружие. Его глаза так и скакали — пистолет-карабин-пистолет-карабин…

Достал фляжку с коньяком и протянул старику:

— Вот, глотни.

Дед схватил ее, сделал глоток, и глаза его еще больше полезли из орбит. Прежде чем я успел забрать фляжку, старик сделал еще глоток Ого, а это интересно! Второй раз он как бы получил удовольствие от напитка. Даже покатал коньяк на языке. Но в этом времени ничего крепче вина нет. Присел на оглоблю, задумчиво посмотрел на аборигена, достал сигарету и закурил. Глаза его еще больше расширились, но он не отшатнулся, а, наоборот, подсел ближе.

— Вы кто?! — с надеждой прохрипел дед.

Хотелось ответить вопросом на вопрос, но я сдержался, шок-то не у меня. Хотя вопросов к старику будет не меньше, чем у него. Этот хроно-абориген явно знаком и с карабином, и с пистолетом, а на сигарету-то как смотрит, не говоря про коньяк Представлюсь, пожалуй, а там посмотрим. Поправив панаму, взял под козырек.

— Капитан Велесов. Военная разведка.

— Воен…ная разведка? — удивился дед. Затем спохватился, поднялся и хрипло представился сам: — Сорок четвертого драгунского Нижегородского Его Величества полка, поручик Матвей Власович Кубин! — И попытался щелкнуть каблуком однако за неимением обуви вышло плохо.

Поднялся и я, стараясь не выдать своего удивления. Пробежал взглядом по сверхпожилому драгуну. Отметил крепкие ладони, коренастость фигуры, а главное, взгляд человека, много повидавшего. Надо сказать — коллега, то есть вояка.

— Тогда будем знакомы! — Я улыбнулся и протянул руку. — Владимир Иванович Велесов.

Он пожал, очень крепко пожал. Хм, а силы у деда достаточно, несмотря на возраст. Видя, что он собирается вывалить кучу вопросов, остановил:

— Матвей Власович, все вопросы позже. Первым делом надо кое-что сделать.

— Да-да, я понимаю, — закивал драгунский старлей, — добро, взятое на меч, счесть…

Эк, как его накрыло-то!

— Нет, Матвей Власович, — перебил я деда и показал на связанного степняка, — надо языка допросить: кто, где и сколько. А вы пока, вон, девушке помогите, а то второй раз в обморок падает.

И, оставив Кубина возиться с соратницей по плену, первым делом сходил и забрал у сосны карабин и ранец, вернулся, сложил все у телеги и подошел к связанному кочевнику. Тот уже пришел в себя и явно попытался освободиться, но только хлопотное это дело. Руки-ноги я ему спутал хитрым узлом, с петлей на шее. Любая попытка развязаться пресекалась удушением. Степняк, стараясь меньше шевелить конечностями, смотрел на меня с ужасом. В глазах читалось острое желание дать стрекача. Я «мило» улыбнулся, желая спровоцировать словоохотливость пленника, но такой реакции не ожидал — монгол дернулся и сразу стал пунцовым.

Вот ети! Выхватил нож и полоснул по веревке, пресекая неожиданный суицид.

— Шеитэн! — выдохнул степняк и закашлялся.

Немного посмотрел на то, как пленник ерзает, стараясь отодвинуться от меня, затем спросил:

— Таны нэр юу вэ?*

Кочевник заморгал, и к испуганному выражению лица примешалось удивление. Не понял, что ли? Или от шока свое имя позабыл? Странно, вроде бы правильно сказал. Монгольский язык я знал не очень хорошо, так сказать, бытовой минимум. Есть в Монголии небольшой городок — Сайн-Шанд, где мы прожили шесть лет в военном городке. Там же в школу ходил и с монголами общался. Вот и изучил немного. Родители у меня были полиглоты. Отец знал английский и французский, а мама — английский, немецкий и испанский. Так что задатки к знанию языков я имел. Однако за много лет монгольский подзабылся, вот и не понимает меня этот монгол. Или язык потомков Чингисхана за века сильно изменился, хотя вряд ли. А может, этот узкоглазый тип дурку включил? Не зря же пытался покончить с собой.