— Вася, ты сегодня был неподражаем!

Маргелов приобнял девушку и вкрадчиво сообщил:

— А я еще и вышивать могу, и на машинке тоже…

Девушки прыснули, а Сергей чуть улыбнулся, отлично зная армейский сленг. Знали бы, что значит шить и на машинке работать…

— Вы сейчас куда?

— По делам, Оленька, по делам.

— Очень срочным? — надула губки та.

— Срочным, — подтвердил Сергей. — Давайте завтра вечером погуляем. В баре посидим…

— Ловим на слове! — воскликнули девушки, чмокнули парней и ушли.

Подойдя к машине, Сергей нажал на кнопку сигнализации, и БМВ приветливо моргнула габаритами. Парни закинули сумки на заднее сиденье и только собрались сесть в машину, как их окликнули:

— Эй, мужики!

Друзья обернулись. К ним быстро шел Юра-морпех и нес коробку.

— Вот, — подойдя, сказал он, — водка. Десять бутылок.

— Юр… — начал было Маргелов, но его перебили:

— Не, мужики, берите, не обижайте. Я все понимаю — повел себя, как пацан неразумный. Выпендрежник с дешевыми понтами.

— И я тоже хорош, — согласился Маргелов.

— Но поступил по-мужицки! Так что держи, — и Юра вручил коробку Маргелову. — И еще, мужики, вот мой телефон. Звоните, если что, помогу.

Забрав карточку с номером телефона и попрощавшись, друзья поехали к институту.

* * *

Паша смотрел в монитор, раз за разом проверяя и тестируя программу управления аппаратом. А чем еще заняться? Эти два оболтуса, эти разгильдяи, эти… словарный запас давно закончился. Ведь договаривались! Два часа коту под хвост! Чем себя занять? Опять, что ли, проверить соединения и протестировать работу программ? Раз в пятнадцатый?! Да ну… к черту! Закрыв окно программы, Свешников посмотрел на часы и выругался.

А чего я жду? — подумал Паша. Обойдусь без них. Приедут, а я в одиночку полностью проверил полную работу аппарата и все результаты получил.

Решено! Свешников вновь запустил программу, затем включил питание блока управления, проверил параметры, удовлетворенно хмыкнул, нажал пуск и быстро лег на кушетку аппарата.

Над ним часто замигал светодиод и… сознание погасло.

Какое-то время вокруг была абсолютная темнота. Затем начали мерцать огоньки, становясь ярче и ярче. Потом огни начали закручиваться в спираль, постепенно ускоряясь. Стало светло до рези в глазах. Внезапно весь свет свернулся в одну точку, пропал, и все тело наполнилось болью.

Невозможной.

Невыносимой.

Левую руку дергало так, что отдавало красными вспышками в глазах. Боль в ногах настолько отупела, что их и не чувствовалось вообще, а в животе словно костер пылал.

Во рту солоно и сухо, а еще глаза режет, будто песка насыпали. Что-то и вправду ощущалось на лице. Удалось шевельнуть правой рукой. С большим трудом поднял ее и смахнул с лица землю. Потер глаза и, мелко моргая, осмотрелся.

Паша лежал в какой-то яме. Больше ничего не видно. Посмотрел на тело…

Все, что ниже груди — кровавое месиво.

— А-а-а! — крик… даже не крик, еле слышный сип длился пару секунд, затем внутри скрутило болью, и Паша затих, впал в ступор от вида собственных потрохов.

— Этого не может быть… — прошептал он, — этого не может быть…

Где я? Как тут оказался? Что произошло? Что тут происходит?

«Война тут». — Ответ поставил Пашу в тупик. Это не было сказано. Это была мысль. Не его мысль. Чужая. Именно чужая. Не веря в происходящее, Свешников огляделся, в яме он один.

Крыша поехала, подумал Павел, никак я в настройках аппарата накосячил…

«Какой аппарат? Какая крыша? — появилась злая мысль. — Ты вообще кто такой?»

— Я? — удивился Свешников.

«Ты, не я же!»

— Я Паша, то есть Павел Анатольевич Свешников, — сказал мысленно Свешников. — Студент третьего курса… стоп, а вы кто?

«Лейтенант Иван Федорович Григорин, сто пятьдесят пятая стрелковая дивизия».

— С ума сойти!

Это сон? Кошмар? Ущипнуть себя, но толку… больно и так…

Сквозь звоны и шум в голове пробивались отдельные слова. Кто-то недалеко разговаривал по-немецки. По-немецки?

«Да, там немцы. Я уже говорил — война тут. Немецкая провокация, но ничего, скоро наши подойдут и…»

— Не подойдут. Не будет наших! — решительно сказал Свешников. Он поверил в реальность происходящего. Просто быть больше нечему. И не сон это. Не бывает так больно во сне.

«Как это не подойдут?» — возмутился Григорин.

— А вот так, — ответил Паша. — Немцы уже Минск окружают…

«Врешь, падла!» — И чужая злость заполнила весь мозг, подавляя волю. На краткий миг два сознания слились воедино. Свешников даже боль перестал чувствовать. Потом сознание лейтенанта затихло.

«Правда… это правда. — Лейтенант был потрясен. — Я видел… читал… я не знаю, как это назвать. Твоя память… я видел».

— Да, я не врал. Эту войну назвали Великой Отечественной…

Неожиданно раздался выстрел. Свешников насторожился.

— Что там? — осторожно спросил Паша.

«Немцы кого-то из раненых застрелили». — И правая рука начала шарить вокруг.

— Ты чего?

«У меня в подсумке граната была, — ответил Иван. — Эф-один, у бойца отобрал, но воспользоваться не успел, взрывом накрыло. Очнулся тут… с тобой в голове… ага, вот».

С трудом вытащив из сбившегося за спину подсумка гранату, лейтенант свел усики, затем выдернул кольцо, зажав его зубами. Гранату он спрятал в собственных кишках.

«Так не сразу увидят».

— Так ты подорвать себя хочешь? — испугался Паша.

«Не дрейфь, студент. Все едино помирать. Не жилец я. Так с собой хоть одного гада да утащу…»

Павел не ответил. Немцы приближались, постоянно переговариваясь.

— Интересно, о чем они говорят?

«О женщинах вроде. Да, что-то про своих баб».

— Ты знаешь немецкий?

«Я немец. Моя фамилия Григорин, но у моего деда она была Грегори. Поменяли во время Первой мировой… Вот твари! Про нашу землю заговорили…»

Павел прислушался и удивился, он тоже понимает!

— …хочу после войны получить тут надел, — голос пьяно растягивал слова.

— Хотеть не вредно, — ответил другой. — Наделы первыми получат камрады из строевых, что заслужили это право в боях.

— Земли у русских много, — возразил первый. — Всем хватит.

В этот момент на краю воронки появилась маленькая щуплая фигура в обвислом сером мундире.

— О! — воскликнул щуплый немец. — Еще один живой «Иван».

«Он меня знает? — растерянно удивился Григорин.

«Нет, — подумал Паша, — немцы всех русских называют Иванами… ой, извини».

Следом появился еще один немец. Упитанный. Он с любопытством заглянул в воронку.

Неожиданно Ивану стало смешно — русский Иван! Он и рассмеялся. Сначала отрывисто, боль вспухала с каждым выдохом, затем ниже груди все онемело и смех стал ровней. Иван смеялся, придерживая выпадающие потроха. Кровь сочилась сквозь пальцы, и он со всех сил сжимал гранату. Не время пока, пусть ближе подойдут…

— С ума сошел, — ежась, сказал щуплый.

— Пристрели и дело с концом, — буркнул толстяк и шагнул ближе. — У нас еще много работы.

Щуплый скинул с плеча карабин.

Убьют! — испугался Свешников. Он забыл про спрятанную гранату, про Ивана и про то, что он вообще в чужом теле, которое почти умерло…

— Вы мертвы! — прохрипел он первое, что пришло в голову.

Немцы оторопели.

— Вы уже мертвы! — продолжил Паша. — Сдохнете. Пусть не сейчас, но все равно сдохнете. Не будет никакого земельного надела на Священной Русской земле! Будет лишь березовый крест или вообще ничего. Один лишь прах. Да, от вас останется только прах! — Паша замолчал, вдруг почувствовав приближение смерти, и впал в ступор, но Иван, не сделав паузы, из последних сил закричал, торжествуя:

— А мы придем на вашу землю! Все придем! Ваш бесноватый фюрер застрелится, когда наша армия будет штурмовать рейхстаг. Восьмого мая Германия капитулирует. А девятого мая будет Победа! Это будет! Будет!

Силы быстро таяли, Иван разогнул пальцы, скоба слетела и хлопнул капсюль. Слабеющей рукой он толкнул гранату в сторону врагов. Немцы что-то заорали, но лейтенант уже ничего не слышал. Пульсирующая боль уходила, уволакивая сознание за собой, куда-то вверх…

«Студент… Паша, ты если назад вернешься, так помни…»

Взрыв…

* * *

— Позвони еще раз.

— Толку… — ответил Маргелов, но телефон достал.

После непродолжительного прослушивания мелодии ожидания Вася констатировал:

— Или мобила на бесшумке, или Паша спит.

— Сомневаюсь, — усмехнулся Сергей.

— В чем?

— Чтобы профессор спал, когда единственная его идея так близка к завершению.

— А я не помню случая, чтобы он выпускал мобилу из рук, — пробормотал Маргелов и потер подбородок. — Ладно, пошли к центральному входу.

Попытка пройти через эвакуационный выход провалилась, а на главном могут и сумку осмотреть. Водку взяли, чтобы отметить первый запуск аппарата, а если все пройдет, как задумано, то удачу. А в том, что у них все получится, Маргелов был уверен на все сто.

У входа к ним подошел охранник.

— Здравствуйте, что у вас в сумке?

— Спортивная форма и мыльно-рыльное.

— Покажите, пожалуйста.

Маргелов предъявил сумку и многозначительно посмотрел на Жукова. Охранник досматривал тщательно.

— Сергей?!