Подошла к концу вторая неделя. Мысли о Лене больше не вызывают зубовного скрежета. Но сбитые кулаки по-прежнему ноют, а голос всё ещё хриплый, сорванный.

На смену бессильному, пустому горю пришло чувство вины. Если бы я забрал её, как собирался, она была бы жива. Лена ведь на меня рассчитывала… Я пытался искать виноватых, исходил злобой на шефа, который меня задержал, и на того урода, чья анонимка заставила меня остаться допоздна. Не получилось. Как ни старался услужливый разум, ведомый инстинктом самосохранения, у меня не вышло переложить вину на кого-то другого. И она грызла меня.

На исходе третьей недели я решил навестить её родителей. Мне не удавалось внятно объяснить самому себе, зачем это нужно. Они винили меня в смерти дочери, и как можно с этим спорить? О чём с ними говорить? Просить прощения? Но нет, я виноват перед Леной, и только перед ней. Так зачем? Нет ответа, было лишь чувство, что это правильно, это нужно сделать.

Впервые за долгое время я увидел своё отражение в зеркале. Мне совершенно не идёт куцая бородка и грязные спутанные волосы, торчащие в разные стороны. Мой внешний вид не красили синие круги, теперь уже вокруг глаз, в которых, к слову, я уже не видел и тени интеллекта.

Собрав воедино те немногие крупицы самолюбия и самоуважения, что у меня ещё остались, я привёл себя в порядок. Это была долгая работа. Но как и всё, вот уже долгое время, она выполнялась на автомате.

Благо чистых вещей в шкафу было с избытком – не так часто в последнее время я менял одежду. И вот, здравствуй, улица. Было бы неплохо зайти в магазин, а то в холодильнике уже давно сгнил трупик повешенной мыши. Плохая еда с доставкой на дом – вот чем я питался последнее время.

Машина осталась на парковке – отчего-то захотелось пройтись пешком, здесь всего-то полчаса неспешного хода. Куда мне теперь спешить?

По дороге я решил зайти в парк. В первые месяцы знакомства мы с Леной частенько здесь гуляли. Городская администрация уже давно выделяет на поддержание этого сквера жалкие копейки, и он существенно запустился. Исчезли карусели, подвесные канатные дороги и почти не осталось торговых палаток. Людей, соответственно, тоже. Но именно это нас привлекало. Тихо, спокойно, почти безлюдно. Верхушки деревьев, которые годами не обрезали, давали густую тень даже в самый солнечный денёк. Вот и сейчас, гуляя по тем же аллеям, я как будто был не один. Как будто всё стало как прежде. И Лена звонким голоском что-то мне говорит. Просит отпустить, не трогать её. Что? Лена просит… Нет, это не она. Но голос мне не померещился. С трудом сбрасываю наваждение и в спешке смотрю по сторонам, иду в направлении голоса.

Вокруг ни души, только три парня пристают к девушке. Один схватил её и что-то кричит прямо в лицо. Остальные стоят немного в сторонке, иногда крича что-то одобрительное.

До них рукой подать, но я не могу разобрать их слов. Не могу сдвинуться с места. Моё внимание приковала девушка. Последний раз я видел это лицо в морге, тогда оно было так спокойно, расслаблено. Теперь по щекам и подбородку стекают слёзы, а её покрасневшие глаза рыщут вокруг в поисках помощи. Вот она замечает меня и что-то кричит. Я не слышу слов, но они и не нужны. Один раз я тебя подвёл, но больше этого не случится.

Не говоря ни слова, бегу к троице. Они что-то кричат, Лена что-то кричит. Не могу разобрать слов. Это неважно.

С силой бью первого по лицу, и удар валит его на землю. Бью второго, тот закрывается раз, другой. Вспоминаю о ногах и изо всех сил пинаю его по колену. Хруст всего на долю секунды опередил дикий крик парня, катающегося по асфальту и баюкающего сломанную ногу.

Меня бьют по затылку, в глазах темнеет, и я падаю. Под сильными ударами сжимаюсь, как эмбрион, и пережидаю самые мощные удары. Боль почти не ощущается, только дышать стало трудно. Наверное, сломали ребро.

Выждав удобный момент, хватаю одного за ногу, с силой дёргаю и взбираюсь на упавшего. На его лице оскал, и становится видно, что ему не хватает пары зубов, и губы разбиты просто в мясо. Это тот первый, встал и начал меня пинать.

Руки смыкаются на его шее и сдавливают её изо всех сил, заставляя того хрипеть и извиваться подо мной. Его руки тянутся к моей шее, но они намного короче моих, и он может лишь сучить ими и царапать ногтями моё горло.

Чувствую, как оставшийся бьёт меня по спине, пытаясь сбросить с товарища. Затем хватает, чтобы стащить, но у него не получается. Я вцепился мёртвой хваткой и чувствую, что сопротивление всё ослабевает. Осталось совсем немного. Чуть-чуть…

Острая боль заставляет на секунду разжать пальцы, но я тут же сжимаю их с новой силой. Тепло расползается по коже от левого бока, а внутри становится всё холоднее. Ещё удар. Руки разжимаются, и меня стаскивают с парня, тот уже не дёргается. Потерял сознание?

Нет сил пошевелиться, всё как в тумане. Молча смотрю на невредимого урода. Того самого, что держал Лену, заставил её плакать. Лену?

Перед глазами появляется незнакомая девушка, совсем не похожая на Лену. Она ведь рыжая, а эта шатенка. Как я?.. Перепутал?

Туман густеет, и я слышу как будто через вату:

– Что за нахрен с этими сучками? Сначала та тварь в начале лета начала рыпаться, теперь эта б… сделала ноги из-за этого, сука, героя. Ты как, Костян? Костян! Ты чё, б…?!

В начале лета… на Лену напали пятого июня, а сейчас уже конец месяца. Это они. Они её убили, а я умираю?! Нет, я убью их. Убью!! Чёрный туман, обволакивающий сознание, будто становится красным. В голове бьётся одна-единственная мысль: «Убить, убить!» Она заполнила собой весь мир, и стала для меня смыслом. Никогда прежде я не желал чего-то так сильно.

Ненависть всё разгорается, но телу на неё плевать. Оно вот-вот начнёт остывать. Вся ненависть в мире не способна спасти даже одного человека от потери крови. Но она способна на нечто большее.

Глава 2

Куда мы попадём после смерти?

Что ожидает увидеть человек после смерти? При условии, конечно, что там что-то есть? Многие из нас на что-то надеются. Мы думаем, что…

Было бы приемлемо увидеть чёрный тоннель, в конце которого горел бы яркий свет, обещая покой и лучший мир. В который реально попасть.

Было бы неплохо увидеть святого Петра, который поприветствует тебя и проведёт через врата в Рай, где ты проведёшь пару-тройку тысяч лет, пока не наступит Судный день.

Совсем здорово было бы ступить на Радужный мост. Пройти по Биврёсту мимо могучего Хеймдалля и попасть прямо в зал героев – Вальхаллу. Где вино и пиво льётся рекой, а за одним столом с тобой сидят великие герои и скандинавские боги. И не смолкает музыка.

Если же тебя встречает мрачный Харон и предлагает переправить на своей лодке через реку мёртвых, да ещё и требует плату – сразу ясно, дело дрянь.

Но судьба любит удивлять, так вышло и в этот раз. Простой человек, найдя смерть в своём родном мире, не исчез из реальности, а оказался приглашён, вернее, силой затянут, в одно из наиболее известных обиталищ умерших. Виктора забросило в совсем уж непотребное место, и более того, его судьба уже предопределена другими.

* * *

Жуткая боль – вот уж чего точно не хочется испытывать после смерти. Особенно если ни черта не видно, и тело будто ватное.

Пытаешься ворочаться, пошире раскрыть глаза, чтобы наконец-то осмотреться, но ничего не выходит. Глаза по-прежнему не могут ничего выловить в окружающем мраке, а движения медленные и неуклюжие, будто в воде. Не хватает кислорода. Пытаешься вдохнуть, но вокруг… нет воздуха, и ты бессильно хватаешь ртом… что бы это ни было.

Наконец, всё прекращается, но яркий свет не приносит облегчения, а ноги не выдерживают удара о твёрдую почву и подгибаются. Потихоньку возвращается разум, а вместе с ним и память.

Ты вспоминаешь, как жил и как умер. Руки судорожно ощупывают лицо, не веря, что это не сон. Из глубины подсознания поднимается дикий восторг – ты жив, и действительно есть повод для ликования. Но как быстро отчаянье сменяется радостью, столь же быстро ему на смену приходит гнев. Ты вспоминаешь, как очутился здесь, видишь лица тех, кто украл у тебя абсолютно всё. Сперва любимую, а затем и саму жизнь. И возможность отомстить. Или не отняли? Ведь ты жив. Жив?

Ненависть притихла, давая тебе возможность оценить происходящее и вывести себя из того дерьма, в котором ты оказался. Но она никогда больше тебя не покинет. В самой жестокой битве, и в самом сладком раю, в твоей душе всегда будет тьма.

У тебя наконец появилась возможность понять, куда же тебя занесло. Так чего же ты ждёшь?

* * *

Первое, на что я обратил внимание – чёрный камень. Он был у меня прямо перед лицом и источал тепло. Обнаружив себя стоящим на четвереньках, поспешил подняться – какие бы ни были неприятности, их лучше встречать с хорошим обзором.

Вокруг нет ничего. Неестественно тёплый чёрный камень, греющий мои босые ступни, простирается во все стороны до самого горизонта. И да, на мне нет ни клочка одежды. Оказаться в жутком месте столь неприятным способом и при этом сверкать голым задом – если это дело чьих-то рук, а не неведомый закон природы, этот кто-то знает толк в неловких ситуациях.