Книжник отметил, что не видит здесь подростков и детей мужского пола. Неужто, бабы здесь всерьез захватили власть? Этого только не хватало! Где-то довелось прочитать, что женщины-воины обладают куда большей жестокостью и бескомпромиссностью, чем мужчины. Древние амазонки, к примеру, снискали именно такую славу своими жестокими набегами. Не хотелось бы такого противника под боком у Кремля.

Поймав, наконец, взгляд Хельги, парень прогнал навязчивые мысли. С чего он взял, что у этой миловидной особы откуда-то взялись диктаторские амбиции? Наверное, он просто мыслит примитивными мужскими штампами…

— Привет, Хельга!

— Привет, Ник.

Приветствие не похоже на высокомерный княжеский прием. И слова, вроде, простые, приветливые. Мешает только удушливый ком в горле.

— Я пришел за помощью, — голос дрогнул фальшивой ноткой. Книжник откашлялся. — Больше идти не к кому.

— Вот как? — в голосе Хельги мелькнул укор. — Ты пришел ко мне лишь тогда, когда идти уже не к кому?

— Я не это хотел сказать… — Книжник густо покраснел.

Ясное дело — сморозил глупость. Хотя с этими женщинами, что ни говори, что ни выдумывай, как ни изощряйся — никогда не угадаешь, чего они хотят от тебя услышать.

— Неужто стал таким важным, что к старой подруге зайти считаешь зазорным?

— Ты вовсе не старая подруга, — торопливо сказал парень, уже понимая, что несет чушь. — Э-э… Я не это хотел сказать. То есть, ты и в правду не старая, и выглядишь хорошо… Опять не то… Я хотел сказать: это не я стал важным. Это ты вознеслась — выше некуда.

Хельга жестом остановила его. Семинарист мысленно поблагодарил ее, сжимая пальцы и обливаясь потом от неловкости. Все эти корявые расшаркивания не имели значения — они слишком хорошо знали друг друга. Но, оказывается, не так просто говорить с бывшей подругой, особенно взлетевший выше тебя по социальной лестнице. Да еще в присутствии свидетелей. Точнее, свидетельниц — вон они, волком смотрят, готовые наброситься на растерянного парня по одному только жесту повелительницы. Это уже не те испуганные девочки, которых он вел сюда вместе с Зигфридом от самого Бункера. Они уже ощутили силу. Свободу. Власть.

Зря он пришел сюда.

Хельга разглядывала Книжника, будто видя его насквозь — с эдакой чуть удивленной улыбкой. Наконец, тихо рассмеялась, махнув рукой:

— Ну что ты такой деревянный? Расслабься, стань прежним Ником…

Парень криво улыбнулся в ответ:

— Я-то и есть прежний. А станешь ли прежней ты, Хельга?

— А не много ли он себе позволяет? — запальчиво выкрикнула жилистая девчонка, сидевшая в сторонке в обнимку с алебардой.

Вскочила, небрежно крутанув в руке оружие, сделала угрожающий шаг в сторону гостя. Несмотря на угрозу, трудно было не залюбоваться ее ладной фигурой, затянутой эластичным нарядом из тонкой кожи. Среди женщин пронесся ропот. В голове Книжника мелькнуло — как бы эти ведьмы не разорвали его к чертям собачьим. Прямо взбеленились в последнее время, с кремлевскими аж в штыки встали, какие-то интриги нелепые плетут…

Мужиков им не хватает, вот что, мелькнула неожиданная мысль. Надо бы походатайствовать у князя, чтоб им разрешили общаться с кремлевскими парнями. Чистота генофонда, конечно, важна, но карантин определенно затянулся. Как бы девки от тоски не натворили глупостей.

Эти мысли вызвали невольную усмешку, которую воительница с алебардой немедленно приняла на свой счет. И аж зашипела от ярости, как взбешенная кошка, готовая к броску.

— А ну стоять, Ингрид! — рявкнула Хельга, и Книжник невольно втянул голову в плечи. — Забыла, как этот парень пробивал нам дорогу сквозь Поля Смерти и толпы мороков?

— Это было давно! — уже не так уверенно огрызнулась девушка. — Он не имеет права так разговаривать с конунгом вестов!

— Прикрой свой маленький ротик, — ровно, но твердо отрезала Хельга. — Я сама решу, кто и на что имеет здесь право.

Хельга резко поднялась со своего «трона», спустилась по ступеням и, схватив Книжника за руку, потащила прямо сквозь ряды женщин. Их негодующий ропот и недовольные взгляды не стали для Хельги препятствием. Зато заставили Книжника вжать голову в плечи в ожидании удара.

Наверное, он зря накрутил себе — ничего подобного от вестов ждать не следовало — даже от их вечно недовольных баб. Несмотря на заносчивость, они знали, что такое благодарность, и помнили о своих спасителях. Просто он оказался не в то время не в том месте. Впрочем, как и всегда.

Выйдя из зала через узкую боковую дверь, они оказались в темном коридоре, подсвеченном откуда-то сверху неровным искусственным светом. В сторону шарахнулись двое мальчишек лет семи, в серых лохмотьях — видать, подслушивали, что происходит у взрослых. Девушка провела его изломанным коридором с потайными нишами и бойницами в стенах. Здесь все было построено с расчетом на возможные боевые действия, и даже внутренние стены должны были помогать вестам в случае отражения нападения.

Путь завершился резким поворотом, и они оказались в небольшой, на удивление уютной комнате. Самотканые циновки, подушки, украшения, старая самодельная кукла без глаза… Книжник сразу узнал во всем руку Хельги. В сердце кольнуло — все-таки, она по-прежнему оставалась все той же девчонкой с распахнутыми от удивления глазами. Только жизнь заставила ее взвалить на свои хрупкие плечи слишком тяжелую ношу. Еще раз Книжник сказал себе с угрюмой уверенностью: здесь нужен Зигфрид. Это его и только его роль — тянуть на себе целый народ. И точка.

Всю его угрюмость, как горячей волной, смыло поцелуем. Он не успел ничего понять, как Хельга снова отстранилась, отступив на шаг. Наверное, не найдя отклика в нем, закостеневшем болване.

— Прости, что я с тобой так высокомерно, — неожиданно мягко произнесла Хельга. — Сестры должны чувствовать, что я за них — горой..

Парень вдруг понял, что она смотрит на него снизу вверх, держа его за руки. Может она ждала, что он обнимет ее, прижмет к себе, как когда-то. Но его хватило лишь на то, чтобы произнести деревянным голосом:

— Я знаю, как вернуть Зигфрида…

Хельга отпустила его руки, странно поглядела на него.

«Вот я идиот!» — мелькнуло в голове. Похоже, он опять все испортил.

— Зигфрида вернуть нельзя, — терпеливо произнесла Хельга. — Он погиб. И ты знаешь это.

Ну вот, добился своего — так говорят с сумасшедшими.

— Никто не знает этого наверняка, — упрямо произнес Книжник. — Я видел, как он дрался…

— …и это сильно напугало тебя, — мягко сказала Хельга. — Тебя мучает совесть — ты думаешь, что мог спасти его. Я знаю, как сильна была ваша дружба. Но пора смириться…

Волна злости вдруг нахлынула, тенью закрыв взгляд и отдавшись в ушах мерзким звоном. Он выдохнул, прерывисто, с неприятной усмешкой:

— Что, не хочется власть возвращать?! Понравилось всем рулить, на всех прикрикивать? А вернется Зигфрид — придется делиться! Так ведь, Хельга?

Он наговорил бы еще много глупостей, да только его прервала хлесткая пощечина. Запнувшись, он с изумлением таращился на девушку и потирал жгучий краснеющий след.

— Не говори того, о чем потом пожалеешь, — сдержанно сказала Хельга. Из ее голоса напрочь исчезла теплота. — Лучше посмотри на себя со стороны. Думаешь, я не знаю, что о тебе в Кремле судачат?

— Ну, давай, поделись свежими сплетнями, — пробормотал Книжник. — Ты же теперь важная птица, веришь только доносчикам.

Какое-то время Хельга сверлила его взглядом, а потом что-то произошло: глаза наполнились слезами. Черты ее лица потеряли твердость и напускную сухость — и девушка бросилась к нему на шею, обнимая и вжимаясь в обалдевшего парня, как в последнюю надежду.

— Ты чего? — пробормотал Книжник, осторожно обнимая девушку.

— Я — чего? Это ты чего?! — дрожащим голосом заговорила она. — Что с тобой происходит? Ты пугаешь меня! Чего только не говорят: и что ты с ума сошел, и что тебя подменили враги, чтобы проникнуть в Кремль, подобраться ближе к окружению князя!

— Что за глупости…

— Да? А при встрече с тобой начинаешь в это верить! Погляди — ты же на себя не похож! Осунулся весь, круги под глазами, какой-то оборванный весь, потерянный. Если бы я не знала тебя так хорошо, тоже решила бы, что ты не в себе!

— Ты и вправду так думаешь?

— А что мне думать? Вбил себе в голову: во что бы то ни стало вернуть Зигфрида! Понимаешь, как это выглядит со стороны? Все знают, что он мертв! А даже, если и жив — как его вернуть из тех дальних стран? Кремлевские не могут спасти даже пропавших в последних дозорах — а это не так далеко от Кремля. И твои фантазии воспринимают просто, как бред — и не иначе! А ты… Ты стал просто одержим своей идеей!

Книжник помолчал немного, тихо сказал:

— Ты права, Хельга. Как всегда. Нет, я правда считаю, что ты знаешь меня лучше меня самого. Наверное, я действительно одержим. Но пусть я останусь наедине со своим безумием, чем буду жить с мыслью, что мог спасти друга — и отказался от этой возможности. И из-за чего? Просто потому, что все вокруг вертят пальцем у виска и смеются у меня за спиной! Я думал хотя бы у тебя найти поддержку — но вижу, что остался совсем один. Прости.