Но реальность заставила меня отвлечься от этой красоты и обратиться к Лесной Деве:

— Зачем вы спасли нас?

— Что тебя удивляет? — отозвалась Лесная Дева. — Что эльфы тоже способны на благородство?

— Судя по вашему с Мальцемором разговору, дело здесь не только в благородстве, — заметил Грош.

— Значит, вы все-таки подслушивали, — улыбнулась Лесная Дева, но взгляд ее сверкнул недобрым огоньком. — Что ж, многие знания несут многие печали…

— К сожалению, у нас так много печалей, что не помешают и знания, — сказал Грош. — Раз уж вы спасли нас, то и нам стоит быть откровенными: зачем-то нас послали сюда, против нашей воли. Может, вы знаете — зачем именно?

Лесная Дева внимательно посмотрела на Гроша, перевела взгляд на меня:

— Если кто-то из нас и знает что-то больше остальных, то это он!

— Свидрик! — удивленно воскликнул Грош. — О чем она?

— Понятия я не имею… — пробормотал я.

— Может, ты просто еще не осознал это? — произнесла Лесная Дева.

Я лишь пожал плечами.

— И все-таки я не пойму, хоть убей, — зачем вы встали на нашу сторону? — не унимался Грош. — Я ведь сам слышал, как вы науськивали Падшего на людей!

— Люди — не лучшие друзья эльфов, — отозвалась Дева, подставляя ладонь большой, удивительно красивой бабочке. Та села на кончик ее указательного пальца, вздрагивая переливающимися многоцветными крыльями. — Но я никого не «науськивала». Просто отводила удар. И на вашу сторону, естественно, не становилась. Все, что меня заботит, — лишь благо моей собственной расы. Но силы Стихий подсказывают мне: вы можете оказаться полезны. К тому же вам обоим не чуждо такое чувство, как благодарность. В этом смысле вы мне все-таки ближе, чем Мальцемор со своими грубыми любезностями…

Грош фыркнул — он всегда был несдержан в своих чувствах.

А я спросил:

— И все-таки — отчего все так всполошились из-за этой упавшей звезды?

Лесная Дева нахмурилась:

— Друиды открыли суть этого события Эриону, нашему правителю. Наверное, он многое бы дал, чтобы оказаться здесь первым. Впрочем, как и Хаархус, полководец Легионов Проклятых и нечестивые правители Империи…

— Нечестивые — это хорошо сказано! — Грош сердито сплюнул.

Лесная Дева продолжила:

— С неба упала не просто звезда. Так сошла на земли Невендаара посланница небес…

Я почувствовал, как краска схлынула с моего лица, глаза расширились. Дышать стало трудно.

— Но какова ее цель и куда она делась — мне неизвестно, — сказала Дева. — Единственное, что меня радует, — она пока не попала в лапы Падших.

— Нас это тоже радует, — легкомысленно заявил Грош.

— Впрочем, попадись она людям — я бы тоже не была в восторге, — прищурилась Лесная Дева. — Что ж, мне пора. И помните о моей доброте…

— Спасибо! — крикнул было я, но эльфийская колдунья уже растворилась в зарослях.

И тут же заросли эти стали редеть, увядать, истончаться, пока вдруг не исчезли вовсе, осыпавшись на мрамор легким прахом. И внутри этих стен стало как-то пусто и мертво, и осталась легкая тоска по далекому и прекрасному миру эльфов…

Но кое-что заставило меня радостно вскрикнуть.

Посреди огромного зала в пыли истлевших растений лежала моя потерянная лютня!

Я подбежал и схватил ее, не удержавшись, чтобы не попробовать струны.

— Тихо! — сдавленно крикнул Грош. — Вдруг они еще не ушли!..

Но я успел уже вывести какую-то легкомысленную мелодию, разнесшуюся меж стен послушным эхом. И тут же свет в разбитой крыше заслонила пугающе знакомая тень.

— Они здесь! — донеслось со стороны входа.

Мы шарахнулись в сторону противоположной стены, где зиял огромный провал. Но в него уже лезли две отвратительные скрюченные фигуры.

— Влипли… — сглотнул Грош.

Похоже, нас действительно прижали к стенке. Я не представлял, что делать дальше. Лишь нащупал на дне сумки драконий зуб и сжал его, как талисман, способный защитить меня от любой опасности.

Неизвестно, так ли оно было на самом деле, но в голове отчетливо послышался голос Горензефа:

— Играй, менестрель!

— Что? — непонимающе проговорил я.

— «Что-что», — передразнил меня Грош, растерянно озираясь. — Что делать будем?

— Играй! — настойчиво повторил голос мага.

Со стороны провала к нам приближались двое с короткими, изъеденными ржавчиной мечами. Они перекидывали мечи из руки в руку, зловеще похохатывали и сверлили нас взглядами, словно напитываясь нашим страхом.

«Одержимые…» — подумал я.

Со стороны входной арки, рыча и вращая топором, пьяным зигзагом шел берсеркер.

А над головой, любуясь происходящим через брешь в крыше, парил предводитель этой компании демонов.

— Схватите-ка мне их, — пророкотал Мальцемор. — Убивать не нужно — можно лишь ноги подрубить, чтобы не думали больше бегать…

— Всевышний, помоги! — воскликнул Грош, суетливо оглядываясь, куда бы улизнуть.

Но вокруг был лишь крепкий камень. Ловушка захлопнулась.

— Ну, что, еще побегаем? — хихикнул берсеркер, и топор его зачерпнул воздух у наших щиколоток. — Кому первому укоротить ножки? Смелее, это почти не больно!

Одержимые разразились истерическим хохотом, тут же перешедшим в злобное рычание. Они то и дело порывались броситься на нас — но одергивали сами себя и в бешенстве крутились на месте.

— Играй! — вновь потребовал беззвучный голос.

И я коснулся струн…

— Что ты делаешь? — в отчаянии крикнул Грош.

Но я уже играл. Играл и пел первое, что пришло в голову, — боевую песню бродяг, услышанную в далеком детстве. Не знаю, почему именно ее, ведь она всегда казалась мне такой наивной, лишенной романтического блеска и истинного героизма. Но сейчас, прижатый к холодной стене, я не нашел ничего лучше…


Доспехов нет, и нет меча,
Простые лохмотья — мой флаг.
Но ясен взор, и кровь горяча,
Дрожи, трепещи, наш враг!


Зубы остры, крепки кулаки,
Мы бешеных стая собак!
Оскаль клыки — пусть знают враги
Последнюю ярость бродяг!

Уж не знаю, испугали ли Падших слова, что выплевывал я в отчаянном порыве. Вряд ли. Но что-то в звуках моего инструмента и в голосе моем их насторожило.

Сначала, неуверенно зарычав, сделали шаг назад одержимые. Следом неожиданно выронил из рук топор берсеркер и отпрянул, озираясь в какой-то несвойственной демону тоске.

— Какого дьявола?! — донеслось сверху. — Чего вы медлите, недоумки?!

На пол посыпались обломки, и в облаке пыли перед нами с грохотом низвергся сам Советник Легионов Падших. На миг я замер в ужасе от представшего зрелища, но теперь уже Грош, очевидно, успевший сориентироваться в происходящем, болезненно ткнул меня в бок, заорав:

— Играй! Играй же, ну! Они тебя боятся!

Это придало мне сил, и я заиграл, запел с удвоенной энергией, выплевывая слова прямо в перекошенную морду чудовища.

Мальцемор протянул было к нам свои жуткие когтистые лапы. Но вглядевшись в наши лица, вдруг отпрянул, изумленно воскликнув:

— Кто вы?!

— Твоя погибель мы, вот кто мы! — закатив от страха глаза, выдохнул Грош и принялся в меру способностей подпевать мне.

Одержимые и берсеркер понуро выглядывали из-под перепончатых крыльев лидера.

Мальцемор вдруг сник и бросил своим слугам устало:

— Здесь нет ничего интересного. Уходим…

Тяжело взмахнув крыльями, от чего пыль ударила нам в глаза, он взмыл к своду, нырнул в разлом и исчез в небе. Следом растворились и остальные.

Глава четырнадцатая,

в которой друзья получают возможность перевести дух перед грядущими испытаниями

Давясь от пыли, мы продолжали петь, пока наконец я не закашлялся, сорвав голос.

Грош изнеможенно опустился на пол, нервно потирая колени.

— Мне все это снится… Просто снится… Сейчас я проснусь и буду хорошим мальчиком… — бормотал он.

Следом, прижимаясь спиной к холодной стене, сполз на пол и я. Тело и пальцы дрожали, из глаз струились слезы. Меня не покидало ощущение, будто я только что заглянул в глаза самому Сатане. Тогда я наивно решил, что нет в природе монстров страшнее этого Мальцемора…

Грош остановил на мне свой блуждающий взгляд и поинтересовался:

— Как ты это сделал?

— Что?

— Остановил их?

— Не знаю… — прошептал я. — У меня такое чувство, что сделал это совсем не я…

— Конечно, не ты, — донесся знакомый голос. — Ты еще слишком юн и неопытен, чтобы останавливать демонов словом. К тому же ты не маг…

Я не верил своим глазам: со стороны входа, опираясь на длинный посох, к нам неспешно приближался Горензеф.

— Я слышал ваш голос! — воскликнул я, поднимаясь на ноги.

— Конечно, — кивнул маг. — Ведь я говорил с тобой.

— И я слышал ваш голос, — улыбнулся Грош. — Правда, мне показалось, что я спятил: ведь вы приказали подпевать Свидрику! А у меня и слуха-то нет!

Мы вместе рассмеялись — словно камень с свалился с наших плеч.

— Так вы объясните нам — что же все-таки произошло? Кто одолел эту нечисть?

— Это сделали мы вместе, — сказал Горензеф. — Ведь я обещал следовать за вами, защищать вас…

— Теперь мы вновь ваши должники, — проговорил я.

— Ничуть не бывало! — возразил маг. — Все гораздо сложнее: теперь вы — это мои руки!

— Как это? — захлопал глазами Грош.

— Я говорил вам, что не могу пройти мимо водоворота судьбы, — сказал Горензеф. — Ведь это — судьба всего Невендаара. Боги не послали мне возможности самому участвовать в событиях. Но я уже говорил — для богов не существует правил. Лишив меня личного участия в происходящем, они послали мне вас. И я решил, что это должно пойти на пользу всем нам.

Маг хитро посмотрел сначала на Гроша, затем на меня и продолжил, указав на меня:

— Ты, Свидрик, отныне будешь моей правой рукой — творящей искреннее добро. Ты, Огюст по прозвищу Грош, будешь моею левой рукой — для хитростей и… неизбежной лжи во спасение.

— О, как я польщен! — Грош насмешливо сложил на груди руки.

— Значит ли это, что отныне мы будем исполнять только вашу волю? — настороженно спросил я.

— А вот это невозможно, — развел руками маг. — Даже не знаю — к сожалению или к счастью. Вы — мои руки, через которые я могу производить магические посылы даже в самые отдаленные уголки Невендаара — куда сможете добраться вы сами. Но глаза, уши, душа у вас собственные. Вы сами вольны — использовать ли мою помощь.

— Ух ты, здорово! — Грош довольно потер руки.

— Но учтите — моя магия имеет силу лишь на стороне добра, — сказал Горензеф. — И совершенно бесполезна в эгоистических и корыстных целях.

— Какая бесполезная штука — эта магия… — разочарованно произнес Грош.

— К тому же силы мои не безграничны. — Маг развел руками. — От некоторых опасностей я защитить смогу. Но есть маги и воины куда могущественнее меня…

— Потому следует полагаться не на мощь, а на мудрость! — проворковал еще один знакомый голос.

Я почувствовал, как кто-то беспардонно прошелся по моим ногам. Опустил взгляд — точно: у посоха, треща искрами, отирался кот.

— Густав прав, — сказал маг. — Мудрость и хитрость — единственное, что можно противопоставить силе. Но и это не все. Всегда найдется кто-то похитрее нас с вами…

— Что же тогда? — упавшим голосом спросил я.

— Тогда — спасаться! — заявил Густав, скрываясь в складках одеяния хозяина.

— Тогда можно полагаться лишь на то, что не отнять ни силой, ни хитростью, — сказал Горензеф. — Я говорю про силу духа.

— Если она есть, конечно… — задумчиво произнес кот. — Позволю себе выразить некоторые сомнения относительно наших славных друзей. Преобладает в них некоторое, ма-ао, легкомыслие…

Мы с Грошем переглянулись. Учитывая нашу тягу к паникерству, трудно говорить о какой-то силе духа!

— Конечно, это качество не приходит сразу, — сказал маг. — Иногда целая жизнь требуется на то, чтобы в должной мере окрепнуть духом. Но вот какая штука: именно для того и нужны ниспосланные нам испытания…

Слова Горензефа вогнали меня в глубокую задумчивость. И Грош чуть ли не силой поволок меня из храма на воздух, то и дело спотыкаясь о Густава, словно нарочно норовившего попасть под ноги.

Странно было видеть эту равнину, перечерченную следом зловещей звезды. Куда больше мне нравились кущи эльфийского леса, хоть и были они чужими и даже враждебными. Просто я не очень люблю такие унылые, как эта степь, пейзажи.

— Ну, что ж, — сказал маг. — Пора мне оставить вас, чтобы не отвлекать от грядущих подвигов.

— Ну уж и подвигов, — засмущался Грош.

— Почтенный маг шутит, — надменно пояснил кот. — Знаем мы, каких, м-мао, подвигов от вас ждать…

Маг тихо рассмеялся и, не прощаясь, отправился прочь вдоль черного звездного следа. Вслед легко, словно тень, засеменил Густав.

Мы провожали мага взглядом, пока вдруг оба не растаяли в воздухе.

— М-да, волшебство… — проговорил Грош.

— Ага… — отозвался я.

— Однако после всех этих волнений у меня разыгрался аппетит, — заявил Грош. — Не побоюсь этого слова — дьявольский.

— Демонический, — добавил я, прислушиваясь к урчанию желудка. — Однако припасов не осталось…

— …а голодная смерть не входит в наши обязательства перед отцом Себастьяном! — подхватил Грош. — А посему оставим это приятное местечко и поспешим обратно — на поиски продовольствия…

— Не стоит торопиться! — язвительно сказал кто-то.

Мы обернулись и увидели Зага — собственной персоной, сидящего, поджав под себя ногу, на ступени храма.

— А, это вы, любезный грабитель… — протянул Грош. — А мы уж и забыли про вас.

— И зря! — прищурился вор.

— Правда, была надежда, что вас сожрали демоны… — с сожалением сказал я. — Да, видимо, и они побрезговали вами…

— Очень смешно, — сказал вор, ковыряя в зубах длинным желтым ногтем. — Впрочем, то, что вам удалось вывернуться целехонькими из встречи с Советником Легионов, — это хорошо. Вам зачтется. Впрочем, это маленькое непредвиденное происшествие не имеет никакого отношения к основному заданию…

— Маленькое?! — Грош возмущенно раздул ноздри, наступая на наглого соглядатая. — Непредвиденное?!

Вор вскочил на ноги, и его щуплое тело налилось вдруг опасной силой. Звякнул металл — и в обеих руках, будто крылья бабочки, запорхали острые лезвия. Заг медленно, но хищно пошел на моего приятеля.

Грош попятился, испуганно заморгал.

— Чего кипятишься, малый? — сквозь зубы процедил вор. — Или по пыточной соскучился?

Грош сник. Я попытался мысленно призвать на помощь Горензефа — но без толку. Видимо, не та ситуация, чтобы беспокоить магические стихии.

— Что от нас требуется? — обреченно спросил я.

— Вот — это совсем другой разговор! — довольно сказал Заг, и клинки из его ладоней исчезли так же быстро, как и появились, — лишь звякнуло железо, напоминая о содержимом воровских рукавов.

Заг вернулся к ступеням и уселся вновь, по-воровски, поджав по себя ноги. Похоже, ему нравилось сидеть, когда другие вынуждены стоять.

— А задание в следующем, — сказал он. — Вскоре сюда прибудет посланный Императором отряд. Ваша задача — следить за ним и делать то, что я скажу…

— Мы должны действовать против воли Императора? — встрепенулся я.

— Не, не против Императора, — протянул вор. — А во имя Священной инквизиции и сохранности собственной шкуры. Понятно?

— Не вполне, — сказал Грош. — Отчего бы этим не заняться ворам? Они-то более сильны в таких делишках…

— Да я тоже так думаю, — задумался Заг. — Да только наш наниматель считает иначе. Мол, посланница небес, за которой охотится отряд, за версту нашего брата чует. Нужны более, хи-хи, невинные души.

— Посланница небес… — повторил я. — А как ее зовут?

— Дай-ка вспомню… — Вор наморщил лоб, почесал в затылке. — Ага, вспомнил! Иноэль!

Все поплыло у меня перед глазами.

Значит, это был не сон.

И со мной случилось то, чего как огня должен бояться несчастный смертный.

Меня угораздило влюбиться в ангела.

Часть 2

След упавшей звезды

Глава первая,

в которой читатель знакомится с новым благородным героем

Ламберт осматривал уходящее вдаль лезвие меча. На острие ослепительной искрой сверкало солнце. Если достаточно долго держать клинок так, целясь им в жаркое светило, можно научиться находить малейшие недостатки заточки.

Впрочем, у этого меча не удалось еще найти ни единого недостатка. Выкованный из тайного сплава в горных мастерских гномов, острее бритвы, идеально сбалансированный, с наложенным на металл заклятием рун — такое оружие стоит целого состояния. Было у меча и имя, данное мастером при рождении из огня и пара.

Андогур.

Казалось бы, обладание таким предметом — повод для гордости и ежечасной радости.

Пожалуй, так оно и было. Тем более что по происхождению Ламберту никак не светило подобное сокровище. Но, как и всякий неожиданный подарок судьбы, меч этот казался теперь непомерно тяжелой ношей.

Это оружие он получил из рук самого Императора.

До сих пор тело пробивает дрожь при воспоминании о той нежданной аудиенции. Каждому понятно: не по рангу капитану гвардии получать посвящение от самого властителя Империи. А произошедшее иначе, чем посвящением, не назовешь.

…Их оставили вдвоем в огромном полутемном зале, осветить который напрасно силились узкие и высокие окна. Легкий ветер бесшумно шевелил портьеры, от мебели и гобеленов на стенах веяло древностью и волнующей историей.

Вопреки традициям и принятым при дворе мерам предосторожности он остался один на один с великим правителем. Массивные двери закрылись за спиной, и тело сковало оцепенение.

Рыцарю не подобает терять самообладание, но сейчас происходило что-то, выходящее за пределы понимания Ламберта.

Он упал на одно колено, склонил голову, не смея поднять даже взгляда на Императора. И тогда тот подошел ближе и сказал — негромко, но величественно, как могут говорить лишь монархи, обретшие трон непостижимой волею Всевышнего:

— Я вижу, ты без оружия, рыцарь?

— Так и есть, мой повелитель… — проговорил Ламберт. — Ведь я шел на аудиенцию с вами, и меч свой я отдал стражам…

— Конечно, ты пришел сюда, исполняя мою волю, — милостиво сказал Император. — Но мне кажется, мой гвардеец должен иметь возможность в любой миг постоять за своего Императора…

— Я готов! — вспыхнул Ламберт, подымая голову. — Сию же секунду, хоть голыми руками!

— Зачем же — голыми руками… — проговорил Император, и Ламберт чуть вздрогнул, ощутив щекой холодную сталь. — Этот меч в твоих руках будет служить мне верой и правдой…

— Пока я не паду мертвым! — запальчиво воскликнул Ламберт. — Но жизнь моя дорого обойдется вашим недругам, да хранит вас Всевышний!

— Истинно так! — милостиво сказал Император. — Отныне ты — имперский рыцарь. Возьми этот меч и служи мне!

…Ламберт часто вспоминал этот миг, что навсегда впечатался в память. Не оставляла мысль: все это не просто так. Император, несомненно, избрал его — избрал из числа более родовитых и не менее сильных и удачливых рыцарей. Что послужило критерием выбора? Преданность? Скромность? Отсутствие особых притязаний из-за недостаточной знатности?

И главное — для чего его избрали?