Стоя на вершине дворцовой башни, неся важнейший в Империи караул во главе отряда гвардейцев, он мучительно думал.

Целился острием меча в ослепительное солнце — и хмурился своим невеселым мыслям…

— Мой капитан… — Гвардеец коротко, склонил голову. Этот юноша далеко пойдет: по знатности он стоит на пару ступенек ниже своего командира, но умеет контролировать эмоции и держится достойно. — Вас вызывают к имперскому канцлеру.

— Вот как? — несколько удивился Ламберт. — Ладно, смени меня! Караул переходит в твое распоряжение.

— Исполню, мой капитан! — Глаза гвардейца загорелись: впервые ему поручено столь ответственное задание.

Ламберт легко сбежал вниз по винтовой лестнице башни и вышел на стену. Проходя по широкой дворцовой стене, он придирчиво оглядывал гвардейцев и императорских рейнджеров, притаившихся за высокими каменными зубцами. Стрелки занимались тем, чем и положено лучшим лучникам Империи, — внимательно осматривали сложное стрелковое хозяйство, готовые в любую секунду выполнить приказ и поразить указанную цель.

Стена упиралась в мощный бастион, переход от которого вел непосредственно ко дворцу.

У входа во дворец стояли императорские стражники из числа имперских рыцарей. Эти не были гвардейцами и Ламберту не подчинялись. Так что пришлось пройти через унизительную процедуру обмена паролями.

Ламберт спустился на этаж и проследовал в приемную канцлера. К его удивлению вместо канцлера его встретила красавица Иона — статс-дама и одна из императорских фавориток.

— Прошу за мной! — надменно произнесла она, и по мраморному полу зашуршала сложная конструкция из многочисленных юбок.

Капитану гвардейцев хватило выдержки, чтобы не задавать вопросов. И без того ясно: вызов к канцлеру сделан лишь для отвода глаз.

Иона прошла за тяжелую старинную портьеру, Ламберт покорно двинулся следом. К его удивлению, за портьерой оказался довольно узкий проход, о существовании которого ему не было известно. Впрочем, ему, гвардейцу, должно быть известно лишь устройство внешнего периметра обороны дворца. Здесь, в святая святых, всем ведают лишь особо приближенная стража да еще более приближенные фаворитки. Есть, правда, Императрица, но… Это уже не касается простых смертных.

Как и следовало ожидать, проход вывел в темный коридор в пределах императорских апартаментов. Здесь Ламберту уже доводилось бывать — единожды. Но напоминание об этом навсегда с ним — в строгой роскоши ножнах…

Дорогу в императорские покои перекрыли двое могучих паладинов, опиравшихся на оголенные двуручные мечи.

— Император ждет, — сквозь зубы процедила статс-дама и тихо произнесла какую-то фразу — очевидно, условную.

Паладины пропустили их, словно нехотя уступив дорогу, одарив Ламберта подозрительными взглядами.

Похоже, это был уже другой зал — Ламберт плохо ориентировался в императорских покоях. Едва он шагнул через порог, как Иона исчезла — будто растворившись в воздухе.

На миг Ламберту стало не по себе: он один, в запретном для смертных месте, да еще и с оружием! Уж не хотят ли его сделать пешкой в какой-то ужасной интриге?!

— Рад снова видеть тебя, мой верный рыцарь… — раздался знакомый, спокойный и величественный голос.

Ламберт как подкошенный рухнул на колено и склонил голову. Мимо тихо прошуршала по мрамору мантия.

— Докладывают мне, что службу ты несешь достойно и в последнем турнире проявил себя с лучшей стороны…

Ламберт вздрогнул: последнее время рыцарские турниры если и не были под полным запретом, то проводились неофициально, чуть ли не тайно. Ибо не одобрялись инквизицией как проявление вольнодумства черни и чрезмерного самомнения рыцарского сословия. Если до лордов руки церковников еще не дотянулись, то рыцарству попроще приходилось несладко: воины инквизиции грозили отвоевать у рыцарей веками принятые привилегии.

— Я считаю, что было бы неплохо возобновить Императорские турниры, — продолжал монарх. — И звание рыцаря должно занять подобающее ему почетное место…

Ламберт не понимал, к чему клонит повелитель, но недоброе предчувствие уже коснулось его сердца.

Ведь всем известно, какие натянутые отношения сложились в последнее время у трона с Магистратом. Это давно грозит вылиться в открытое противостояние. Неужели время пришло, и ему придется принять участие в этих событиях?! Очевидно, сейчас ему отдадут приказ, который изменит историю и его собственную жизнь.

Ламберт приготовился к худшему.

Но Император произнес нечто, чего Ламберт совсем не ожидал:

— Слышал ли ты, рыцарь, про падшую звезду?

Ламберт невольно поднял взгляд на Императора. Тот возвышался над ним величественным монументом.

— О да, повелитель! Я не только слышал — я видел ее собственными глазами, так как той ночью производил развод караула на дворцовой стене…

— Прекрасно… А что тебе известно об этом чудесном явлении? Что говорят подчиненные тебе люди?

Ламберт медленно покачал головой:

— Прошу прощения, мой повелитель… Но я — воин. Я не интересуюсь слухами, что же касается вверенных мне людей…

Император жестом остановил его:

— Я понял тебя. Меня радует твоя преданность службе и презрение к слухам. Я давно слежу за твоей службой. И ты больше прочих заслужил мое доверие…

— Ваше величество… — зарделся Ламберт.

— Не перебивай повелителя! — строго сказал Император. — Ты заслужил мое доверие. Но это не только привилегия — это еще и тяжкая ноша. Готов ли ты принять ее на себя?

— Да, повелитель! — не колеблясь, сказал Ламберт.

— Я не сомневался в тебе, рыцарь! — торжественно сказал Император. — Тогда приготовься услышать то, что перевернет твою судьбу…

Император сделал несколько шагов по мраморному полу. Выглядел он задумчивым и даже печальным. Наконец он остановился, глядя вдаль сквозь распахнутое высокое окно, и заговорил:

— Упавшая звезда не предвещает ни счастья, ни благоденствия. Грядет конец Невендаара. Кровавые войны разгневали небеса — и нас ждет кара. Ни одной из рас не останется на этих землях — все обернется прахом. Таково пророчество, таковы слова Прорицательницы…

Ламберт чувствовал, как пересохло во рту. В услышанное не хотелось верить — но Император знает цену словам.

— Посланник небес сошел на землю, — продолжал Император. — Окинув последним взглядом наши истощенные земли, он примет решение…

Ламберт задержал дыхание, боясь пропустить хоть слово. Величие и ужас грядущего потрясли его.

— Остался лишь небольшой шанс — встретить небесного посланника и попытаться понять его, а возможно — убедить в чем-то. Я желаю видеть его здесь, в этом зале!

Слова Императора прозвучали так, словно он и вправду уверен: ему, а не Небесам решать судьбу Невендаара! Что ж — это право Императора! И за это право сотни рыцарей и тысячи простых воинов готовы сложить свои головы на полях сражений…

Но как быть с посланцем небес?!

— Итак, Ламберт, ты отправишься в путь к месту падения звезды, найдешь посланника — и приведешь ко мне! — Император говорил сурово, грозно — но при том он впервые назвал его по имени!

Невиданная честь!

— Здесь, во дворце, мы попытаемся договориться с небесами… — Император усмехнулся, как показалось — невесело. — Учти, рыцарь: миссия твоя — тайная. Умри — но сохрани эту тайну. На время этого задания освобождаю тебя от закона, даю тебе право использовать меч против любого, кто станет у тебя на пути… Конечно же, это будет иметь силу лишь в том случае, если ты исполнишь главную и единственную цель — приведешь ко мне посланника… Понял ли ты меня?

Ламберт молча склонил голову.

Наступал его звездный час.

Во всех смыслах этого слова.

Глава вторая,

в которой проясняются обстоятельства некоторых коварных замыслов

Тихое бешенство завладело душой и телом отца Себастьяна. Он следил, как выходит из городских ворот маленький отряд Ламберта, и лицо его дергали мелкие судороги.

Значит, Император все-таки знал… Как говорят, тайна, известная более чем двоим, перестает быть тайной. Выходит, Прорицательница, сочла возможным раскрыть зловещую тайну двум враждующим сторонам.

Но что известно этому гвардейцу? Все? Или только лишь часть правды?

И что известно самому Императору?

Проклятие! Недостаток сведений сводит с ума, не дает покоя. Знает ли Император, что известно ему, Себастьяну? А знает ли он — поделился ли Себастьян своим знанием с Великим Инквизитором?

Нет ответа — словно тьма застилает глаза. Свершилось: его, мастера закулисной игры, обвели вокруг пальца!

Но не время унывать. Придется действовать по худшему сценарию.

Запуганные чужеземцы не нашли никого на месте падения звезды. Значит, у него есть шанс оказаться первым…

И, кстати, не забыть про этих везучих пройдох: по словам доносчика, они сумели выжить при встрече с целым отрядом Проклятых…

— Ваша светлость! Его святейшество ждет вас! — Референт почтительно склонился перед Себастьяном.

Тот коротко кивнул в ответ и даже слегка улыбнулся: референт хоть и птица не самого высокого полета, однако же вхож к Самому и весьма сведущ в канцелярских тонкостях. Такой человек может оказаться весьма полезным — особенно для реализации далекоидущих замыслов…

Великий Инквизитор стоял у завешенного окна, из которого выглядывал, чуть отодвинув портьеру. Наверное, ему, великому, жизнь улицы представляется бесцельной суетой муравейника.

Неудивительно — ведь все, что он знает о происходящем за толстыми стенами Магистрата, известно ему лишь со слов помощников и советников.

— Вы звали меня, ваша святейшество… — почтительно склонился Себастьян.

— М-м… Да… — задумчиво протянул Великий Инквизитор. — Я вдруг подумал — что там с этими вашими… чужеземцами?

Отец Себастьян чуть приподнял взгляд. Отчего это Великого Инквизитора заинтересовали вдруг двое неудачников?

— Видишь ли, — словно прочитав его мысли, продолжил Иоганн, — мне вдруг захотелось пообщаться с ними. Узнать, что происходит за пределами Невендаара…

Это было неожиданно. Отчего это его святейшество заинтересовало, что творится вне реально существующего мира? Заскучал он, что ли? Это какая-то блажь? Или он замыслил нечто такое, что даже ему, Себастьяну, не могло прийти в голову?

Это серьезный повод для беспокойства. И для скорейшего принятия окончательного решения…

— Так что они там наболтали? — продолжил Иоганн.

Себастьян чуть тряхнул головой, словно сбрасывая оцепенение, и сказал чуть небрежно:

— Ничего интересного. Сбежали от нищеты в поисках лучшей жизни. Простые бродяги…

— Значит, с ними можно побеседовать?

«Как же ты упорен, — со злостью подумал отец Себастьян. — И какая только муха тебя укусила, будь ты неладен?!»

— Побеседовать? — неуверенно переспросил он. — Хм… Боюсь, ваше святейшество, это проблематично…

— Что?

— Экзекуторы перестарались — думали, что бедняги что-то скрывают. В общем, они умерли под пытками.

Великий Инквизитор нахмурился:

— Что-то не похоже на умелую работу!

— Я тоже так считаю, — быстро согласился отец Себастьян. — Но и бедолагам надо отдать должное: слабенькие они оказались, совсем хилые. Одно слово — нищие окраины…

«Скорее замести следы, — быстро думал отец Себастьян. — Придется пожертвовать людьми, но…»

— Бог с ними, — неожиданно легко согласился Великий Инквизитор. — Не это сейчас главное…

Себастьян напрягся в ожидании новых неожиданностей. И больше всего — что Иоганн заговорит с ним об упавшей звезде.

— Я об упавшей звезде, — сказал Великий Инквизитор.

В глазах у Себастьяна потемнело.

— Пора пресечь все эти нелепые слухи, — продолжил Иоганн. — Все это ведет к масштабной ереси. Нужны показательные суды, возможно даже — аутодафе! Путь болтуны заткнутся!

Он резко обернулся к Себастьяну и тряхнул кипой исписанных листов:

— Вы читали все это? Потоки доносов! В столице распоясались вольнодумцы! Не боясь, болтают в тавернах, вслух поносят власть и веру! Еще немного — и чернь вздумает поднять голову!

Себастьян перевел дыхание — про эту сторону вопроса он совсем забыл! Серьезный минус в его работе.

Но все равно — будто гора с плеч свалилась: Великому Инквизитору по-прежнему ничего не известно.

— Конечно, ваше святейшество, — преданно глядя в глаза хозяину, сказал отец Себастьян. — Я займусь этим вопросом немедленно.

Вернувшись в свой кабинет, отец Себастьян некоторое время сидел неподвижно, переводя дух и стараясь успокоиться.

Только что пришло осознание того, что он зашел слишком далеко. Теперь поздно отступать.

И ждать чего-то становится просто опасно. Всего одна случайность, небольшая ошибка, логическая нестыковка — и он полетит в бездну, заняв свободное место в пыточной камере.

Действовать! Действовать немедленно и со всей возможной решительностью!

…В мрачном кабинете возникла сгорбленная фигура послушника.

— Ваша светлость, Ферре дожидается приема… — доложил он.

— Это кстати… — бесцветно произнес отец Себастьян. — Проси!

Ферре появился в своей обычной манере — тихо, как призрак. Верный, как собака, дьявольски исполнительный, хитрый, как лис, и беспощадный, не ведающий сомнений инквизитор. Отличный претендент на его место. Разумеется — когда сам Себастьян подымется выше.

Единственное, что вызывает опасения, — как бы у протеже не возник соблазн последовать по нечистому пути своего патрона.

— Садись! — не столько предложил, сколько приказал отец Себастьян.

Ферре послушно опустился на стул с высокой спинкой. Трудно сказать, что было удобнее — стоять или сидеть на этом почти что пыточном стуле.

Сам Себастьян занимал удобное кресло за широким столом, заваленным бумагами. По сути, он брал на себя всю рутинную работу Великого Инквизитора, избавляя Иоганна от лишних забот, зато с головой погружаясь в реальное положение дел, постепенно накручивая на пальцы все больше и больше ниточек управления скрипучей машиной Священной инквизиции.

— Докладывай! — потребовал отец Себастьян.

Ферре почтительно склонил голову — чуть набок, что выдавало в нем натуру, склонную к умеренной инициативе и темной фантазии. Полезные качества для его работы.

— Моим людям пока не удалось обнаружить посланницу, — сказал Ферре. — Известно одно: она покинула место падения звезды. Известно также, что там побывали эльфы и Падшие. Ясно и другое: им тоже не удалось найти посланницу…

— Выходит, им тоже известно о пророчестве… — задумчиво проговорил Себастьян.

— Друиды, — предположил Ферре. — Они известны своими пророческими способностями.

— Знаю… — проворчал отец Себастьян. — Но почему ее так и не нашли?

— Смею предположить, — деликатно произнес Ферре. — Она откроется лишь тому, кому сочтет нужным…

— То есть нас она не считает стороной, достойной общения? — насупился Себастьян.

— Пути Всевышнего неисповедимы… — туманно сказал Ферре.

— К несчастью, нам слишком поздно замаливать грехи, — недобро произнес отец Себастьян. — Ей придется иметь дело с Церковью, такой, какой она стала…

Он в раздумье постучал пальцами по полированной поверхности стола. Прямо перед глазами лежала кипа доносов и лист со списком еретиков, подлежащих пыткам. Ничего не поделаешь — борьба есть борьба. И если посланница небес воротит нос от тех, кто во имя Всевышнего готов погубить собственную душу, — тем хуже для нее!

— Сделаем так, — сказал Себастьян. — Соберешь сильный отряд и двинешься по следу Ламберта. Я уверен, что ему удастся отыскать посланницу. В таком случае у тебя будет два варианта…

Себастьян прищурился, словно игрок в шахматы, просчитывающий ходы противника.

— Первый и наиболее предпочтительный вариант — обойтись без прямого столкновения. Можешь использовать наших чужестранцев…

— Я как раз хотел предложить это, — встрепенулся Ферре. — Было бы неплохо, если бы все обстояло как нападение нейтралов — варваров или же просто воришек. В любом случае узнать правду будет почти невозможно — даже Прорицательнице не откроются ветви судьбы выходцев из-за пределов Невендаара…

Себастьян кивнул, сдерживая довольную улыбку: приятно, когда подчиненный предугадывает твои мысли. И главное — делает это открыто.

— В случае же, если это не поможет, действуй силой, — сказал он. — Посланница должна быть у меня и ни в коем случае не должна встретиться с Императором.

— Как поступить со свидетелями? — деловито осведомился Ферре.

Отец Себастьян задумался. Слишком часто в последнее время он стал брать на душу грех убийства. Но ничего не поделаешь…

— В случае, если не обойдется без схватки, подготовить доносы на Ламберта и его спутников. Они должны выглядеть изменниками, еретиками, ну и… Сам понимаешь!

— Уже сделано, — с готовностью отозвался Ферре.

Глаза инквизитора — неподвижны, как стекло. Любая низость, подлость, самая изощренная жестокость для него — пустяк. Ведь в сердце его — святая вера в то, что делает он благое дело. А все, что сделано ради славы Всевышнего, — оправданно и свято.

— Что же касается чужеземцев… — Себастьян брезгливо скривился. — Чужеземцы должны сгинуть в любом случае…

Глава третья,

в которой происходят встречи — одна неприятная, другая — загадочная

Эта придорожная харчевня мало чем отличалась от шумной городской таверны. Разве что было здесь не так людно и уж куда менее шумно. Среди посетителей не было той экстравагантной столичной публики, не было музыкантов и странного дурманящего дыма трубок.

Говоря по совести, обстановка тоже была попроще и погрязнее.

Еда — так себе, и девка-разносчица — далеко не красавица. Да и пиво было под стать — не слишком свежее, с кислинкой.

В общем, кого я обманываю?

Паршивое было место.

Только вот именно здесь назначил встречу наш мерзкий соглядатай.

В ожидании мы с Грошем тоскливо потягивали пиво. Приятель мой тщетно пытался найти желающих перекинуться с ним в картишки или хотя бы в кости. Народ здесь был сонный, апатичный, как и вся местность вокруг.

— И что мы здесь только делаем? — недоумевал деятельный Грош. — Если уж не суждено нам удрать от доброго отца Себастьяна — то хоть делом каким заняли бы, что ли…

— Зря болтаешь. — Я покачал головой. — Будто не знаешь, какими делами нас займут…

— А что? — простодушно пожал плечами Грош. — С нами маг, он-то не даст нас в обиду!

— Но Горензеф сам говорил, что не всесилен! — возражал я.

— Наше дело маленькое! — отмахивался Грош. — Если хочешь знать — я даже доволен, что мы попали в эту историю. Глядишь — сделаем карьеру, станем с тобой инквизиторами…

— Ты это серьезно? — Я с подозрением глянул на приятеля. Никогда не поймешь, взаправду он говорит или слова сами лезут из него, как из дырявого кармана…

— Ну, инквизиторами — не инквизиторами, а важными людьми стать можно! — заявил Грош. — Поработаем, обрастем связями — а там займемся торговлей с гномами под прикрытием святых отцов. Я даже прикинул, как с их помощью от податей избавиться можно. Гляди: допустим, создаем мы концессию на основе добровольных пожертвований прихожан при каком-нибудь храме…

— Побойся бога! — ахнул я.

— Ты не понял — мы всего лишь обернем капитал, а после вернем с процентами! — с детской непосредственностью убеждал Грош. — Всевышний еще будет нам благодарен за приумножение своих капиталов!