— Приди в себя, негоциант доморощенный! — возмущенно воскликнул я. — Нам бы из этой передряги вывернуться — а ты уже сочиняешь, как казну обдурить да попасть вне очереди в преисподнюю!

— Ну, одно другому не мешает! — важно сказал Грош. — А мыслишка-то моя дорогого стоит! Надо будет обсудить с отцом Себастьяном при личной встрече…

— В этом нет необходимости! — усмехнулся неприятно знакомый голос. — Обсуди со мной — а я передам!

Наш спор скомкался, мы обернулись к неказистому столику у стены под полкой с каким-то чучелом. Там удобно примостился Заг, потягивая винцо из грубого железного кубка. Причем одну ногу в дорогом башмаке ягнячьей, расшитой бисером кожи возложил прямо на стол.

— А ты парень не промах, — бросил он Грошу. — Будь ты настоящим вором — я бы зуб за тебя дал на приеме в Гильдию. Мыслишка твоя тоже неплоха. Жаль только, кишка у вас обоих тонка, да и не жильцы вы на этом свете…

— В смысле? — медленно проговорил Грош.

— Да шучу я, шучу! — рассмеялся Заг.

— Что-то не нравятся мне такие шутки… — хмуро заметил я.

— Это ничего, — сказал Заг. — Одному не нравятся мои шутки, другим не нравятся ваши глупые рожи. Честно говоря, на месте своего покровителя я не стал бы связываться с такими простаками. Ну да это не мое дело. Мое дело — передать для вас новое поручение.

Мы молчали в мрачном ожидании. Заг же ловко, как кошка, перебросил свое гибкое тело к нашему столу и устроился на новом месте, поглядывая на нас с хитрым высокомерием.

— Вот что я вам скажу, господа бродяги, — сказал он. — Предстоит вам дело непростое, такое, что лично себе я ни за что не пожелал бы. Не думаю, что вы с ним справитесь, а потому даже забавно поглазеть на ваши потуги…

— Вы бы не каркали, милейший, а говорили по делу, — сердито сказал Грош.

Заг сверкнул глазом, но продолжил как ни в чем не бывало:

— Ну-ну… Так вот, предстоит вам, счастливчики, потягаться если не силой, так умом и хитростью с лучшими людьми Императора. Может, они и не мудрецы и не стратеги, но преданности повелителю и умению владеть мечами им не занимать…

— Мечами? — переспросил я. — Мы что же, должны сражаться?

Заг скрипуче рассмеялся:

— Куда вам тягаться с имперскими рыцарями? Взять хоть сотню таких, как вы, — лишь больше станет куча молчаливого фарша. Нет, я, конечно, сам не ангел, но и мне не придет в голову предлагать вам драться с ними. Впрочем, этого и не требуется. Отец Себастьян желает совсем другого.

— Уверен — то, что хочет этот человек, ничуть не лучше убийства, — проговорил я.

Грош под столом наступил мне на ногу. Да я и сам понимал, что говорю довольно-таки опасные вещи.

Вор же легко пропустил мои слова мимо ушей.

— В общем, так, — сказал он деловито. — Нельзя позволить Ламберту найти посланницу… Ну, вы понимаете, о какой дамочке я говорю. Ежели он ее найдет — то не должен привести ее в столицу…

— И как же вы себе это представляете, почтенный? — ядовито спросил Грош.

— Мне представлять ни к чему. — Вор зевнул и с хрустом потянулся. — Мое дело — передать вам приказ. И еще кое-что…

На стол с возбуждающим звонким звуком тяжело упал небольшой кошелек.

— Привет от отца Себастьяна, — ухмыльнулся вор. — Любое дело должно быть оплачено. Иначе оно теряет смысл…

— Особенно — грязное дело! — буркнул я, глядя, как Грош с удовольствием подхватывает кошелек.

— Деньги не пахнут! — пересчитывая серебро, заявил приятель.

— Еще как пахнут! — прищурился вор. — Вкусной едой, вином, духами красоток!

— Хорошо сказано, приятель! — воскликнул Грош, пересыпая монеты из ладони в ладонь.

— Вы будете получать столько же при каждой нашей встрече, — сказал вор. — Думаю, денежки будут заставлять вас пошевеливаться и… И напоминать о палачах инквизиции…

— Хм… А вот этого не надо, — сказал я. — У нас прекрасная память…

Вор исчез столь же шустро, как и появился, мы же остались сидеть в самом подавленном настроении.

— Ну, вот… — мрачно сказал Грош, наигравшись с монетами. — Рыцарей нам только не хватало. Знаю я их дворянские замашки!

— Откуда тебе-то знать? — с сомнением спросил я.

— Да так… — туманно сказал Грош. — Воспоминания трудного детства. Начни мы им пакостить — поймают в два счета! И если сразу не порубят в капусту, так слугам скажут. И тут уж неизвестно, что хуже — от меча погибнуть или под кнутами…

Гроша передернуло — видимо, он хорошо знал, о чем говорил.

— И главное — удирать бесполезно, — уныло добавил он. — Они же верхом, а мы с тобой не на темных городских улочках — мигом догонят и за шиворот схватят…

— Верхом… — задумчиво повторил я. — Может, лишить их этого преимущества?

Грош непонимающе уставился на меня.

После чего расплылся в хитрой улыбке.

Эту ночь мы провели с определенным удобством: хозяин харчевни милостиво допустил нас к сеновалу, взяв, прочем, небольшую плату и сопроводив длинным списком условий: куда не ходить, на что не смотреть и чего не делать. Зевая, мы выслушали эти нотации и забылись мертвым сном — наутро нам предстояло приступить к своим негодяйским обязанностям.

Однако выспаться мне не довелось.

Проснулся я посреди ночи от странного тревожного чувства. Выбрался из-под навеса и, поеживаясь, прошел по заднему двору харчевни.

Небо было удивительно звездным и столь красивым, какое можно увидеть лишь над Невендааром. Захваченный зрелищем, я вышел за калитку, к дороге. Всхрапывали хозяйские кони, сонно отзывались свиньи и овцы. Но даже это не могло нарушить величественной картины.

Это таинственное ночное время создает особый настрой — и в душе рождаются необычные стихи и мелодии, каких не придумать при солнечном свете.

Так я и стоял, тихо нашептывая строфы, позабыв о своей незавидной и опасной доле шпиона инквизиции. Я снова был свободным поэтом — и жадно ловил ускользающие минуты…

…Я вдруг почувствовал, что не один под этим прекрасным небом. Не успел даже обернуться, как пространство вокруг меня озарилось призрачным светом, и из-за спины моей тихо выплыла знакомая фигура.

Сердце ускорило бег, и пересохшие губы произнесли в волнении:

— Иноэль…

Это была она — девушка-ангел. Так же, как и я, смотрела она в чудесное и небо.

— Какая красота, — сказала она, счастливо улыбаясь. — Гармония и чистота — то, чего не встретишь в этом, нижнем мире…

Лицо ее подернулось грустью. Она поймала мой растерянный взгляд и улыбнулась вновь — на этот раз ободряюще.

— Тебе не нравится наш мир? — осторожно спросил я.

— Он ужасен… — произнесла Иноэль. — Коварство и ложь, жестокость и смерть — вот что движет обитателями Невендаара…

Иноэль медленно прошлась, сделав круг, и легкие ткани стелились за ней, словно не существовало для них земного притяжения.

— Я знала, что на земле все не так, как там… — она подняла глаза к звездам. — Но действительность предстала еще ужаснее. Даже не знаю, имеет ли право на существование такой больной мир…

В ее словах мне послышалась тоска и… нешуточная угроза. Но тогда я думал совсем о другом. Ведь в душе моей поселились беззаботные светлые сущности, лишающие человека способности рассуждать здраво.

— Прекрасная Иноэль, — сказал я с чувством, — если что-то и должно существовать вечно — так это твоя красота!

Девушка посмотрела на меня с удивлением. В глазах ее сверкнули удивление и насмешка:

— О чем ты, забавный юноша?

С трудом сдерживая в себе восторженные порывы, я заговорил — пожалуй, чересчур страстно:

— Прекрасная посланница небес! Я не знаю, для чего ты сошла на эту землю, но с первого взгляда ты околдовала меня своей красотой. Я шел в эту страну с надеждой найти вдохновение — и даже не ведал, какое счастье огненным вихрем обрушится на меня с небес…

— Одумайся, мальчик! — с грустной улыбкой проговорила Иноэль. — Уж не прокрались ли в твою душу опасные чувства? Это было бы прискорбно: ведь ты — всего лишь смертный…

— О да! — страстно заговорил я, опускаясь на колено и пытаясь поймать подол ее легкого платья. — Я смертный — и это прекрасно, потому что дает мне возможность умереть за тебя…

— Постой, безумец! — Иноэль отстранилась, словно отплыв на пару шагов назад. — Оставь свои бесплодные фантазии! Что ты знаешь обо мне? А узнав — не ужаснешься ли? Не отпрянешь ли от меня, как от чудовища?

Я не понимал, о чем говорит эта девушка. Звездная ночь и прикосновение к небесному способны лишить рассудка поэта, и без того хрупкого душой.

Единственное, что я понимал в тот момент: я должен сделать что-то важное для нее, носительницы чудесных сил и неземной красоты. И меня вдруг будто молнией прошибло.

— О Всевышний… — Голова прояснилась, и я ощутил страх вперемешку со жгучим стыдом. — Прекрасная Иноэль, послушай меня! Тебе угрожает опасность!..

— Не беспокойся обо мне, Свидрик, — ответила она, и, услышав свое имя в ее устах, я почувствовал сладкое тепло. — Отправляясь в пучину Невендаара, я знала, какие опасности ждут меня здесь. Поверь — я ничего не боюсь…

— Но тебя уже повсюду ищут! — воскликнул я страстно. — Люди Императора и инквизиции, эльфы и демоны — все рыщут по твоим следам, стремясь захватить тебя, как ценную добычу!

— Такова судьба моя, Свидрик, — сказала Иноэль, и полный печали взгляд ее вновь устремился в небо. — На все воля Всевышнего. Но поверь — куда более суровая судьба уготована самому Невендаару…

— Не понимаю… — пробормотал я.

— Я пришла сюда, чтобы исполнить волю небес, — сказала Иноэль.

Я решительно тряхнул головой:

— Какова бы ни была воля небес — я сделаю все, чтобы защитить тебя, Иноэль!

Девушка посмотрела на меня долгим, пронзительным взглядом.

— Ты не воин, — сказала она. — Но в сердце твоем пылает рыцарский огонь. Берегись — как бы он не спалил твою душу…

— Я не боюсь! — упрямо сказал я, не будучи уверенным в сказанном. Не знаю, испытывают ли страх рыцари — но мне стоило больших усилий вытолкнуть его в дальние закоулки души. — Я хочу спасти тебя от всех этих жадных лап!

Иноэль покачала головой:

— Ты ничего не знаешь, Свидрик. А незнание рождает ошибки, и порою страшные ошибки…

— Мне плевать! — выкрикнул я. — Зато я знаю одно: ты — главное сокровище этого мира, и весь Невендаар не стоит твоей жизни!

— Ты даже представить себе не можешь, насколько ошибаешься… — проговорила девушка, удаляясь в темноту.

Я хотел бежать, ползти по ее следам — но словно какая-то сила сковала мои ноги, оплела руки, навалилась на веки…

Глава четвертая,

в которой друзья наблюдают за сценами из рыцарской жизни

Проснулся я с тяжелой головой и вялостью в теле. Эта ночная встреча вспоминалась, как и та, первая, — в ней трудно было отличить правду от сонных грез.

Грош уже проснулся. Он лениво потягивался и сладко зевал. Посмотрел на меня заспанными глазами, сказал с ленцой:

— Ну что, друг мой, не пора ли приступать к нашим грязным делишкам?

Походя он несильно пнул пробегавшую мимо хозяйскую курицу. Та отчаянно закудахтала и помчалась прочь, заражая паникой все птичье население, собранное на заднем дворе. Что ж — здесь шла обычная жизнь, без претензий на захватывающие приключения. Мы же сделали свой выбор, или, как знать, — этот выбор за нас сделал какой-то могущественный забавник, и теперь не видать нам размеренности и покоя.

Мы умылись, позавтракали в харчевне — благо, теперь не испытывали стеснения в финансах. Правда, при этом у меня возникло крайне неприятное ощущение обязательств перед некими темными силами.

Чего не скажешь о моем друге: Грош с аппетитом уплетал яичницу со шкварками, прихлебывая лучшее пиво, что нашлось у хозяина.

— Пиво с утра? — с сомнением проговорил я.

— Жизнь коротка! — философски сказал Грош, сдувая с кружки пену. — А в нашем положении — особенно. Если нет уверенности, что отведаешь пива вечером, — просто грех не употребить его с первыми лучами солнца… Уф… Хорошо!

…Мы шли по дороге в направлении, любезно указанном нам Загом. Точнее, шел я, Грош же уныло плелся следом.

— Зря я с утра пил пиво… — жаловался он. — Голова теперь тяжелая, и ничего не хочется — лишь упасть и устремить свой взор в землю…

— Я же предупреждал, — с досадой говорил я, поправляя на плече лютню. — Сказал же — плохо будет, а впереди — дорога!

— Не мог остановить меня! — брюзжал Грош. — Друг называется… Я же натура увлекающаяся — а нам еще и денег дали! Грех же за это не поднять кружку доброго эля!

Я сердито молчал, игнорируя приятеля.

— Ну, куда ты торопишься? — ныл он. — Видишь — меня разморило! Чего доброго, в обморок грохнусь — будешь меня тащить…

Я продолжал идти вперед, не обращая внимания на его причитания.

— В конце концов, откуда такое усердие, — вдруг возмутился он. — С каких это пор ты стал так рьяно исполнять приказы дядюшки Себастьяна?

Я нахмурился, поглядел на приятеля, отвернулся. Ответить на этот вопрос было непросто. И уж тем более — убедить не вполне вменяемого друга.

— Дело не приказах, — нехотя сказал я. — Видишь ли… Этой ночью она опять приходила.

— Кто? — не понял Грош.

— Ну, та девушка. Посланница…

Грош замер как вкопанный. Затряс перед собой пальцем, силясь сформулировать мысль. Мысль не желала оформляться, и он махнул рукой, оставив тщетные попытки.

Мы пошли дальше. Но через несколько шагов Грош сказал:

— Она мне тоже снилась. Как наяву.

— И что она тебе говорила? — Я ревниво скосился на приятеля.

— Ну… Что говорят в таких случаях красотки? — ухмыльнулся Грош и довольно почесал затылок. — Говорила, какой я красавец, как здорово играю в карты и какие у меня сильные руки…

— Дурак! — выдохнул я в сердцах. — Я тебе не про сон рассказывал! Она приходила на самом деле!

Грош неуверенно хихикнул:

— Ну и на что ты ей сдался, олух? Она — посланница небес, если нам не врут, конечно. Ей меньше чем с лордом общаться никакого резона нет…

— Возможно, — сухо ответил я. — Да только я был первым из людей, кого она встретила в Невендааре…

— Ха-ха-ха! О-о… — Засмеявшись, Грош немедленно позеленел и схватился за голову. — Из чего в той харчевне хозяин гнал свой эль? Неужто из эльфов?

— Можешь смеяться сколько угодно, — твердо сказал я. — Да только тогда, у следа упавшей звезды, она впервые увидала людей так близко. И, наверное, мы с тобой — не самые плохие люди, раз она не чурается нас…

— Ну-ну… — пробормотал Грош.

— А потому я хочу помочь ей! — продолжил я. — Сделать так, чтобы не нашли ее ни одни, ни другие, ни третьи!

Конечно, я умолчал о своем истинном мотиве. Ведь даже самому себе я боялся напоминать о чувствах к этой небесной девушке, на любовь которой не имел права…

К обеду Грош наконец пришел в себя и после короткого привала на обочине стал по-прежнему бодр и деловит. Он уже начал сыпать своими нескончаемыми идеями, как вдруг что-то заставило меня насторожиться.

— Стой! — проговорил я, замерев. — Ты ничего не слышишь?

Грошу не пришлось ничего объяснять. Он мигом бросился навзничь, припав ухом к земле.

— Ага… — проговорил он. — Едет кто-то…

Мы едва успели нырнуть в кусты, как на повороте из-за редких деревьев показалась небольшая группа всадников.

Я никогда еще не видел настоящих рыцарей. В нашей глуши самыми внушительными воинами были городские ополченцы да наемники в дружинах лордов. Пару раз доводилось видеть варваров.

Но я даже представить не мог себе, насколько внушительной силой выглядит рыцарь на боевом коне! Потом уже я понял суть различий между этими двумя — простым рыцарем и имперским. Но на фоне обоих оруженосцы просто терялись. Пожалуй, большее впечатление произвели на меня лишь воины Легионов Проклятых, спастись от которых удалось лишь чудом. Но если в том случае во мне преобладал страх, то теперь я ощущал невольное почтение.

И, как ни стыдно, — зависть.

Да, да! В том момент я вдруг подумал: будь я таким — высоким, крепким, мужественным, в сверкающей броне, с грозным мечом, верхом на могучем коне и фамильным гербом на щите, — может, и отношение ко мне Иноэль было бы более благосклонным?

О, молодость, глупость! Ведь именно эти мысли вызвали во мне тогда недостойную менестреля зависть. Ведь знал я, кого ищут эти величественные воины, и во мне зарождалось еще одно неприятное чувство.

Ревность.

И не нужно было напоминать мне об угрозах инквизиторов — в тот момент я и сам готов был видеть истинных врагов человеческой расы в благородном Ламберте и его спутниках, о чем вспоминаю теперь с сожалением.

Но как принято говорить у бродячих музыкантов — из песни слов не выкинешь.

…А рыцари, как нарочно, остановили коней. Видимо, им тоже приглянулось это местечко.

— А не отдохнуть ли нам здесь, друг мой Стаффорд? — сказал старший из рыцарей низким голосом.

— Отчего бы и нет, почтенный Ламберт, — согласился молодой рыцарь.

— Разбить лагерь! — зычно крикнул Ламберт слугам. — Пусть кони отдохнут — да и нам закусить не помешает…

Отряд свернул с дороги и выехал на небольшую лужайку. Рыцари спешились и огляделись. Мы с Грошем невольно вжались в землю — показалось, что этот Ламберт видит все насквозь своим острым взглядом.

Впрочем, только лишь показалось. При помощи слуг рыцари избавились от тяжелых панцирей и опустились на траву.

Мы невольно вытянули шеи, отчаянно стремясь услышать, о чем же беседуют те, кто вызывает столь высокий интерес инквизиции.

…Ламберт сидел на расстеленной попоне, по привычке оглядывая меч.

Каждый знает: если уж потянулась рука к оружию — жди его использования по назначению.

Честно говоря, он давно уже готов к этому. Внутреннее напряжение последних дней искало выхода. Всюду виделись враги, лелеющие коварные замыслы против повелителя.

Наверное, это глупо. Но Ламберт прекрасно понимал: неспроста Император так тщательно отбирал того, кому предстояло отправиться на поиски посланника небес. Наверняка эта тайна волнует многих, в том числе — врагов короны…

— Скажите, Ламберт, не зря ли мы сделали привал? — озираясь, спросил Стаффорд. Вся его поза выражала нетерпение. — Не стоит ли нам поспешить — пока посланника не перехватили недруги?

Ламберт покачал головой:

— Кони устали. Сейчас поспешим, а случись схватка или погоня — окажемся в дураках…

— Как бы мы и без того в дураках не оказались… — буркнул Стаффорд, отворачиваясь.

Ламберт спокойно посмотрел на него, сказал:

— Тебя рекомендовали как отважного воина, Стаффорд. Слышал я, сам Страж столицы посоветовал тебя для этого похода…

— Вы сомневаетесь в моей отваге, милорд?! — вспыхнул Стаффорд.

— Отнюдь, — усмехнулся Ламберт. — Ни в отваге, ни в преданности твоей я не сомневаюсь. Мизраэль видит людей насквозь и не посоветовал бы труса. Но чего тебе не хватает — так это опыта и терпения…

— Терпение — для тех, кто отсиживается за крепостными стенами! — заявил Стаффорд. — А какой может быть опыт без боя? И какого боя нам ждать, если мы отсиживаемся здесь, в прохладе, когда посланник, быть может, в опасности?!

Ламберт выслушал эту тираду, с усмешкой вложил меч в ножны.

— Ты рвешься в бой, друг мой, — произнес он, легко подымаясь на ноги. — Что ж, давай устроим небольшой турнир. Ты не против?