— Так чего мы тогда тут стоим? — спросил Аким, озираясь. — Пойдем и дальше лесом.

— Умный ты больно, — подкинув в ладони гайку, произнес Кот. — «Комариную плешь» я знаю, вокруг нее другая дрянь не уживается. А лес этот мне не нравится до кишечных колик. Так что вокруг полянки пойдем, вон к той ложбинке между холмиками. Там и привал сделаем.

Так и поступили. Обозначив гайками путь, двинулись по краю поляны. Кот затаил дыхание. Только сейчас он вспомнил: «плешь» — штука обманчивая, может и в сторону отросток кинуть. Это ж только с виду приятная такая полянка. На деле — жуткая язва, болото, до краев наполненное смертью. Если не понимаешь этого — долго здесь не протянешь. Нужно было глядеть в оба, чтобы не гробануться на ровном месте, но Кот то и дело косился на спутника. Аким шел рассеянно, пялясь по сторонам и, похоже, не воспринимая ситуацию всерьез.

— Так… — произнес Кот, едва они достигли безопасного участка. — Похоже, кому-то из нас жить надоело.

Он сжал кулаки — до боли, до хруста. Потный страх от первой встречи со смертью искал выход и находил его в злости. Будь на месте Акима кто другой — сразу зарядил бы по морде. Чтобы не расслаблялся. Потому как в Зоне всегда так: из-за одного растяпы погибает опытный сталкер. И наоборот — вдвоем шансы на выживание возрастают. Если второй, конечно, не тупая овца, безмозглое мясо на поводке…

Кулаки разжались сами собой. Глядя в глаза Акиму, сталкер понял: этого ударить он не сможет. Не такой это человек, чтобы учить его уму-разуму, валяя мордой, как кота, в собственной луже. Нужно было просто найти правильные слова. «Просто»… Что может быть сложнее, чем найти правильные слова?

Он бросил рюкзак на серую землю. Здесь было не так живописно, и почва грубая, и пыль — зато все привычное, надежное. Земное. Сел на рюкзак, вытянул из-под себя флягу. Устало отвинтил крышку, хлебнул, глядя на Акима снизу вверх. Тот стоял, что называется, «как поставили», топчась на месте и потерянно озираясь. Странный малый. И чего это он так заинтересовал научников? Да еще и службистов, чтоб их…

— Сядь, не мельтеши! — бросил Кот.

Аким послушно сел прямо на землю. И только после этого принялся стаскивать с плеч неудобный рюкзак.

— М-да… — протянул Кот. — И как только ты умудряешься в своих предсказаниях не путаться. Предсказатель…

— Я не предсказатель, — отозвался Аким. — Я медиум.

— А разница?

— Я не знаю точно… — Аким дернул плечом. — Так в лаборатории меня прозвали. Вроде предсказатель, он как бы от себя предсказывает, свою версию будущего. А медиум сам ничего не толкует. Он всего лишь посредник.

— Так ты посредник? — Кот разглядывал Акима из-под полуприкрытых век. — Между кем же?

— Я не знаю, — тихо сказал Аким. — Иногда мной говорит Голос.

— Голос?

— Да. Но чей это Голос, и зачем он говорит, я не знаю. И никто не знает, сколько ни пытались понять. Я все детство провел в лабораториях. Все, что помню, — это провода, аппаратура, электричество, шприцы, капельницы, препараты… — Аким нахмурился, замолк.

Кот подождал немного. Не дождавшись продолжения, спросил:

— И что же?

— И ничего, — Аким издал странный сухой смешок. — Как-то решили на мне попробовать новый аппарат. Там использовались какие-то странные штуки из Зоны. Тогда я не знал, что такое Зона. На голову еще нацепили такой обруч из белого металла. Он не касался головы и тихо так вращался, будто висел в воздухе. Как нимб на иконе.

— «Белая вертячка»! — оживился Кот. — Редкая штука! И, что дальше было?

— А дальше, — Аким бледно улыбнулся. — Дальше я очнулся. И как оказалось, пролежал без сознания двадцать четыре года.

— Да уж… — немного разочарованно протянул сталкер. — Не много ж пользы ты принес науке.

— А я считаю, что это хорошо, — неожиданно жестко заявил Аким. — Незачем людям знать про Голос. Лучше бы его вообще никогда не было…

Он замолчал, уставившись в землю, погруженный в собственные мысли. Видать, непросто жить на свете с неведомым Голосом в голове, да еще провалявшись двадцать лет на больничной койке. Одно только настораживает: что такой, на голову стукнутый, парень ведет его черт знает куда, а он послушно идет вслед за ним на веревочке. Как баран на бойню.

Размышления прервал голос спутника:

— Я все тебе расскажу. Когда придет время.

Аким пристально смотрел ему в глаза, словно читая его, Кота, незатейливые мысли. И снова сталкеру стало не по себе.

Будто с ним вдруг заговорила сама Зона.


Кот проснулся посреди ночи. Проснулся мгновенно, как это бывает, когда включается «чуйка» на опасность. Еще не сообразив, что происходит, медленно полез из спального мешка, одновременно подтаскивая поближе саперную лопатку. Замер, вслушиваясь в темноту.

И обмер.

Прямо над ухом раздался отрешенный голос — будто у робота из старого фильма. Так сразу и не поймешь, что говорит твой старый знакомый:

— Он следит. Он следит за вами.

Едва различимый во мраке силуэт был неподвижен и сутул. Аким сидел, чуть склонив голову, и глядел на него сверху.

— Он идет за вами. Он идет.

Это было жутко. Кот слушал в оцепенении, не в силах пошевелиться. Лишь увидев глаза парня в лунном свете, понял: тот говорит во сне. Схватил Акима за плечо и с силой встряхнул. Клацнули зубы, речь прервалась. Аким закашлялся и сонно спросил:

— А? Случилось что?

— Спи давай, — буркнул Кот. — День завтра тяжелый.

Аким повалился на коврик из упругой «пенки» и тут же уснул спокойным сном младенца — словно и не дрых четверть века до этого. Кот же уснуть не мог. Как же, уснешь после такого. Он сидел, поджав колени, на смятом спальнике и курил, по сталкерской привычке, в кулак.

По небу медленно ползли звезды, перестраиваясь в незнакомые созвездия. Говорят, здесь можно увидеть чужое небо, будто смотришь с другой планеты. Вон две звезды слились в одну, сверкнули — и стали расплываться ядовито-красным пятном. А может, это просто плыло перед глазами от усталости. Нужно снова привыкать к Зоне. А Зоне нужно привыкать к нему.

Хотя как к этому привыкнуть… Вспомнилось, как мальчишками они впервые залезли за запретную территорию. Периметр большой, дыр в нем много, особенно для вездесущих малолетних разгильдяев. Так что залезть было нетрудно, да и не очень-то страшно поначалу. Что они знали тогда про настоящую Зону? Достаточно было самого запрета, чтобы захотелось во что бы то ни стало проникнуть туда — на глазах длинноногой, умопомрачительной красавицы Танечки. Их двое, она одна. Каждый пытается произвести впечатление крутого парня и даже не думает о том, что Танечке на них наплевать — ее интересуют парни постарше и желательно на солидной тачке. И два самонадеянных идиота лезут на тщательно охраняемую помойку, будто в хранилище государственного банка. Через час они уже забывают и про скучающую по ту сторону «колючки» Танечку, и про то, какие они крутые парни. Потому что другая дама являет им свой лик. Лик жуткий, как разложившийся чумной труп, как лицо самой Смерти, скрытое в глубине черного капюшона. Она смотрит на них в упор и обдает ледяным смрадом своего дыхания. Она выбирает. Глупые дети не знают еще, что она выбирает себе любимчика на этот вечер, они видят лишь приближающийся, искрящийся, как шаровая молния, радужный шар. Шар замирает в воздухе, и они завороженно любуются этим чудом. А после Зона делает выбор.

В тот день она выбрала другого. И потому Кот сидит сейчас здесь, посасывая сигарету за сигаретой, и не может отделаться от наползающих воспоминаний. Просто радужный шар, коснувшийся любопытного паренька. И его тело, расползшееся вдруг по поверхности радужной пленки, как узор на мыльном пузыре. Пух — пузырь лопается, и потрясенный Кот остается в одиночестве. Такое он больше никогда не встречал и ни от кого не слышал про подобное. Но никогда и ни с кем не делился увиденным. Даже не дал название этой ловушке. Словно не хотел признавать, что все это случилось на его глазах.

После такого сходят с ума. Возможно, это произошло и с ним: он стал сталкером. Будто случившееся с другом не отталкивало, а, напротив, притягивало его к Зоне. Все сталкеры психи. Не хабар им нужен, и даже не адреналин. Тут что-то другое — то, что трогает те струны, которые в большом мире спрятаны в самой глубине души.

Потому лишь там, на людях, он — циничный и острый на язык пройдоха, здесь же, наедине с Зоной, его пальцы нервно крутят монету-талисман, а губы беззвучно шепчут заговорные слова:

— Через порог переступаю, гадюкою выползаю, всем врагам рот затыкаю. Я не иду, а еду черным волом, чтобы у всех моих врагов язык стал колом…

Он так и не уснул. С рассветом растолкал Акима и молча наблюдал, как тот сонно складывает коврик, отряхивается, поправляет одежду.

— Ничего не хочешь сказать? — поинтересовался Кот.

— А? — Аким выпрямился, посмотрел на него покрасневшими глазами. — Идем в сторону Бердска.

— Об этом я уже догадался, — сказал Кот. — Хотя спасибо за доверие. Ценю. Я хотел спросить про то, что было ночью.

— А что-то было? — Аким напряженно посмотрел на сталкера.