— И что мы будем делать?

— Как что? Спросим Дика, угостим его пивом да узнаем, где можно снять комнату. Сам же слышал этого парня с боевого факультета, собеседование и зачисление только через неделю…

Обычно многолюдный и шумный вечером, днем общий зал пустовал, и редкие посетители, рассевшись по углам, не спеша потягивали пиво из высоких глиняных кружек.

— Эй, Дик, — приметив у барной стойки нового знакомого, Бати замахал ему рукой, привлекая его внимание. — А вот и мы!

— Что я говорил, — усмехнулся некромант бармену, меланхолично переставляющему пузатые глиняные кувшины с пивом. — Будет у меня халявная выпивка.

— Опять, Дик, молодежь обираешь? — поинтересовался бармен, но тот только отмахнулся и, соскочив с высокого стула, пошел навстречу юношам.

— Не слушайте вы Анибуса, — дружелюбно кивнул он. — Он всех подозревает во всех смертных грехах. Работа у него такая… Жилье все еще ищете?

— Само собой.

Усевшись за ближайший свободный стол, друзья подозвали официанта.

— Мне местного, — довольный халявной выпивкой, заявил студент-некромант.

Официант записал что-то в маленький блокнотик и вопросительно взглянул на сидевших рядом с Диком Фридриха и Марвина. Приятели переглянулись и, тяжело вздохнув в предчувствии новых трат, кивнули.

— И нам по местному пиву, — попросили они.

— Сделаем, — кивнул официант, и уже через несколько минут на столе перед друзьями красовались три глиняных кружки, до краев заполненные ячменным напитком.

— Прикрой, — шепнул Фридрих, осторожно склонившись над ухом Марвина. — Деньги надо из каблука достать.

— О чем шепчетесь? — жизнерадостный некромант с интересом посмотрел на друзей и отхлебнул из кружки, оставив над верхней губой большие пенные усы. — Не иначе о деньгах в обуви?

— А вот и нет, — забеспокоился Бати. — С чего это тебе только в голову пришло?

— А с того, — улыбнулся студент. — Как ни приедет кто, обязательно деньги или за подкладкой жилета хранит или в башмаках. Спешу развеять ваши сомнения. Нормальный вор уведет их откуда угодно. Впрочем, знаю я одно место, куда никто и никогда не полезет. Очень, знаете ли, надежное.

— И какое же? — заинтересовался Марвин, отхлебывая пива из своей кружки.

— Это место темное и теплое, — с издевкой в голосе начал Дик. — Для того чтобы добраться до него, первым делом надо снять штаны, затем раздвинуть…

Поперхнувшийся пивом Фридрих судорожно замахал руками.

— Ты знаешь, Дик, — откашлявшись, начал он. — Мне как-то вдруг стало совсем не интересно, где это новое место, и я уж, по старинке, буду пользоваться башмаком.

— Как знаешь, — пожал плечами невозмутимый студент и, вновь отхлебнув пива, довольно крякнул. — Место верное, ни один ворюга дотуда не доберется.

— Ну, так что насчет комнаты, Дик? — напомнил про обещание нового знакомого Марвин. — Ты вроде говорил про дешевое жилье?

— Говорил, — кивнул тот. — И от своих слов не отказываюсь. В этой таверне оно и есть. Анибус держит комнаты на втором этаже, а на самом чердаке есть крохотная каморка. Зачем ее там устроили и для кого она понадобилась, судить не берусь. Большую часть времени она пустует и, кстати, весьма дешевая. Одна лишь беда, если поставить туда две койки, то места совсем не останется.

— Да не беда, — улыбнулся Марвин, делая солидный глоток. — Крыша над головой есть, и на том спасибо. Да и потом, это же временно. Вот поступим, переселимся в общежитие, и все, не надо ничего платить. Денежка из казны закапает.

— Закапает, — согласно кивнул Дик, опрокидывая в рот остатки пива. — Но вы вот что лучше скажите. Печати у старшего смены на пропускном пункте поставили, чтобы потом их стражникам отнести?

— Ой, балда, — Фридрих ударил себя по лбу открытой ладонью. Звук получился такой звонкий, что некоторые посетители, сидевшие в пустом зале, даже обернулись. — Я же и забыл про это. И что же нам теперь делать? Бежать назад?

— Это вряд ли, — хитро улыбнулся Дик и пододвинул пустую кружку поближе к Бати. — Обычно печать ставят в ходе записи. Собираются все желающие поступить, их записывают, назначают день собеседования, ставят печати на подорожные, а затем сама печать относится в канцелярию на ночь.

— И что же нам делать? — схватился за голову Марвин. — Пойдем завтра, а нас патруль остановит. Вышлют! Оштрафуют.

— Да что ты так убиваешься? — голос Дика-некроманта с каждой секундой становился все довольнее. — Я на ваши бумаги печати поставлю. Завтра пойду в университет, получать книги, а заодно и на КПП отмечусь. Дежурят завтра синие плащи, все пройдет в лучшем виде.

— Вот было бы замечательно, — всплеснул руками Фридрих.

— …если вы оба, конечно, не сочтете за наглость и поставите мне еще одну кружечку пива за эту пустяковую услугу. Ну, так что, по рукам?

Фридрих только покачал головой.

— Чего уж там. По рукам.

Несколько секунд Дик судорожно тряс кружку над открытым ртом, пытаясь добиться от пустой посуды хоть пару капель вожделенного напитка, и только после того, как окончательно убедился, что большего от нее не добиться, подозвал полового.

— Милейший, — начал он. — Нам бы еще три пива и сухариков с хреном… Сухарики тут, парни, просто пальчики оближешь.

Фридрих вздохнул и посмотрел на Марвина.

— Ну что? Гуляем?

— Ай, — махнул тот рукой. — Была не была. Когда еще можно будет посидеть за кружечкой доброго пива. Поболтаем, отметим приезд, но перед этим нужно обязательно расспросить у бармена о комнате.

— Ну, так что? — напомнил о своем присутствии половой.

— Три пива и сухариков с хреном, — звонко заявил Байк. — Поступающие в Магический университет гуляют!

Глава 2

Голова наутро болела нещадно. Все перед глазами плыло, стоило только Фридриху оторвать голову от подушки, в ушах начинало звенеть, и привкус во рту навевал мысли о кошачьем дерьме. Раньше Бати не пил. Конечно, алкоголь ему пробовать доводилось. Бывало, когда они с отцом отравлялись на ярмарку, то могли позволить себе по бокалу ячменного напитка, иногда получалось выпить и по большим праздникам, когда старший Бати спускался в подвал дома и, нацедив там графин домашнего вина, угощал своего неразумного отпрыска, но чтобы так и в таких количествах, — никогда.

Прошедший вечер Фридрих помнил с трудом. Сначала они заказали вторую порцию пива и внимательно слушали рассказы нового приятеля о нюансах студенческой жизни. Дик оказался студентом факультета некромантии и был на последнем, шестом курсе. Но самое главное, он был доволен жизнью и не видел ничего дурного в некромантии.

— Я по-своему уникален, — хохотал он, отхлебывая из кружки и отправляя вслед за пивом горсть ржаных сухариков с большого плетеного подноса. — Душа компании, знаю массу анекдотов, а главное, в отличие от большинства своих сокурсников, трезво смотрю на жизнь. Ну, некромант, ну, с трупами вожусь и не вижу тут ничего плохого. Те же могильщики имеют со смертью больше дел, чем штатный некромант при разыскной страже, и ничего, здороваются с ними, дружбу водят и пикники на природе устраивают. Так, спрашивается, чем мы, некроманты, хуже?

Слушать Дика было так забавно и интересно, что Фридрих и не заметил, как опустошил сначала одну, потом вторую кружку пива, а потом алкоголь полился рекой. Зал «Жареного гуся» к вечеру был заполнен до отказа. Усталые рабочие заскакивали в бар поиграть в карты и промочить горло. Посетителей все прибавлялось, и уже ближе к вечеру на маленький выступ перед кухней взобралось несколько человек с гитарами, барабаном и гармоникой и устроили концерт.

Захмелевший с непривычки Байк даже пустился в пляс, чем безмерно повеселил компанию кожевников, отдыхавших за соседним столиком после тяжелого рабочего дня. Выскочив на середину зала, Марвин начал весело отплясывать под задорные мотивы.

— Видал, Класу, — один из рабочих нарочито громко обратился к своему приятелю, с пренебрежением поглядывающему сквозь полуопущенные веки на весело танцующего Байка. — Как деревенщина пляшет? Слыхал, что они обсуждают? Поступление в Магический университет! Место деревенщины где? В навозе копаться да хвосты коровам вертеть, а они все туда же, в маги!

Вмиг в зале повисла тишина. Ярко светящие до этого свечи будто затухли, в помещении повеяло холодом. Испугавшийся Фридрих быстро обернулся к Дику и потерял дар речи.

В мгновение ока молодой некромант преобразился и будто вытянулся до потолка. Зеленые веселые глаза превратились в два черных бездонных колодца, кожа стала мертвенно-белой, на ней явственно проступили трупные пятна, а плащ, ранее ярко-синий, превратился в черную непроглядную тьму.

— Я не позволю!.. — голос Дика загрохотал, будто каменная лавина, обрушившаяся со склона, и ударом молота врезался в барабанные перепонки. — Я не позволю ни при каких обстоятельствах оскорблять моих друзей! Легко обидеть маленького и слабого, а ты, тварь, попробуй оскорбить меня.

Бледный работяга, испуганно дрожа, судорожно закивал, не в силах вымолвить ни слова.

— Ну, так что? — громыхал некромант, фигура которого теперь подпирала потолок зала «Жареного гуся». — Попробуй.