— И что же?

— Оружие. Разные умные ракеты и прочая техника тоже накрылись, но старые добрые АК работали все так же споро, и наступило время военной диктатуры. Те, кто имел доступ до складов РАВ, быстро смекнули, что к чему, и неплохо приподнялись в то время, но и их правление было недолгим.

— Что случилось потом?

— Да ничего. Обычный круговорот вещей в природе. На смену человеку с оружием в руках шагнул человек разрушающий. Пси-бойцы, сила которых сначала вообще не поддавалась никакому объяснению. Многие почувствовали в себе эти возможности существенно раньше, но контролировать не умели и погибли от своих выходок. Другие, смешно сказать, не обращали внимания, но потом нашлись и предприимчивые.

— Вроде тебя?

— Вроде меня. — Захар кивнул и потянулся за сигаретой.

— А что за сила такая?

— Да пес ее знает. — Седой щелкнул зажигалкой. — Никто ее не изучал. Нет ни возможности, ни желания. Сила эта досталась далеко не всем, а с ней удивительные ресурсы организма и регенерация в целом. Конечно, ногу или руку отрастить не получится, но, скажем, ударными темпами набрать мышечную массу после долгой болезни, это завсегда пожалуйста. Процента три от оставшихся в живых после мясорубки, но и их хватает с лихвой. Многие, понимая свою уникальность, сбиваются в команды. Другие же, наоборот, действуют сольно, не желая примыкать ни к одной из существующих ныне группировок. В общей своей массе бойцы делятся на четыре вида. Фризы вызывают резкое понижение температуры окружающей среды в заданном участке пространства. Пиры проделывают все то же, однако температуру повышают. Вольты, насмешка над грудой нерабочих гаджетов, проецируют электрический заряд.

— А сканеры?

— Что-то вроде ищейки и детектора лжи одновременно. Могут смотреть пространство на предмет нахождения себе подобных, могут читать мысли, но сами слабы и требуют защиты. Я их называю шахматными королями.

— Я слышал про проглотов. — Вспомнил я недавний разговор. — Они кто такие?

— Проглоты, — Захара перекосило от отвращения. — паразиты, пиявки, отребье. Если ты нарвался на такого, а как правило ходят они группами и нападают исподтишка, пиши пропало. Беги сломя голову. Если настигнут, высосут весь резерв и, что удивительно, смогут им некоторое время пользоваться. Пси-боец же, лишившись резерва целиком, как правило, умирает.

— Одно другого не легче. — Я осторожно опустился на траву и вновь провел рукой по бритой голове.

— Что такое резерв, тебя интересует? — Захар присел рядом и, выпустив струйку дыма, отправил сигарету в свой последний полет. — Предел, на котором могут работать нам подобные. Наташка, вольт по-нашему, генерить удар способна минуты две. Как правило, этого более чем достаточно, чтобы отпугнуть нахала. Но если вздумает работать дольше, быстро почувствует последствия на своей шкуре.

— А я? Что со мной?

— Ты уж, Андрюха, не обижайся, но среди нас ты вроде белой вороны, — добродушно поделился Захар. — Не вписываешься ни в один из вновь сложившихся стереотипов.

— Не понял, — честно признался я.

— Генка, сканер наш, видит все особенным взглядом, — тем же доверительным тоном продолжил седой. — Смотреть он может далеко, и образы, что срисовывает, на обычные картинки не похожи. Скажем, засечет фриза. Тот вроде синего облака. Пир больше красный. Брат-сканер вроде размытого белого пятна. Ты же вроде радуги.

— И что это может означать? — нахмурился я.

— Ретранслятор, — просто, как само собой разумеющееся произнес Захар. — Подобный спектр был у одного моего давнего знакомого. Никчемный был человек. Мелочный, злопамятный, ленивый. Силу, впрочем, поимел необыкновенную, и сгинуть бы ему в этой кутерьме, коли не она. Ретранслятор принимает удар противника, но не просто так, а впитывает его в себя. Скажем, напал на тебя фриз, попытался мозги выморозить. Ты его удар перехватил и ответил тем же холодом, но в разы больше. Стандартная штука. Принятие сигнала, его усиление и передача дальше. Вот такие, брат, пирожки.

— Интересно.

Откинувшись на спину, я закинул руки за голову и закрыл глаза. Ну что я мог сказать в ответ на эту странную историю. Да ничего. Бред, горячечный бред. Сборище сумасшедших. Валить нужно отсюда, но вот только куда? Скелеты в машинах смущали еще больше, чем нахождение в обществе людей с поехавшей крышей. Впрочем, жаловаться пока было не на что. С противоположного берега доносился запах шашлыка, алкоголь приятно дурманил голову.

— Проверку пройти придется, ты уж извини. — Захар чуть виновато улыбнулся и, присев рядом на скамейку, потянулся за сигаретой.

Погода стояла замечательная. Пахло лесом, дровами, с кухни доносился приятный запах жареного картофеля. Не больше, не меньше — идиллия, отдых в деревне. Сейчас, когда я сидел на скамейке около общего дома, являющегося спальней, медпунктом и оружейкой одновременно, набросив на плечи старенький бушлат и любуясь красным, почти багряным солнцем, уверенно закатывающимся за горизонт, в конец этого мира верить не хотелось, но чем больше я об этом думал, тем глубже погружался в собственные черные мысли.

— Что? — Я потянулся за сигаретой и, прикурив от зажигалки седого, провел по голове ладонью, ловя себя на новом ощущении щетины под пальцами.

— Сканировать тебя надо, ты уж извини, — вновь повторил Захар. — Непонятки эти с картой. Будто нарочно подброшена. Не возражаешь?

— Ты что-то упоминал про копание в мозгах, — нехотя напомнил я. — Это опасно?

— Ну, все опасно, коли делает это профан, — нехотя сообщил мой собеседник, стряхивая пепел с сигареты. — Но Генка — сканер знатный. Один из самых сильных на данный момент. Больно не будет. Обещаю.

— А сам механизм?

— Вон Генка идет. Он сам тебе и расскажет.

Действительно, из-за сарая вывалился помятый Геннадий-сканер, злой на весь мир, с жуткой головной болью после утренней пьянки, и, на ходу поправляя одежду, неуверенной походкой направился, нашу сторону.

— Привет честной компании, — поприветствовал всех сканер, заодно обдав молодецким перегаром такой крепости, что впору было закусывать. — Как дела?

— Да уж получше, чем у тебя. — Я хмыкнул, пытаясь определить степень протрезвления рыжего, но по его лицу и мутным глазам сложно было сказать что-то определенное. Язык не заплетается, с ног не валится, людей узнает. Уже, как говорится, хорошо.

— Наш общий друг, Андрей, спрашивает про сканирование воспоминаний, — произнес Захар.

Генка угнездился на свободное место и, кивнув, обхватил голову руками.

— Похмелиться бы, — мечтательно произнес он, но Димы с трофейным спиртом рядом не было, а запасами рыжий обзавестись явно не удосужился. Страдал, в общем, сканер, ну да бог с ним. Никто ему насильно огненную воду в глотку не вливал.

— Так что насчет механизма? — Я легонько подтолкнул Геннадия локтем, и тот, вынырнув из пучины собственных страданий, попытался сфокусироваться на мне.

— Простая схема, — пожал он плечами. — Объяснять действие не берусь. Сам не знаю, как эта чертовщина работает, но если переборщить с напором, мозги в кашу превращаются. Мы, собственно, от остальных пси-бойцов и отличаемся тем, что воздействие свое дозируем. Происходит же это следующим образом. Я выделяю объект и начинаю шаг за шагом проходить по слоям ауры, одновременно задавая вопросы. Тишина нужна для этого и покой, иначе ничего не выйдет. Вот, вопросы задаю, ты на них отвечаешь. Чем глубже слой, тем более верная информация. Соврал, аура реагирует, и я это вижу. Вообще, если согласен, так хоть сейчас.

— Проспись сначала, — сурово нахмурил брови седой. — От него прикуривать можно, а он все одно, в мозги.

— Ну, как скажете. — И стрельнув у Захара сигарету, рыжий удалился прочь неуверенной походкой.

Много мне в тот вечер рассказал Захар, еще о большем умолчал. Да и сам разговор получился вроде исповеди. Монолог, одним словом. Фамилия у седого была Синицын, родился в Ленинграде в трудные послевоенные годы, когда страна поднималась из руин последней глобальной катастрофы под названием Вторая мировая. Учился, родился, женился, вехи биографии можно было смело выбросить из памяти, но последние несколько лет его жизни стали для меня откровением.

— В тот день был у меня выходной. Встал, пошел в ванную, морду побрить. Ленка моя в тот день улетела в Алма-Ату, стюардесса она была. С тех пор не знаю, жива ли. — Захар на секунду замолчал. — Включаю свет, ноль реакции. Бритву, а она не пашет. Матюгнулся, начал бриться так, одноразовым. Потом телек пощелкал, та же байда, что и с бритвой. Микроволновка, радио, телефон. Ни один прибор. Оделся, вышел на улицу, а там чуть ли не война. Дымом с севера пахнет, автобусы встали. Куча народа около своих машин под капотами копаются, завести не могут.

Двинул в магазин, а там очереди, и цены вздули. Ничего понять не могу. Потом прибыли военные. В основном пешочком, но кое-кто и на технике. Собрали всех в кучу и сказали, что все плохо. Вводится, мол, комендантский час и прочие прелести. Объяснять толком ничего не стали, однако намекнули, что коли у кого за городом что есть, вроде дачи, лучше бы отбыть туда до особого оповещения, ибо в городе туго будет. Проблемы не заставили себя долго ждать. Холодно, воды нет. Некоторые принялись прямо в квартирах на мангалах костры разводить. Сразу пошли пожары, но тушить их никто не спешил. Бывало, квартира загорится, и понеслось по дому. Успели водой залить, хорошо. Но где же ту воду возьмешь? В кранах-то ее нет, а питьевая на вес золота.