С этими словами он повернулся и ушел, не удостоив рыбьего бога ни единым взглядом.

— Ну что? — Лицо Росфельда посерело от страха. — Что он сказал?

— Он угрожал мне, — ответил Тергард, — но я был готов к этому.

— Он вам верит?

Тергард пожал плечами.

— Не знаю, — признался он. — Но, судя по всему, у него нет времени на то, чтобы выяснять, лгу я ему или нет.

Внезапно Тергард рассмеялся.

— Мы победим, Росфельд. Этот Крейвен стоил каждого нанесенного тебе удара.

При этих словах лицо сержанта помрачнело, что еще больше насмешило магистра тамплиеров.

— Забудь об этом, Росфельд, — сказал он. — Ты недооценил этого человека, и ты заплатил за это свою цену.

— Я убью его! — вспылил Росфельд. — Ох, попадется он мне в руки…

— …и ты оставишь его в покое, — перебил его Тергард, — ибо Крейвен нужен мне. Даже больше, чем полагает этот дурак Дегон. Пойдем. Время не терпит. Нужно найти Крейвена прежде, чем это сделает бог-амфибия.

Городок остался в четырех-пяти милях за нами, но джунгли полностью поглощали любой свет, и после того, как село солнце, мне казалось, что я иду по миру, состоящему лишь из тьмы и теней, о которые я норовил споткнуться или удариться. Вот уже раз шесть Шеннону приходилось помогать мне встать на ноги, потому что я, спотыкаясь, падал. Я даже умудрился налететь лбом на дерево, и из раны теперь сочилась кровь. Как Шеннону удавалось ориентироваться в полной темноте, оставалось для меня загадкой.

— Они уже близко, — услышал я голос юного мага, отвлекший меня от моих мрачных размышлений.

Я осторожно выпрямился за колючим кустом, который по глупости выбрал в качестве укрытия. Этот куст уже минут пятнадцать царапал мне лицо и руки. Прищурившись, я внимательно вгляделся в заросли, окружавшие поляну.

Я абсолютно ничего не заметил, но меня это не удивило: то, что Шеннон, исходя из какого-то понятного лишь ему юмора, назвал поляной, на самом деле было пространством диаметром в тридцать шагов. На «поляне» не росли деревья, но это нисколько не мешало гигантским тропическим растениям полностью накрыть ее навесом из стеблей, которые переплелись между собой. Потому-то здесь было так же темно, как и в любом другом месте джунглей.

Ну что ж, по крайней мере я знал, чего нам ждать. Шеннон изложил мне свой план, довольно простой и в то же время невероятный. У нас двоих не было ни единого шанса задержать Дегона, не говоря уже о том, чтобы победить его. Нам нужна была поддержка, а единственная поддержка, на которую мы могли надеяться, — это помощь местного населения Кракатау. Причем только в том случае, если туземцы не вздумают отрезать нам головы или сделать что-нибудь еще похлеще.

На другой стороне поляны, в непролазных зарослях, что-то зашелестело, и мне показалось, что я увидел какую-то маленькую согнувшуюся фигуру, осторожно пробиравшуюся сквозь колючие кусты. Повинуясь инстинкту, я опустил руку на рукоять ножа, который обнаружил в доме Эльдекерка и взял с собой.

— Я бы не советовал так делать, Роберт, — спокойно сказал Шеннон. — Они очень подозрительны. Не стоит их дразнить.

— Но они ведь этого не видят, — проворчал я.

— Может быть, прежде чем утверждать такое, тебе стоит оглядеться? — Шеннон тихо рассмеялся.

Я так и сделал… и тут же поспешил отдернуть руку от ножа, как будто обжег ее.

Вокруг нас царила непроглядная тьма. Но как бы темно тут ни было, я все-таки сумел разглядеть четыре низкорослые фигуры, окружившие меня на расстоянии одного ярда. Две из них целились в меня из луков, которые были намного больше их владельцев.

— Они наблюдают за нами уже полчаса, — спокойно сказал Шеннон. — Не волнуйся. Если бы они хотели убить нас, мы бы уже были мертвы. Главное — не делай резких движений.

Отблагодарив его за этот совет недовольным взглядом, я осторожно поднял руки и встал. Нацеленные на меня стрелы немного переместились, будто это были следящие за мной змеи.

Шеннон медленно подошел ко мне, и я заметил за его спиной еще с полдюжины воинов маюнде, вышедших из темноты.

— Давай я поговорю с ними, — шепнул Шеннон. — Я знаю их язык.

— В этом мире есть хоть что-нибудь, чего ты не умеешь делать? — с улыбкой спросил я.

— Да, — совершенно серьезно ответил Шеннон. — Я не умею готовить.

Ухмыльнувшись, он сделал шаг навстречу туземцам, но тут же остановился, когда один из них угрожающе поднял лук.

— Тиагунге, — начал Шеннон. — Оваги хаи…

— Не стоит ломать язык, мистер, — ответил туземец. — Я говорю на вашем языке.

— Кто вы? — опешил Шеннон.

Он повернулся к туземцу, сделавшему шаг вперед. Этот островитянин был единственным, у кого не было оружия, что сразу же бросилось мне в глаза.

— Меня зовут Йо Май, — ответил маюнде. — Вы Шеннон?

Шеннон кивнул, и на его лице проступило отчетливое выражение облегчения.

— Вы говорили с Эльдекерком, — сказал юный маг.

Кивнув, Йо Май сделал шаг вперед, так что теперь я видел его лицо, на котором явственно проступали азиатские черты, но губы были пухлыми, как у африканских негров. Этот туземец был маленьким и узкоплечим, как и остальные члены племени. Насколько я мог разглядеть в такой темноте, кожа у него была цвета темной меди. Как и все остальные маюнде, он был голым, за исключением грубого украшения на шее и пестрого пера, воткнутого за левым ухом. При этом он говорил на английском языке не хуже меня.

— Кто он? — спросил Йо Май, указывая на меня.

— Это мой друг, — поспешно произнес Шеннон. — Мы пришли, чтобы…

— Я знаю, почему вы здесь, — перебил его Йо Май. — Эльдекерк нам об этом рассказал. Мы поговорим об этом, но не здесь. Отдайте ваше оружие. — Он протянул руку.

Я осторожно снял с пояса нож и отдал его туземцу. Шеннон, который, как всегда, носил с собой столько оружия, что им можно было бы оснастить целую армию, передал все другому маюнде. Повертев мой нож в руках, Йо Май презрительно поджал губы и выбросил оружие в кусты.

— Пойдемте, — сказал он.

В пещере было очень тихо. Шипение и бурление расплавленной лавы казалось сейчас приглушенным, но в огромном зале, расположенном глубоко под вершиной Кракатау, сгущалась мрачная атмосфера угрозы.

Дегон не сводил взгляда с прозрачного кристалла в виде небольшого шара, который находился прямо перед ним. Кристалл висел в воздухе над огромной плитой из черного базальта, покрытой странными линиями и символами. Иногда Дегону казалось, что он замечает какое-то движение, перемещение нитей тумана в кристалле, но, прежде чем он успевал на этом сосредоточиться, впечатление рассеивалось.

Это зрелище пугало Дегона. Его наполняли страхом не только кристаллический шар и черный камень алтаря, но и все это помещение, находившееся в самом сердце вулкана, то есть в двух милях под его вершиной, в сотнях ярдов под поверхностью моря. Пещера уже не принадлежала этому миру, как и не принадлежала еще другому миру, из которого явились его создатели. И Дегон чувствовал это.

Он пришел сюда лишь во второй раз — с тех пор как очутился здесь, — и это зрелище вновь потрясло его до глубины души.

Зал был огромным. Его купол из черной лавы возносился на сотню метров над полом. Как и большая часть лабиринта, пронизывающего весь вулкан, этот зал был наполнен кроваво-красным светом лавы, а также жаром, исходившим из бесчисленных трещин в полу и стенах. Треть зала прямо за входом превратилась в кипящее озеро лавы: пол там расплавился, и любой смертный, который решился бы войти туда, упал бы в это озеро и сгорел бы живьем. Всю южную стену зала закрывал горящий водопад из лавы.

А вот противоположная стена состояла из воды.

Эта картина испугала его точно так же, как и в первый раз. Там, где должна была находиться массивная скала, возвышалась зеркальная струя из черной воды — мощная, как лед или сталь. Дегон пытался разгадать тайну этой стены, используя магические силы, но ему это не удалось. Он не знал, какое заклятие удерживало воду от того, чтобы она не хлынула в центр вулкана Кракатау.

Но он знал, что все магические заклятия поддерживают этот кристаллический шар и алтарь из черного базальта, поглощающий свет.

ПЕЧАТЬ…

Вздохнув, Дегон поднялся с колен. Он простоял здесь уже полчаса, склонившись перед алтарем и ПЕЧАТЬЮ. Сюда его привели страх и беспомощность, отчаянная надежда на то, что он обретет ответ на мучившие его вопросы. Но ПЕЧАТЬ молчала, и Дегон чувствовал, как его начинает охватывать ужас.

Времени у него не оставалось. Вскоре наступит полночь, а вместе с ней сюда приплывут корабли с ссаддитами. Адские черви будут голодны, и если у него не найдется ничего, что сможет утолить их голод…

Дегон вздрогнул, чувствуя, как в нем поднимается горячая волна беспомощной ярости. Он подозревал, что рано или поздно Тергард предаст его, и был готов к этому. Вот только он не рассчитал, что все произойдет именно сейчас.

«Всего несколько дней», — с яростью подумал Дегон. Всего несколько дней — и он достиг бы своей цели: настал бы конец этим пяти тысячам лет страха и скитаний, пяти тысячелетиям бегства и ухищрений. Он подумал обо всем, что сделал с тех пор, как открыл врата времен, чтобы перенестись назад, в прошлое, где он надеялся замести следы и провести тщательнейшие приготовления, все спланировать и, наконец, действовать как можно осторожнее. Он чувствовал, как его гнев растет. И все это должно оказаться тщетным лишь из-за какого-то жалкого, жадного до власти человека? Столетние приготовления, чудовищное напряжение, ловушка…

Усилием воли Дегон заставил себя отбросить эти мысли. Он не имел права думать об этом ни здесь, ни наверху, где пребывали лишенные разума ссаддиты и их прожорливые детеныши. Решительно повернувшись, Дегон вышел из пещеры. Время поджимало, и нужно было действовать, чтобы не допустить катастрофы. Позже он обязательно займется Тергардом.

Подумав об этом, Дегон немного успокоился и в предвкушении расправы над неугодным магистром тамплиеров злорадно усмехнулся. Этот дурак поймет, что такое неуважение к богу!

Деревушка маюнде располагалась в нескольких милях от побережья, но она была настолько скрыта джунглями Кракатау, что с тем же успехом могла бы находиться и на Луне. Мы шли по лесу около получаса. Внезапно джунгли закончились, и мы очутились на полукруглой поляне длиной в четверть мили. На поляне стояло около тридцати хижин с остроконечными, покрытыми листьями крышами, а за хижинами виднелось спокойное море, воды которого блестели в лунном свете, как расплавленная смола. В центре деревни горел большой костер, и перед ним двигались какие-то тени. Ветер доносил до нас обрывки странного, но мелодичного пения.

Йо Май жестом приказал нам остановиться и быстро скрылся в темноте. К этому моменту мы уже наполовину пересекли поляну. Остальные воины маюнде, сузив круг, подошли к нам почти вплотную, и теперь, когда я рассмотрел их при ярком свете луны, неприятное предчувствие в моей душе лишь усилилось.

Самый высокий из них доходил мне до плеча, а меня вряд ли можно было назвать громилой. Впрочем, свой рост туземцы компенсировали дикостью нравов. В отличие от Йо Май, их лица были разрисованы яркими красками, что придавало им ужасное выражение. Судя по лукам в их руках, они привыкли стрелять в райских птиц. У меня мурашки побежали по коже, когда я вспомнил, что в этой части мира каннибализм не был такой редкостью, как в Англии.

Через некоторое время Йо Май вернулся.

— Наш старейшина ждет вас, — сказал он.

Шеннон тут же сделал шаг вперед, но Йо Май удержал его.

— Веди себя с ним уважительно, — предупредил он. — И все время думай о том, что вы живы лишь потому, что за вас просил Эльдекерк. Наше гостеприимство имеет свои границы.

Кивнув, Шеннон взглянул на меня и пошел вперед. Я последовал за ним.

Мы шли по деревне маюнде. Несмотря на странное положение на острове, эта деревушка чем-то очаровала меня, и я все время оглядывался, чувствуя одновременно и любопытство, и неловкость.

Мне казалось, будто я очутился в далеком прошлом. Всего несколько часов назад мы были в городке, который, несмотря на его жалкий вид, все же принадлежал девятнадцатому веку. А неделю назад я плыл на корабле, рассекавшем морские волны с силой сотни слонов. Но эта маленькая деревня явно принадлежала каменному веку.

Все хижины были сделаны из глины, соломы и крупных вытянутых листьев. При этом здешние строения имели округлую форму. Окон в них не было, а чтобы попасть внутрь, нужно было пробраться в низкую полукруглую дверь, настолько низкую, что в эти жилища скорее заползали, чем входили. Кроме того, на хижинах виднелись дымоходы. Поразительной была невероятная чистота деревушки. По сравнению с хижинами маюнде городской домик Эльдекерка казался свинарником, не говоря уже о корабле «Ван Хелсинг».

Да и сами маюнде почему-то показались мне цивилизованными. На их лицах застыло недоверие, в их взглядах читалась глубокая, укрепившаяся за многие годы вражды ненависть, но я не видел глупости.

— Большому белому человеку нравится то, что он видит? — внезапно спросил Йо Май.

Я повернулся к нему, и лишь через мгновение понял, что означает его кривляние. Я ощутил острую вспышку гнева.

— Ваш цинизм здесь неуместен, друг мой, — сказал я. — Признаюсь, я удивлен. Приятно удивлен.

Йо Май виновато улыбнулся.

— Простите, мистер Крейвен. Я не хотел вас обидеть.

— Но вам это удалось, — отрезал я.

Я заметил, что он вздрогнул от моих слов, и в тот же момент мне стало стыдно.

— Простите, я немного раздражен, — объяснил я. — Знаете ли, меня нервируют ситуации, когда в человека целятся из луков.

— Понимаю. — Йо Май кивнул. — Я ощущаю то же самое, когда в меня целятся из винтовок.

— По всей вероятности, у вас был неприятный опыт общения с белыми, — предположил я.

Йо Май поморщился.

— Неприятный опыт? Я жил с такими, как вы, в течение пяти лет, мистер Крейвен, и я больше не хочу получать подобный опыт.

Слово «опыт» в его устах звучало как брань, но к этому моменту мы уже подошли к большому костру в центре поляны, так что мне не пришлось расспрашивать его о том, что же он имел в виду. Йо Май поднял руку, давая нам знак остановиться, и, обойдя костер, скрылся в одной из хижин. Вскоре он вернулся, ведя за собой человека, который показался мне самым старым из всех, кого я когда-либо видел.

Наверное, этому маюнде было больше ста лет. Плечи старика так согнулись, как будто он вынужден был нести невидимое бремя, а на его лице, испещренном морщинами, тускло светились помутневшие от старости глаза. Этому маюнде не хватало сил, чтобы передвигаться самостоятельно, и он опирался на сопровождавшего его человека. Теперь я понимал, почему Йо Май приказал нам разговаривать со старейшиной почтительно.

Медленно обогнув костер, он остановился перед нами с Шенноном и внимательно нас осмотрел. На его морщинистом лице трудно было прочитать какие-либо эмоции, и когда я увидел его вблизи, то понял, что он на пару лет старше, чем я думал минутой раньше.

Наконец старейшина заговорил. Его голос был настолько слабым, что терялся в потрескивании костра. Судя по реакции Шеннона, он говорил на неизвестном юному магу диалекте. К счастью, у нас был Йо Май, который взял на себя обязанности переводчика.

— Вы, о белые дьяволы, просящие нас о помощи, — перевел маюнде. — Я предлагаю вам наше гостеприимство и мою защиту на время этого разговора. Говорите, причем говорите быстро, потому что нашего терпения столь же мало, как и вашего.

Нельзя сказать, чтобы это заявление мне понравилось, но я счел, что будет лучше смолчать и дать ответить Шеннону.

— Скажи старейшине, — произнес Шеннон, повернувшись к Йо Май, — что мы благодарим его за защиту и гостеприимство. Мы пришли сюда не для того, чтобы просить вас о помощи, а для того, чтобы предупредить вас о великой опасности, которая угрожает всем — и белым людям, и храброму народу маюнде.

Удивленно вскинув на нас глаза, Йо Май перевел слова Шеннона. Выслушав все это с совершенно невозмутимым видом, старик погрузился в размышления, и лишь минут через пять дал свой ответ.

— Мы не боимся опасности, белый человек, потому что наши боги хранят нас, — перевел Йо Май.

Подняв руку, старик указал искривленным подагрой пальцем на кратер вулкана Кракатау, плевавшийся огнем в небо в полутора милях от деревни туземцев.

— Великий бог Кракатау бережет своих детей, как он берег их с самого начала времен. Мы вверяем ему свои жизни. Опасность может уничтожить белых дьяволов, но мы знаем, что бог Кракатау защитит нас.

— От Ост-Индской торговой компании ваш бог вас не защитил, — проворчал я.

Шеннон испуганно посмотрел на меня, однако Йо Май понял мои слова и перевел их.

Странно, но старик отреагировал совсем не так, как я ожидал. Уставившись на меня, он тихо засмеялся. Его смех напоминал блеяние козы.

— Ты прав, белый дьявол, — перевел Йо Май. — Вот только белые люди приходят и уходят, а маюнде и Кракатау остаются.

— Тергард и его банда по-прежнему здесь, — напомнил я ему, игнорируя отчаянные гримасы Шеннона.

— Ты прав, белый человек, — ответил старейшина. — Эти белые псы, убивающие во имя креста, все еще здесь. Но мы их не боимся. Нас защищает лес, а наш бог их уничтожит. Мы уже давно чувствуем его гнев. Его терпение велико, но вскоре белым убийцам придет конец.

— Речь не о них, — сказал Шеннон, отчаянно жестикулируя. — Йо Май, объясни ему, что мы здесь не из-за этих служителей Бафомета. [Бафомет — демон, поклонение тамплиеров которому послужило одним из основных выдвинутых против них обвинений инквизиции.] Я верю, что ваш бог защищает народ маюнде. Но сейчас сюда пришли чужие боги, более могущественные и злые, чем боги белых людей. Более могущественные, чем ваш бог.

— Попридержи свой поганый язык, белый пес! — послышался сзади чей-то голос. — Никто не смеет безнаказанно оскорблять наших богов!

Мы с Шенноном обернулись. Казалось, на поляне собралось все племя, взяв нас в широкое кольцо. Сейчас это кольцо разомкнулось, и вперед вышел довольно высокий человек в расшитой яркими нитками накидке и деревянной маске. Судя по его одежде, он был знахарем или шаманом племени. «Ну конечно, — в ярости подумал я. — Кому-то обязательно нужно было затеять ссору».

Шеннон слегка поклонился.

— Я не хотел оскорблять вашего бога, — произнес он ледяным голосом. — Но я знаю, о чем говорю. Ваш бог, возможно, могуществен и добр, но те, о ком мы пришли предупредить вас, слишком злы. Это они приносили в жертву ваших братьев и сестер, чьи смерти вы оплакиваете. Они убьют еще многих.

— Ты лжешь! — крикнул человек в маске.

Деревянная маска приглушала его голос, так что он доносился до нас как искаженное эхо. От этого голоса у меня мурашки побежали по коже, и я почувствовал, что был не единственным, кто внезапно испугался этого человека. Судя по расстоянию, на котором держались от него туземцы, а также по их опущенным взглядам и жестам, они не уважали его. Если народ маюнде что-то и чувствовал по отношению к этому человеку, то это был страх.

Шаман отступил на шаг назад, поднял левую руку, а вторую спрятал в складках мантии. Его рука указывала прямо на меня.

— Они пришли, чтобы опутать нас паутиной своей лжи! — воскликнул он. — Но могущественный бог маюнде не даст себя обмануть. Смотрите же, что он делает с теми, кто пытается обмануть его детей!