Сам Проект стал для трансформеров чем-то почти вроде религии, постепенно превратившись в одну из главных точек отсчета трансформерной культуры. На него ориентировались не только чокнутые металлисты, но и несколько десятков других групп и течений. Существовал даже фан-клуб Винсента Чо и мод к «Цивилизации» Сида Мейера, где разыгрывались последующие тысячи лет проекта «Генезис 2.0».
В итоге по кампусу МТИ, от Гарвард-бридж до Лонгфелло-бридж, слонялись трансформеры почти из всех гильдий и альянсов, привлеченные мифом Новой Жизни. После того как оборвалась спутниковая связь, стало чуть свободнее, но со временем, в свою очередь, стало появляться все больше белковых существ.
Из окна второго этажа синтезаторной в комплексе Маклорена Гжесь видел грузовых мехов «Дженерал Электроникс», выгуливавших на поводках пестрых поросят и лохматых телок. (Эпигенез неизменно застигал врасплох Чо и его веселую команду самоучек.) Сквер Киллиан-корт покрывала синяя корка навоза — до воспроизведения полного спектра гнилостных бактерий было еще далеко. Мемориал-драйв и Массачусетс-авеню заросли мутировавшим кудзу [Растения рода Pueraria семейства бобовых, родом из южной и восточной Азии, известные высокой скоростью разрастания и засорения территории, которые крайне трудно истребить; название происходит от японского слова «кудзу».].
Матерница кампуса не успевала наносить на карту успехи новой биологии. Какой-то штамм бактерий, спроектированных до Погибели для биоразложения мусора в океане и необдуманно воскрешенных Картером-Лагирой, пожирал пластик во всем Бостоне, и надо было заменить половину подсистем CSAIL [Computer Science and Artificial Intelligence Laboratory (англ.) — лаборатория компьютерных технологий и искусственного интеллекта, создана в 2003 г., крупнейшая лаборатория МТИ; располагается в Стата-центре.]. Гжесю пришлось этим заняться.
Бурлескная «Лили» Гжеся постучала красным ногтем из гипералмаза [Разновидность углерода, самый твердый и наименее сжимаемый из известных человечеству материалов.] по толстому стеклу террариума.
Надутый, будто профессор римского права, аксолотль прошелся под водой к стеклу и, всплыв к ватерлинии, посмотрел по-аксолотльи на меха будто из «Плейбоя».
— Надо бы их наконец выпустить.
— Помрут.
— У тебя тут семнадцать резервуаров с амбистомами и ни одного с карпами. Мы же договорились с Рори и Ярлинкой.
— Ярлинка пусть меня в жопу поцелует, — сказал Винсент Чо и отключился от интеркома.
Гжесь начал процедуру трансфера фауны из резервуаров номер тридцать четыре и тридцать семь.
Маттернет тотчас же захлопнул шлюзы.
Гжесь попытался его обойти, но тщетно — у Чо имелись полномочия администратора всей матерницы МТИ; порой Чо сам был матерницей.
Полминуты — и на контрольном мониторе террариума эмотировалась Рори Афина. Работы было столько, что ей пришлось размножиться на рабочие копии; теперь она уже принимала решения во внутренних голосованиях и формировала личностную гильдию. И эта Рори Афина чаще всего являлась средоточием гильдии Фрэнсис Рори.
— Что на тебя нашло? У нас тут политическая патовая ситуация, а ты лишний раз раздражаешь Чо.
— Все было договорено, — упрямился Гжесь, эмотируя занятого работой ботана-тролля. — Я делаю свое дело.
— Обязательно сегодня? Пусть разберутся с «Патагонией», тогда вернемся к прежнему графику.
Гжесь издал из всех динамиков рев тираннозавра, после чего с размаху врезал по стеклу, разбив стену террариума.
На худощавого меха обрушилась лавина воды, песка, камней и травы. Он устоял. Вода потекла по коридору и вниз по лестнице.
У ног «Лили V» подрагивали три аксолотля; значительно больше лупоглазых уродцев подхватило и унесло течением.
— Совсем спятил?!
— Не могу на них смотреть!
Растоптав в кашу всех трех амбистом, он вышел на крышу здания.
Ветер дул с востока, со стороны океана, трепеща треугольными солнечными парусами размером в пять-шесть метров каждый. Гжесь четырежды обошел крышу и лишь на пятом круге замедлил шаг. С тех пор как он начал морфеить, он проводил все больше времени, таращась на пустой горизонт или звездное небо (космос после Погибели стал ближе и ярче, как только очистилась атмосфера).
Глазами камер видеонаблюдения он видел приближающуюся между черными парусами крыши «Хонду Спирит» [Модель, основанная на классических сексботах «Хонды», после смены дизайна в сторону «андроида общего назначения», предназначенная для глобального рынка.], но не обернулся.
— Пора сбросить темп, — сказала Рори Ниоба голосом Одри Хепберн.
Гжесь усадил «Лили» на краю, свесив в пропасть по-киношному длинные ноги. Рори села рядом. У обеих «Хонд» были женские лица, гладкие маски почти ангелов, и Гжесь, глядя на себя сбоку и сверху, подумал о старых мангах, порожденных гормональными сновидениями подростков.
Подумал и сморфеился на десять процентов. Паруса солнечных коллекторов склонились над ними, будто черные капюшоны охотящихся кобр.
— Я не переживу в спячке следующую войну.
— Ты мне обещал. Бычки никогда не примут уральцев и иксаков.
Гжесь эмотировал медленное вращение планет над Стоунхенджем.
— Я не верю в астрологию.
— Это не астрология, это дыры в любительском софте.
Она снова высветила ему Зодиак MTL.
Прежде чем свихнуться окончательно, Игуарте каталогизировал там несколько тысяч трансформеров — из разных альянсов и стран происхождения — в соответствии с разновидностями нейрософта, использованного для их айэсинга перед Погибелью. Таких читов для IS3 ходили тогда сотни, у Ритки не было времени углубляться в сравнительные таблицы и википедии, но самые популярные версии повторялись достаточно часто, чтобы сделать вывод о некоторых закономерностях. Игуарте, к примеру, утверждал, что айэсованные китайским UltraBurner'ом не терпят человекоподобных мехов (клиническим примером чего являлся Чо), а трансформированные «Пироксином 6.1» [Аддон (чит) для InSoul3, написанный «этичными хакерами» из ДипНета, теоретически предназначенный для одноразового применения — каждый файл является личным подарком, стирающимся после использования.] рано или поздно самоуничтожаются. И в подтверждение этому у него имелась своя статистика.
Он приписал читы IS3 созвездиям и вывесил такую версию «Moscow Transformers List», составленную в соответствии с этим софтовым Зодиаком.
Гжесь сперва охотно верил в эту теорию, поскольку гороскоп Игуарте объяснял периоды его депрессивного замедления: якобы все айэсованные программами авторства команды «Уралочка» страдали этим недугом. Примерно раз в сто дней их душила серьезная депрессия, в которой они замедлялись до пары килогерц.
Потом до него дошло, что, по сути, это ничего не объясняет: он до сих пор не понимал, почему скорость процессинга должна влиять на его эмоциональное состояние. Хуже того, продолжатели мыслей Игуарте начали делать на основе Зодиака MTL дальнейшие выводы, ставя в зависимость от софта IS3 политические убеждения трансформеров и весь их жизненный путь. Айэсованных вариантом 6 × 666 для Xвox, несчастных иксаков, забанили в большинстве альянсов; два таких трансформера, преднамеренно или невольно, совершили саботаж, открыв локальные серверы для Заразы, и теперь эту их склонность считали врожденной чертой софта.
Гжесь воспринимал это как наглый нейропрофайлинг и отказывался отождествлять себя с какой-либо определенной «личностью типа Уралочка».
Тем временем часы его знака в Зодиаке Игуарте четко указывали, что пришла пора очередного замедления.
— Ты хотел проплыть через это во сне?
Гжесь взял бронированной рукой своей «Хонды» бронированную руку «Хонды» Рори Ниобы и одарил ее стальным поцелуем. Черные кобры покачнулись и вздохнули.
— Мне снилось, будто я проголосовал за бомбежку с воздуха Ноева ковчега, — сказал он и сморфеился до двадцати процентов.
Ближайшая кобра по-матерински склонилась над ним и укусила в шею.
Гжесь почувствовал, как по мере распространения яда по «Лили» металл превращается в тело. Еще мгновение — и он уже сидел в облике обнаженной девушки полувосточной красоты, только кукольно безволосой. Проходивший внизу по алее «Бург I» помахал ей лапой. Лили-кокетка послала ему воздушный поцелуй.
Рори эмотировала материнскую заботу.
— Что с тобой?
— Я вижу сон.
Он перевел «Морфей 7.0» с одной пятой на одну треть шкалы. Парламент выплеснутых из террариума аксолотлей собрался на газоне перед зданием и голосовал по поводу законов жизни и металла. Гжесь выпустил в них лазерные лучи из глаз и ногтей Лили, и надутые земноводные превратились в черно-белые фигурки, будто вырезанные из восточной сказки.
И тогда внезапно наступила ночь, а на небе высветились все созвездия безумия Игуарте.
Рори сияла собственным блеском под черными кобрами, а каждый ее эмот являлся на свет в виде маленького стального оригами с острыми, как бритва, краями, ластясь к меху и девушке.
Вскоре Гжесь-Лили начал кровоточить от настойчивых проявлений сочувствия Фрэнсис.
— В чем, собственно, дело с этими аксолотлями? — допытывалась она.
— Какое-то отклонение королевского сонника, — Гжесь извлек из своей головы «Морфея» и показал его на раскрытой ладони. — Я установил его и запустил, когда проводил с амбистомами тесты на щитовидку, и, похоже, эти паршивцы записались в него как шаблон. Или я просто страдаю какой-то аксолотлевой навязчивой идеей, о которой прежде не знал, и она всплыла только во сне — прямо по Фрейду, тридцать лет спустя.
— Я же тебе говорила, чтобы ты подождал с этим «Морфеем»! «Роял Альянс» — уже не твой дом, ты не можешь столь необдуманно глотать их софт.
Гжесь демонстративно снова воткнул в себя «Морфея».
Рори рассердилась. Ее раздражение начало кружить вокруг нее на крылышках микровалькирий, попискивая в маленький боевой рог.
Гжесь-Лили эмотировал улыбающегося Будду и показал Рори стоящее в зените созвездие Аксолотля.