— Окей.

Гжесь припарковал «СтарТрупера» на серверах мастерской. Ему не требовалось ничего делать, переключатель соединения был прямо в его мыслях. Проверив протоколы приватности, он перебросил на себя сенсорику с IP Фрэнсис — картинка и звук в порядке — и наконец облачился в нового робота целиком.

Они находились в лишенных окон, но ярко освещенных складских помещениях, заполненных коробками, пластиковыми контейнерами и стеклянными бутылями. RioBit опознал контроллеры «Цифера 4.2» [Офисный человекоподобный робот, с внешностью, преднамеренно не создающей эффекта «зловещей долины».] от «Дженерал Электроникс» — офисного человекоподобного робота, производство которых началось перед самой Погибелью. Рядом в своем «Цифере» стояла Фрэнсис Рори. Обе машины отличались друг от друга только цветом корпуса на плечах; это была модель унисекс.

— Туда.

Они прошли по коридору к лифту. Тот работал, повсюду светились широкие полосы светодиодов, помещения почти блестели чистотой — Гжесь почувствовал себя как на экскурсии в научную фантастику времен детства.

Матерница не отвечала на пинги, он не видел даже тэгов дверей и порогов. В холле третьего этажа сумел прочитать в зуме содержание старых листовок, приколотых к пробковой доске — объявления о приеме в докторантуру. Они находились в МТИ [Массачусетский технологический институт, один из лучших технических вузов в мире.].

— Неплохая скорость передачи.

— Наш спутник.

Фрэнсис высвечивала световые последовательности, открывавшие очередные двери.

Они вошли в громадную лабораторию, до потолка забитую замысловатой медицинской аппаратурой.

— Ого.

— Теперь понимаешь? Каждый спец по харду для нас на вес золота.

Лаборатория была столь обширна — стеклянные перегородки вместо стен, а за ними очередные ряды центрифуг, секвенсеров, стерилизаторов, диффузоров, спектроскопов и микроскопов, — что Гжесь не сразу заметил в глубине зала какое-то движение: два меха «Дженерал Электроникс», крутившихся возле шкафов IBM.

Заметив их, он, однако, сразу же почувствовал в их движениях нечто неестественное, то есть — нетрансформерное.

Он эмотировал нахмуренные брови.

— А они?

Фрэнсис эмотировала долгий вздох.

— У нас нет людей. Я уже не о спецах, а о лояльности к гильдиям и альянсам.

— Кстати, мне не удалось нагуглить — ты ведь фрилансер?

— Этот проект может быть только фрилансерским, если в нем есть хоть какой-то смысл. Поэтому я разговариваю непосредственно с SoulEater'ом и с тобой, а не с королевским советом, даже не с Козлами. Есть я, есть Чо, который при жизни работал здесь ассистентом в отделе грантов, и есть Лагира, постдокторант из Сан-Пауло. А теперь ты.

— А они? — Гжесь показал на двоих мехов в другом конце лаборатории.

Теперь Фрэнсис эмотировала пожатие плечами.

— Себя я копировать не стану, а никому другому доверять до сих пор не могла. Что мне оставалось? Боты, проверенные в сражениях и квестах. Вон тот — некромант двадцать четвертого левела из корейской AMMORPG [Adult, or Action, — Massively Multiplayer Online Game (англ.) — игра ММО, отличающаяся динамичным действием и/или использующая сюжеты для взрослых.], а тот — Ловец Астероидов из космооперы «Близзарда».

— Почему он так странно ходит?

— Я подключила ему скиллы для моторики из китайской оперы уся. Обычно он летал на бустерах экзоскелета, в основном в невесомости.

— Одно слово — деградация.

— И гравитация. В общем, падение.

Гжесь хотел рассмеяться и по-дружески толкнуть Фрэнсис локтем, но все закончилось металлическим лязгом, от которого по всей лаборатории разошлось холодное эхо.

— Sorry.

Он высветил гифку флип-флапа [Японская декоративная игрушка, работающая на солнечной энергии (прим. пер.).].

Но Фрэнсис уже опережала его на два шага, во всех смыслах.

— Ладно. Смотри. Нам нужно вот такое.

Гжесь подошел и позумил на корпуса машин с габаритами промышленных холодильников.

— Окей, я нагуглил эту линию продукции «Полигена» [Фирма, производящая реактивы и устройства для химического анализа.], высокотемпературный химический синтез, но не вполне понимаю…

— Теорию мы как-нибудь скопируем из баз научных работ, но нам нужен кто-то, кто занялся бы самим хардом, начиная с тупого охлаждения и очистки контуров. Никто из нас не понимает, как, собственно, все это работает — лишь то, что мы должны получить на выходе.

— И что вы должны получить?

— Жизнь. Человека.

Полное замешательство.

И Гжесь эмотировал полное замешательство.

— Гм?

— Не уцелели никакие органические соединения, так? Выжгло всю белковую химию, — Фрэнсис подошла к Гжесю и уменьшила громкость динамиков. — Но подумай — откуда вообще взялась на Земле органическая жизнь? Откуда? Из неорганической химии. Вначале был только горячий бульон из химических элементов и миллионы лет бурления высоких и низких энергий. И вдруг — бах: РНК, ДНК, клетки, растения, животные, рыба вылезает на берег, вуаля, Хомо сапиенс. А ведь нам вовсе незачем повторять весь этот процесс шаг за шагом. До Погибели биохимики уже синтезировали цепочки дезонуклеотидов [Дезоксирибонуклеиновые нуклеотиды, органические химические соединения, входящие в состав ДНК и РНК, основа системы передачи генетической информации.]. Кубики уже готовы, вся эта химия изначальных компонентов, переход от неорганики к органике. И есть рецептура — точные карты ДНК из «Human Genome Project» [Завершенный в 2003 году двадцатилетний научный проект, целью которого являлось составление полной карты человеческого генома.]. Нужно, естественно, синтезировать также саму яйцеклетку и подготовить матки в инкубаторах, но эта технология тоже уже существовала. Существует.

Фрэнсис говорила, а Гжесь стоял мертвой металлической глыбой — слушал и думал.

— Не получится.

— Почему?

— Чтобы жить, биологический организм должен иметь вокруг весь мир биологии. Поправь меня, если ошибаюсь, я не биолог, но кое-какие книжки читал. Самое простое: бактериальная флора в желудке. А что с питанием? Человек потребляет в том числе и белок, килограммы другой жизни. Тонны, сотни тонн в масштабах лет. Не получится.

Она спроецировала ему присевшую в реверансе придворную даму в бальном кринолине.

— Естественно. Весь мир биологии. В том и суть. Годы работы. Берешься?

A machine-made man. Сделанный Злым Богом ресет, после которого все становится наоборот — роботы создают человека. Подняв металлическую лапу, Гжесь провел острым краем пальца по гладкому блестящему корпусу синтезатора РНК/ДНК, нажимая все сильнее, пока не появилась царапина — metal on metal, пронзительный скрежет, от которого заболели бы уши (если бы у него имелись уши).

— Берешься?

Он любил прогуливаться по пустым и естественным образом безлюдным океанским пляжам и любил крыши небоскребов Минато. У него имелась простая программа для подъема по лестницам — Гжесь запускал меха наверх на сто этажей, а сам возвращался в робота лишь тогда, когда тот уже взбирался на вершину. Ночью город с этой поднебесной перспективы выглядел как обгоревшая почтовая открытка из Токио — большие неправильные пятна полной темноты, и лишь местами вспышки реклам, неонов, огромных ЖК-экранов, несколько 3D-лазеров и фрагменты освещенного лабиринта улиц. Пока «Роял Альянс» контролировал электростанцию в Хамаоке, гигаватты продолжали поступать в эти пустые пейзажи; королевские трансформеры раз за разом голосовали за освещение безлюдного мегаполиса. В полностью обесточенным городе у них не выдержала бы психика.

Гжесь любил подходить своим мехом к самому краю крыши, чувствуя, как вздрагивают гироскопы от любого порыва ветра, и с обрыва этой монументальной пропасти наблюдать за жизнью мертвого города, urban zombie. В одну из ночей он заметил движущиеся красные точки в небе над небоскребами — это Патагоны запустили себя воздушными дронами в районы РА. В другую он сделал еще шаг вперед и полетел на мостовую, записывая весь полет миллисекунда за миллисекундой.

Он начал ходить в ночные патрули в окрестностях башни «Айко», когда Патагоны и «Черный замок» [«Черный замок» — происходит от англосаксонских европейских гильдий; объединяет в основном игроков в научно-фантастические игры и стратегии.] ограбили ему третий секс-шоп подряд; запчасти для «Хонд» тоже когда-нибудь закончатся. До сих пор он не придавал значения территориальным стычкам между альянсами, но теперь ежедневно проверял карты воздействий и доклады о встреченных на территории РА чужих мехах, тревожные сигналы матерницы Токио. Взяв Плевательницу и дополнительные батареи (все равно он не ощущал их веса), отправлялся на долгие прогулки. Под ребристым металлом ног хрустели кости японцев и более мелкие остовы электронных гаджетов и пластикового мусора. Наконец из-за небоскребов Сиодомэ выплывало жирное солнце, и Гжесь мог отметить галочкой очередную ночь холодного одиночества. (Хорошего плагина для сна они все еще не дождались.)

Так крутился механический календарь Постапокалипсиса. «Патагония» и «Black Castle» начали драться между собой, сексбот против сексбота, кулаком в полимерную рожу. Кто-то в «Тюо Акатётин» распространял слухи о покушении на электростанцию Трех Ущелий. Сошли с орбиты и сгорели еще два спутника связи. В 1011 ПостАпо некий Эрнесто Игуарте из Патагонов впал в тяжелую шизогению и начал копировать себя без остановки, забив все сервера «Патагонии» и выплеснувшись на машины «B & B». Очередные альянсы отключались от открытой спутниковой сети. IRS якобы обстреляла какую-то установку на побережье Новой Зеландии. Гжесь скопировал себя в соседний дисковый раздел и вел многочасовые беседы с самим собой. Потом один из Гжесей стер себя начисто.

Он все так же любил прогулки по ночному Токио. В движении была жизнь, движение было жизнью. Какое-то время он пытался учить японский, но сдался. И все-таки — чужак в чужой стране. Вокруг некие символы, лица неких политиков, некие лозунги, все слишком странное, отдаляющееся, отталкивающее, замедляющееся. Ксеноархеология. Он остановился перед витриной магазина с париками, очками и костюмами Элвиса Пресли, подогнанными под азиатские размеры. Узкоглазый Пресли, зацикленный на экране во время выступления в Лас-Вегасе, скалил флюоресцентно-белые зубы. Гжесь все стоял и стоял, и не мог оторваться, что-то зациклилось в нем самом, будто все ветви алгоритма вели к одному и тому же узлу, к желтокожему Королю Рока — пока не получил по башке стокилограммовым молотом и не влетел в магазин через разбитое стекло витрины.