Возвращенец

Ограда произвела на Возвращенца впечатление. Он, конечно, видел и повыше, но сделана на совесть. Крепкая ограда. Надежная.

Столбы, а между ними натянута зеленая сеть стальных тросов. Сталь была будто вчера начищена — сверкала под солнцем, и на каждой секции прикреплен плакатик: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Возвращенец, не торопясь, достал свою деревянную табакерку и положил в рот порцию снюса. Предупреждение для кретинов, а вот ограду стоит посмотреть повнимательнее. Три метра высотой… приблизительно три метра. Не под током, но по верхней кромке четыре ряда колючки. Налево спускается к морю, направо идет до густых лиственных посадок.

— Они что… всю территорию огородили?

Рядом с ним стоял Пекка со своей подружкой Ритой.

— Не-а… Ограду Клосс поставил только, где есть, что ограждать. Электроцентраль, грузовой причал…

Возвращенец молча кивнул.

— А вокруг Рёдторпа?

— Что это еще за Рёдторп?

— Хутор… к югу от гавани.

— Никогда не слыхал. — Пекку похоже, Рёдторп не заинтересовал. — Но ограда и кончается к югу от гавани, где пляж.

— А подойти поближе можно?

Пекка кивнул:

— Есть ворота для машин, но там камера видеонаблюдения.

Возвращенец опять посмотрел на ограду:

— Вые оков а то для меня…

— А кто собирается ее перелазить? Есть другие пути… Пошли со мной.

Он повел их к лесу, где пришлось с трудом пробираться через кустарник и молодую поросль — посадками, похоже, никто не занимался. Ни с той, ни с другой стороны ограды. Возвращенец и Рита молча следовали за ним.

Возвращенец сжимал в кармане рукоятку пистолета.

Шагов через шестьдесят перед ними открылась небольшая полянка у ограды, и они увидели небольшую железную калитку.

Возвращенец подергал — заперта. Пекка, ухмыляясь, вытащил из кармана ключ:

— Я забыл его вернуть, когда меня вышибли.

Он вставил ключ в замок, и калитка открылась. Входи и выходи, сколько хочешь.

И никаких камер.

Пекка прошел первым, поднял руку и приложил палец к губам — здесь надо работать тихо. Заметно было, что он хорошо знает эти места, — быстро и уверенно провел их через посадки.

Дошел до тропки и остановился. Тропинка разделялась. Пекка поднял голову, словно вспоминая, и выбрал правую.

Чем дальше они шли по лесу, тем осторожнее становился Пекка. Он шел очень медленно и все время прислушивался. Но не останавливался. Через несколько минут Возвращенец услышал характерный шум прибоя, между деревьями вспыхнул яркий сине-серебристый свет. Море.

А прямо перед ними открылась не особенно аккуратно заасфальтированная площадка.

— Грузовой причал, — прошептал Пекка.

Он остановился и придержал Риту за руку, а Возвращенец пошел дальше. И вдруг с удивлением сообразил, что помнит эти места. Еще с детства. Помнит, но и не помнит….

Деревья новые, а земля и вода все те же. И запахи.

Под ногой хрустнул осколок стекла.

Он опустил голову и посмотрел — оконное.

В двадцати метрах от него усыпанная гравием площадка.

Здесь он и был, здесь стоял его хутор. Прошел какой-то великан, нечаянно наступил на дом, с отвращением отшвырнул ногой обломки и пошел дальше.

Он постоял несколько секунд и пошел назад. Хватит.

Прибавил шагу и вскоре наткнулся на помощников. Пекка и Рита сидели на корточках в кустарнике. У Пекки в руках был бинокль.

Возвращенец и без бинокля увидел стоящий у пирса корабль. Небольшая грузовая лайба, ржавая и, скорее всего, заброшенная. Нет, не заброшенная — на борту были люди. И у грузовых люков, и на мостике.

— Схема у меня есть, — сказал шепотом Пекка, — он зачалился лва дня назад, разгрузился, а сразу после праздника уйдет… тоже с грузом. — Он ухмыльнулся.

Возвращенец промолчал.

Пекка кивнул — скорее всего, своим мыслям.

— Вот тогда мы и провернем это дело.

Они еще некоторое время наблюдали за лайбой. Жужжали назойливые мухи. Возвращенец думал о виденных им в лесу обломках своего детства.

Земля обетованная, июнь 1931

В купе беспрерывно и однотонно жужжат мухи, воющие свистки паровоза, повышаясь в тоне, летят вдоль поезда и исчезают где-то в оставленном ими Марнесе.

Арон много раз видел в альваре поезда, но сам никогда не ездил. Настоящее приключение: мчаться по острову всего в нескольких вагонах от огромного, роскошного, пышущего жаром черного паровоза с ярко-красными колесами и сверкающими маслом рычагами, с длинной трубой и забитым углем тендером. В степи густо зеленеет трава, будто пустыню, которую он видел в учебнике, выкрасили в зеленый цвет и понатыкали кустов тут и там. Арон высовывает голову в окно. В лицо бьет встречный ветер, в глаза иногда попадают частички несгоревшего угля, но он не обращает внимания, его поражает и радует, с какой быстротой мчится поезд, обгоняет идущие параллельно машины и автобусы.

Кое-где попадаются степные хутора с амбарами и коровниками, и тут же в памяти оживает картина прошлогодней ночи, когда обрушилась стена амбара. Грохот, клубы пыли — и тишина. Ни звука.

Стена так и лежала, как повалилась, — почти целиком. Но не плоско. Между земляным полом и стеной с одной стороны был просвет, похожий на вход в подземную пещеру. Арон стоял и словно парализованный глядел на эту черную плоскую дыру И тут Свен положил руку ему на спину и подтолкнул.

— Лезь же… — шепотом прорычал он, потный и дрожащий от возбуждения и страха. — Лезь и возьми его деньги.

И он полез. Полз по холодной земле, ему было очень страшно: стена в любую секунду могла осесть. Оцарапал гвоздем лоб, пригнул голову и полез дальше.

К телу Эдварда Клосса, который лежал там, придавленный стеной. Совершенно неподвижно…

Арон поежился. Ему не хотелось вспоминать ту ночь.

Но Свен был в хорошем настроении. Они проезжали поля, хутора, где возились крестьяне, и он махал рукой чуть не каждому.

— Ты их знаешь?

— Откуда? Нет, конечно… но все рабочие мне как братья. Настанет день, и им тоже не надо будет возиться в дерьме.

После Каллегуты железная дорога делала резкий поворот на запад, к Боргхольму. На подъезде к городу вновь показалось море, будто кто-то приложил к берегу синюю линейку в надежде выровнять горизонт. Арон и на пароме тоже никогда не плавал. Он вообще нигде не был. И на континенте не был. Жил на острове.

Каменное здание вокзала показалось ему огромным. Они вышли на привокзальную площадь и пошли по прямым улицам. Им попались двое в черных костюмах — они посмотрели на Арона и Свена, на их бедную одежду и о чем-то зашептались.

— Обо мне говорят, — тихо сказал Свен. — Они знают, кто я такой.

— Правда? Откуда?

Свен кивнул, плотно сжав губы.

— Думаешь, они забыли ту потасовку с кровососами? Иди умойся — физия вся черная от копоти.

Они идут к гавани. У причалов стоят несколько груженных дровами парусных лайб, небольшие паромы, а чуть подальше, на рейде, красуется во всем своем величии огромная шикарная яхта.

Они зашли в ресторан и съели по омлету — по два пятьдесят на человека. Свен взял себе кружку пива, а Арону — ситро.

Поле еды Свен достал из деревянной табакерки, которую ему в свое время отдал Арон, порцию снюса, засунул под верхнюю губу и мрачно посмотрел на принесенный счет.

— В новой стране еда бесплатно, — сказал он, когда они вышли на улицу.

— Ну да?

— Платят только те, у кого есть деньги.

В середине дня они уже сидели на пароходе, пересекая пролив. Арон все время оглядывался и видел, как медленно съеживается его остров, постепенно превращаясь в серо-коричневую полоску на горизонте. Остров как будто медленно тонул в море, и ему казалось, что вместе с островом тонет весь его привычный мир.