— Ты уверен, что подобные услуги должны оказывать твои подчиненные?

— Только женщины. Послушай, это делается иначе — ты как бы гладишь кожу, а нужно сильнее втирать.

— Ну, тогда позволь!

Перешагнув через мужской торс, Пола с размаху уселась на его спину. Тот от неожиданности охнул.

— Тебя разве не учили, как следует обращаться с мужчиной?

— Учили, учили! В частности, соседка по комнате. Она говорила так: «Ногой сильнее бей, где всего больней». — Пола наклонилась и размазала жидкость по плечам Тома. — Научили и разгадывать мужские хитрости. Ах, говорит мужчина, намажьте меня лосьоном, а на самом деле хитрецу просто захотелось, чтобы нежные женские руки промассировали его.

— Правильно.

Она с силой вдавила пальцы в его спину, ощущая сначала упругое сопротивление мышц, затем постепенное их расслабление.

Сначала она сидела на нем, будто оседлав бесчувственное бревно. Неожиданно в ее восприятии что-то изменилось. Мужчина будто приблизился к ней — явственней стал аромат лосьона, потом прибавился терпкий запах разгоряченного мужского тела. Снова на мгновение появилось ощущение особой, смущающей душу интимности.

Пола одернула себя, не без успеха переборов опасное направление мыслей и чувств.

Руки заработали с большей энергией. Все! Задание босса можно считать выполненным.

— Готово!

Она скатилась со спины настырного клиента и растянулась лицом вниз на своем полотенце.

— Долг платежом красен. — Том приподнялся. На кожу пролились холодные капли лосьона, сильные пальцы нажали на шейные позвонки. Только тут Пола почувствовала, как напряжены ее мышцы. Мужские руки мяли и массировали ей спину, и отступало напряжение. Ощущение, что и говорить, приятное.

Умелый массажист размял мышцы рук, прошелся вдоль позвоночника. Он спустил с ее плеч бретельки купальника, не встретив противодействия. Когда энергичные пальцы подобрались к пояснице, Пола почувствовала прикосновение его губ у себя на затылке.

— Разве это входит в процедуру?

— Да, это наиболее эффективный и приятный прием. — Он улегся рядом. — Ты, чего доброго, не знаешь и того, что своеобразным массажем можно значительно укрепить мышцы губ?

— Нет, не знаю.

— Я тоже когда-то не знал. Если ты сомневаешься, можно сейчас проверить, так ли это. — Он приник ртом к ее губам, прижимаясь все сильнее и сильнее. Не прерывая поцелуя, перевернул женщину на спину и склонился над ней. Неожиданно для себя Пола почувствовала, что отвечает на поцелуй, что ее пальцы непроизвольно сжимают мужские плечи.

Том поднял голову.

— Ну что, доказал?

— Что?

— Насчет губ. Нет, вижу, ты все еще сомневаешься. Придется продолжить учебу. Попробуем сделать вот так. — Едва касаясь губами ее кожи, он добрался до шеи, потом стал целовать ее плечи, задержался на теплой от солнца коже ключиц.

Ученица вела себя вполне смиренно, но вскоре почувствовала, что купальник уже почти не прикрывает грудь. И вот тут, к своему смущению, молодая женщина почувствовала, что ее как током пронзило мучительное желание ощутить ласку губ на своей груди.

Однако Том вновь припал поцелуем к ее губам. Пола крепче прижалась к мужскому телу, не противясь ласкам. Внутренний голос, попытавшийся предостеречь от соблазна, оказался тихим и невнятным. Его заглушила страсть.

Том поднял голову, с пониманием посмотрел на разгоряченное лицо Полы, затем спустил купальник, обнажив напрягшуюся от чувственного волнения грудь, и припал к ней нетерпеливыми губами. Кожа ощутила его горячее дыхание, потом нежное прикосновение языка к соскам. Пола закрыла глаза, испытав острое наслаждение.

Том потерял самообладание. Застонав, он крепко сжал ее груди в ладонях.

Огонь ответного желания полыхал в ней. Тело больше не желало подчиняться разуму, оно требовало своей доли радости, в которой так долго ему было отказано.

Том угадал состояние женщины и уже не пытался сдерживать себя. Через ткань купальника Пола почувствовала его нарастающее возбуждение.

Если сейчас не вмешается рассудок, свершится неминуемое. Так хочется безоглядно любить этого красивого, сильного мужчину… Но надо же понимать: у них нет общего будущего. Если она сейчас поддастся сладостному желанию, то только свяжет себя. Именно себя, а не его.

Да будь ты наконец благоразумна, Пола Уорд! Ты же его едва знаешь. Впрочем, как и себя в данный момент.

Смущенная, встревоженная, даже немного испуганная, Пола отпрянула от теряющего голову мужчины. Если она так легко уступит сейчас, чем это обернется для нее потом?

Ясно, что она отдаст ему все, ведь осторожность не в ее натуре. А что дальше? Да ничего хорошего. Даже если он и полюбит ее по-настоящему, это не принесет счастья. Ведь в своем деле Клинтон такой же игрок, каким был Микки в своем. Значит, и речи не может быть о нормальной семье. И не будет ощущения надежных тылов, безопасности.

— В чем дело? — Том напряженно вглядывался в ее лицо.

— Мне очень жаль. Я не владела собой. — Пола вздернула бретельки купальника, закрывая грудь. — Мне не стоило поощрять тебя в твоем желании.

— Что за глупости ты придумываешь? Мы же взрослые люди! Поверь, я не из тех, кому женщина наскучит, как только ляжет с ним в постель.

— Знаю. — Пола села, обхватив колени руками. — Дело не в этом.

Их прервал вежливый стук в дверь спальни.

— Да? — отозвался Том.

— Через пятнадцать минут первый завтрак, мистер Клинтон, — донесся откуда-то женский голос.

— Благодарю. — Он наградил Полу сердитым взглядом. — Я не сдаюсь. Считай это краткой передышкой. — Потом встал, схватил свое полотенце и направился в ванную.

Ишь ты! Он, видите ли, не сдается! На что, спрашивается, он надеется? Сегодня они возвращаются в Анахайм, и игра закончится. Уборщица вновь станет уборщицей, а миллионер останется неприступным миллионером. Это обидно, конечно, — кто спорит? Такого со всех точек зрения интересного мужчину она встретила впервые. Жаль, но совсем скоро все кончится, не успев начаться.

До завтрака и во время него они не сказали друг другу ни слова. А завтрак был неплохой — свежайшая ветчина, яйца, ломтики дыни, хрустящие булочки и кофе. По завершении трапезы Том стал участвовать в общей беседе с таким видом, как будто ничего и не произошло.

Радио сообщило, что дороги открыты. Можно ехать.

Тепло простившись с хозяевами и гостями, они выехали около часа дня.

— Как ты думаешь, все прошло гладко? — спросила Пола, когда они двинулись по шоссе вдоль тихоокеанского побережья. — Тебе дадут ссуду?

— Артур сказал, что позвонит мне на неделе. — Том не отрывал глаз от дороги. — У них, по-видимому, есть еще один партнер, и он тоже должен одобрить сделку. Но, кажется, все идет хорошо.

— Я рада, — сказала Пола. — Может, я даже помогла?

На какое-то мгновение лицо Тома осветила улыбка.

— Ты определенно помогла. Их сдерживало мое холостяцкое положение. Считают, что только семьянин может заниматься серьезным делом. Настороженные раньше, они теперь встретили меня очень тепло. И ты всем понравилась.

— Надеюсь, что так.

Какое-то время ехали молча. Неожиданно Клинтон прервал молчание.

— Как долго продержался твой брак?

— Пять лет.

— Что собой представлял твой муж?

— Игрок! Этим все сказано — одержимость, ложь, чередование надежд и разочарований.

Спутник кивнул с понимающим видом.

— Я тоже игрок.

— Оно и видно.

— Это одна из важных сторон жизни. Часть меня самого. Не грошовые ставки на бегах, а игра по-крупному. — Он искоса взглянул на женщину, стараясь предугадать ее реакцию.

— И прекрасно. Для тебя прекрасно. А с меня этого довольно. — Пола прислонилась головой к дверце машины.

— Ну, тут можно поспорить. Есть основание предположить, что и в тебе есть немало от настоящего игрока, неважно, нравится тебе это или нет.

Что тут ему ответишь? Пола Уорд часто шла на риск и обычно дорого за это платила. Тем больше оснований искать человека иного склада, мужчину, на которого можно положиться.

Когда, спустя час с небольшим, они прибыли в Анахайм, Пола отклонила приглашение зайти.

— Мне нужно идти. До свидания! Время прошло весьма приятно.

После предельно вежливых слов прощания Томас Клинтон III как бы между прочим обронил:

— Увидимся, Пола.

Как же им не увидеться? Уборщица придет в назначенный срок. Босс, если будет в приятном расположении духа, возможно, обратит внимание на нее или на результаты ее доблестного труда.

Трудно предположить другой характер их встреч. Неужели же он вознамерится преследовать ее, осыпать подарками, искушать изысканными обедами и билетами в театр? Пола вздохнула. Ах, как трудно будет пройти мимо подобного искушения роскошью человеку, сполна вкусившему сомнительные радости безденежья и одиночества. Но, пожалуй, еще труднее не позволять своим рукам, губам и сердцу тянуться к Тому.

Пола строго осудила себя за рискованное направление своих мыслей. Вслух обозвала себя дурой. После чего приняла твердое решение: ни под каким видом не сокращать расстояние между подчиненной и боссом, выбросить глупости из головы, что прибавит ясности, трезвости в борьбе с вожделением плоти.

Ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду мистер Клинтон не давал о себе знать. Можно, конечно, соврать себе, что она рада подобному стечению обстоятельств, но можно и самым честным образом впасть в откровенное уныние. Единственным утешением было то, что Салли, позволив себе несколько ироничных замечаний, перестала наконец говорить на больную для подруги тему.

Обнаружилось, что мысль о приближающемся дне уборки в апартаментах Клинтона вызывает волнение и тревогу. Будет ли хозяин дома? Что он может ей сказать? Что сказать ему в ответ? И, главное, как ей следует вести себя?

Пола не посмела попросить Салли поменяться с ней дежурствами, зная, что подруга вновь начнет читать мораль, стращать, отговаривать.

Четверг тоже день нелегкий — уборка в служебных кабинетах заводского здания. В шесть вечера, уставшая донельзя, Пола поплелась домой, держа под мышкой коробку с жареным цыпленком.

Салли встретила ее с надутым видом. Явно чем-то всерьез недовольна. Чем?

— Эй, подруга, что тут у нас происходит? — спросила из кухни Пола, швырнув коробку на стол.

— Тебе звонили. — Салли остановилась у дверного проема, всем своим видом выражая неодобрение тому, что еще только собиралась высказать. — Мистер Клинтон жаждет встречи с тобой завтра.

— Интересно. Только для этого и позвонил? Мистер Клинтон таким образом решил напомнить своей уборщице о дне уборки? — Пола покачала головой. — Салли, слушай, ты, наверное, голодна? Могу поделиться.

— Спасибо, я уже съела гамбургер. — Подруга явно давала понять, что разговор о загадочном звонке не закончен.

— Ну, ну, давай уж все выкладывай! Что дальше?

— Твой восхитительный начальник желает видеть свою прелестную подчиненную в семь тридцать утра.

— Так рано?! Вот какая у него потрясающая тяга к чистоте!

— У Клинтона для тебя спецзадание. — Салли не сдержала саркастической улыбки. — Приблизительно на пять дней. Сказал, что оплатит все — замену уборщицы, компенсацию тебе за вынужденный прогул и, кроме того, гарантирует сто долларов в день. — Салли ухмыльнулась. — Не думаю, что ты откажешься от подобного предложения. Особо было подчеркнуто, что…

— Что?..

— … что ты должна принести свой паспорт. — Салли сполна насладилась изумлением Полы и после намеренно затянутого молчания сказала: — Он берет тебя с собой в Париж.

4

Салли была права — как не поддаться соблазну осуществить свою давнюю мечту? И вот Пола в своей затрапезной машине у здания, где благоденствует «Клинтон компьютерс». Казалось бы, беги навстречу мечте… Почему же вдруг подступили сомнения?

В багажнике лежал ее чемодан с вещами. В сумочке паспорт, который был в свое время оформлен для поездки в Европу с Микки, проигравшим в конечном счете как всю свою жизнь, так и ее мечту.

Должна ли она ехать теперь?

Трудно отказаться от шанса побывать в Париже, особенно если предложение столь выгодно со всех точек зрения. По всей видимости, даже Салли поняла, что возражать просто глупо. Конечно, если разобраться, это еще одна безумная идея. Сколько их было в ее жизни! Пора бы и одуматься. А тут еще дополнительное испытание быть постоянно рядом с Томом Клинтоном. Какие силы надо иметь, чтобы это выдержать!

Впрочем, еще не приняв окончательного решения, можно же просто зайти и выяснить, что тот задумал.

Оставив чемодан в машине, Пола смешалась с толпой служащих. Уборщица приходила сюда, когда эти спешащие люди уже покидали службу. Сегодня здание выглядело совершенно иначе — светло, многолюдно, а не пустынно и таинственно, как в воскресенье.

Лифт переполнен, значит, видимо, уже больше половины восьмого.

По двое и по трое служащие выходили на нижних этажах. С одиннадцатого на двенадцатый Пола ехала в одиночестве.

По небольшому холлу прошагала к квартире. Хотя и был ключ, сочла за лучшее позвонить. Изнутри донесся голос хозяина.

— Войдите!

Повернула ручку, вошла. В гостиной — никого.

— Эй, заходи, я здесь, в спальне.

Она подошла и встала в дверях. Том мудрил над чемоданами.

— Ты что, едешь куда-то?

Клинтон с удивленным видом повернулся к ней.

— Разве твоя подруга тебе не сказала? Надеюсь, ты захватила паспорт?

Пола с вызывающим видом скрестила руки на груди.

— Я даже не знаю, в чем, собственно, дело. И почему ты думаешь, что стоит тебе лишь щелкнуть пальцами и я тут же буду рядом?

Мистер Клинтон выдержал паузу, отправив в чемодан красивый темно-синий шелковый пиджак. Потом снизошел, ответив:

— Я не прищелкиваю, я побрякиваю монетами.

— Может, я и бедна, но не продаюсь.

Мужчина отступил от шкафа и взглянул на гостью.

— Я тебе еще не говорил, что ты потрясающе выглядишь?

Розовое льняное платье и такой же жакет были куплены в один из набегов на магазины, когда у Микки водились деньги, и Пола знала — костюм ей к лицу. Тем не менее, комплимент хоть и был приятен, но вызвал подозрение.

— Почему ты хочешь взять меня с собой в Париж?

— Потому что думаю, будет ужасно романтично заняться с тобой любовью в Булонском лесу. — Он взял ее руку и нежно поцеловал, что вызвало, если честно признаться, приятную дрожь в теле.

Да, вот такая альтернатива: или заниматься любовью в Париже, или убирать грязь в заводских цехах… Однако…

— Это имеет какое-то отношение к ссуде, о которой ты так хлопочешь?

— О, разве я забыл об этом упомянуть? — губы Тома насмешливо изогнулись. — Да, действительно имеет. Оказывается, у Йенсена и его деловых партнеров в Париже есть компаньон, который в деле активно не участвует. Это финансист по имени Жак д'Арман. Вот он-то и желает непременно лично познакомиться с мистером и миссис Клинтон.

— А с одним мистером Клинтоном он не мог бы познакомиться?

— Эффект, как подсказывают наши с тобой знакомые, был бы не тот. — Том все еще держал ее руку в своей, и лицо у него посерьезнело. — Мне действительно нужна твоя помощь, Пола. Просто сыграй так же, как ты это сделала в Малибу. Чем плохо оплаченный отпуск и бесплатный тур во Францию? Есть что-нибудь получше на примете?

Предложение, что и говорить, заманчивое. Где найти силы противостоять собственной давней мечте?

— Когда нужно отправляться?

— Самолет вылетает из Лос-Анджелеса примерно через два часа. Значит, нам уже пора двигаться. Где твои вещи?

— Внизу в машине.

Том защелкнул чемодан, потом извлек из кармана красивую черную коробочку, явно от ювелира, и, протянув Поле, коротко изрек:

— Подарок.

В бархатном чреве футляра Пола обнаружила обручальное кольцо с бриллиантом и полудюжиной изумрудов. Вот это да! Про такое он Салли ничего не сказал. Что-то уж больно дорого. Значит, и от нее большого ждет.

— Давай будем считать так: мне дали его временно поносить как реквизит спектакля, — заявила она.

— Это уж как хочешь, так и считай! А теперь поехали. — Том взял свои вещи и направился к выходу.

В аэропорту Том завладел ее паспортом и, быстро пролистав его, не без снисходительного удовольствия заметил:

— Чистенький.

Действительно, странички для визовых отметок были девственно белы.

— Да, такая вот бедняжка, — ответила Пола, бодростью тона сумев побороть сочувствие к себе.

В зале ожидания они оказались как раз в тот момент, когда объявили посадку.

— Между прочим, что будем делать с фамилиями? — Почему-то именно она обеспокоилась этим вопросом.

— Фамилиями?

— Да, фамилиями в наших паспортах. Они у нас, как это ни странно, разные. Тебе не пришло это в голову? Мистер д'Арман может невзначай заинтересоваться подобным казусом.

— Вряд ли он увидит паспорта. А если и увидит, то мы скажем, что ты оставила свою девичью фамилию. Поскольку это необходимо тебе по работе.

Ничего не скажешь — умеет быстро и гладко солгать. Совсем как Микки.

Мистер Клинтон с супругой по приглашению стюардессы прошествовали по крытому переходу в самолет. Взглянув на их посадочные талоны, другая приветливая служительница неба указала им на места в первом классе. В первом классе! Пола почувствовала, что ее переполняет радость, но решила, что не стоит показывать спутнику свой телячий восторг. В конце концов ее должны волновать куда более серьезные вещи.

С деланным равнодушием женщина опустилась и роскошное кресло у окна и деловитым тоном поинтересовалась:

— Скажи на милость, что ты имел в виду, говоря про интересы моей работы? Раньше ты ограничивал поле моей деятельности исключительно благотворительностью, не так ли?

— Но ты, надеюсь, никому не успела ничего ляпнуть про благотворительность? Вот и хорошо. Меняем версию. Давай сделаем тебя писательницей! Сама о своих скромных писательских трудах не заикайся. Спросят — пожалуйста: я, мол, не совсем профессионал в своем деле, но пописываю. Не знаю, как там читателям, а мужу нравится.

Пола раздумывала над новой версией ее общественной значимости.

— Да, придумано неплохо. — Говоря это, она возилась с пристежным ремнем, который застрял между сиденьями, попытки его вытащить были безуспешны.

— Позволь мне. — Том высвободил ремень, затем наклонился и застегнул его на талии Полы, причем задержав руки несколько дольше, чем требовалось.

— Терпеть подобное входит в мои обязанности? — спросила та, пытаясь скрыть за ироничным тоном непрошеное волнение. Господи, пусть этот сластолюбец утешится парижскими ночными бабочками, иначе ей грозит беда.

— Внешне нам следует быть нежными друг к другу. Чтобы все было правдоподобно. — С этими словами Том взял ее за подбородок и, прежде чем Пола успела уклониться, поцеловал прямо в губы. Поцелуй был быстрым, но порывистым, если не сказать страстным. Она бы много дала, чтобы не почувствовать в себе ответной реакции. Но нет… Отчего это учащенной сердцебиение, отчего эта слабость в коленях?.. Лишь бы он не заметил ничего, а она-то с собой справится…

Полет в Нью-Йорк тянулся долго, потом нужно было пересесть в другой самолет и еще дольше лететь над Атлантикой. Во всяком случае, Поле на пришлось переводить часовые стрелки, поскольку часов у нее по-прежнему не было.

Ах, Париж! Эйфелева башня, Лувр. Неужели сбудутся ее мечты? Жаль, что условием исполнения является мистер Клинтон.