Но вообще-то, я думаю, ему было стыдно. Я поймала его за руку, когда он едва не совершил преступление, и он понимал, что гордиться на этот раз нечем.

8. Вторая подсказка

Спустились мы гораздо быстрее, чем поднимались.

Мы бежали по лестнице, перемахивая через ступеньки, и уже почти у самого выхода Пэ-Пэ столкнулся с человеком, который шёл в противоположном направлении. Пьер-Поль потерял равновесие, замахал руками и опрокинулся на меня, а его очки красиво спланировали вниз, на нижнюю ступеньку.

Хорошо, что Пэ-Пэ такой упитанный и мягкий. Ушиблась только я одна.

— С тобой всё в порядке? — спросила я, помогая ему отыскать очки. — А этот грубиян даже не остановился!

— Ты мне рёбра проломила своим локтем, — застонал он. — Я больше уже никогда не смогу нормально дышать.

— Знаешь что?! — возмутилась я. — Я тебе, можно сказать, жизнь спасла, а ты…

— Это человек из поезда, — пробормотал он, не обращая внимания на мои слова. — Я в этом почти не сомневаюсь.

— Ты опять? Бедный Пэ-Пэ, у тебя развивается паранойя. Стоит какому-нибудь нахалу тебя толкнуть, и ты уже уверен, что за тобой слежка! И потом, извини, конечно, но ты же без очков даже слона от коровы не отличишь!

— В этом ты, безусловно, права, — согласился он. — И всё-таки я готов поклясться, что узнал его.

Впрочем, мы быстро забыли про неприятную встречу на лестнице, потому что были уж слишком взволнованы недавней находкой. Мы отыскали Реми, купили себе по большому стакану колы и уселись втроём под деревьями — размышлять над второй подсказкой.

И почти сразу вынуждены были признать, что она оказалась ненамного понятнее первой.

Мы имели дело с небольшим рифмованным текстом под названием «Стих святого Мартина».

          Идти на восток теперь ни к чему,
          Только вперёд, где ждёт небосклон.
          Сплетенье дорог сквозь тайну и тьму

В Амбацию ведёт, в Ла Флеш и Шинон.

У меня чуть мозг не закипел — так я старалась понять, что же хотел сказать автор. Хорошо, что там было что-то про тайны, тьму и сплетенье дорог: это подтверждало, что мы на верном пути. Но разобраться в общем смысле без месье Корусанта мы не могли. Распутать такую белиберду под силу только ему.

— Ясно одно, — сказал Реми, который наконец немного пришёл в себя после скоростной велогонки. — В послании указано направление. Но какое именно? Можно сразу вычесть восток, как говорится в первой строчке. Тогда останутся Шинон и Ла Флеш. Судя по карте, это два города области Турен. Вот только находятся они в совершенно разных сторонах. Куда двинемся?

— Тут ещё какая-то Амбация, — ткнула я пальцем.

— Это вообще непонятно что. На карте такого названия нет. Похоже, нам конец.

— Я бы не смотрел на это так мрачно, — возразил Пэ-Пэ и с мудрым прищуром покачал головой.

— Ну скажи, о чём тут речь, раз такой умный, — отозвался Реми. — Это ведь ты у нас мозг.

— Секунду. Мой мозговой процессор передаёт сигнал о том, что у него, возможно, есть решение.

Глаза Пэ-Пэ быстро-быстро замигали за толстыми стёклами очков.

— Внимательность и наблюдательность, — начал он. — Вот заветы нашего дорогого учителя. Чем мы располагаем? Некоторыми смутными и к тому же противоречивыми указаниями. Названием неизвестного города, вроде бы римского. По-моему, всё это было придумано нарочно, чтобы нас запутать.

— Гениальные рассуждения, Пэ-Пэ, — усмехнулся Реми. — Мозговой процессор работал не зря.

— Следовательно, — продолжал Пэ-Пэ, не обращая внимания на насмешки завистников, — ключ к разгадке находится в какой-то небольшой детали — детали настолько броской, что мы её даже не заметили.

— Что это ещё за деталь?

— Да название же, старик Фарамон! Название! Помните, что нам говорил месье Корусант: святой Мартин прославился тем, что отдал бродяге половину своего плаща.

— И при чём тут это? — растерянно спросил Реми.

— А при том! Стихотворение называется «Стих святого Мартина», и это значит, что его нужно разрубить пополам, как поступил святой Мартин со знаменитым плащом!

В подтверждение своей догадки Пэ-Пэ сложил листок вдвое, и мы не успели даже ахнуть, как он разорвал бумагу по линии сгиба на две половинки.

— Пэ-Пэ, ты чего! — заорал Реми. — Уничтожил нашу единственную подсказку!

— Да нет же, смотрите, — сказал он. — Теперь всё встало на свои места.

В это совершенно невозможно поверить, но Пьер-Поль оказался прав. Разорванное напополам послание вдруг стало ясным как день.

— Вторая половина каждой строчки нужна только для того, чтобы напустить пыли в глаза, — объяснил Пэ-Пэ. — На эту мысль меня натолкнуло не только название стиха, но ещё и то, что в середине строк слова тоже рифмуются между собой: «восток» — «дорог», «вперёд» — «ведёт». А ведь обычно рифма встречается только в конце строки.

— Гениально, Пэ-Пэ, просто гениально, — признала я. — Но что такое Амбация?

— Я и на это тебе отвечу, — гордо сказал Пэ-Пэ. — В путеводителе, который дал нам месье Корусант, говорится, что так в древние времена назывался город Амбуаз, который тоже стоит на берегу Луары и расположен к востоку от Тура… А теперь, если Фарамон настаивает на том, чтобы принести мне глубочайшие извинения за насмешки, я согласен их выслушать.

— Ладно, Пэ-Пэ, извини, — буркнул Реми. — Я просто разволновался, когда ты бумажку порвал. Но ты, конечно, круто всё разгадал, я бы ни за что не додумался. Только вот теперь, если мы хотим добраться до Амбуаза до темноты, нам бы надо поторопиться.

— Согласен, — сказал Пэ-Пэ. — Но для начала вы просто обязаны накормить меня большой тарелкой колбасы и паштета. Из-за напряжённой мозговой работы я немного проголодался. В конце концов, на одном только интеллекте и пресной воде долго не продержится даже гений.

9. Пэ-Пэ ставит палатку

Было почти восемь, когда мы, как следует подкрепившись, отправились в Амбуаз.

Вечерело. Дул предгрозовой ветер, в небе собирались тяжёлые мрачные тучи. Настроение у меня было чудесное. Это так здорово — в сумерках катить с друзьями по дороге! Вокруг — бескрайние просторы, и чувствуешь такую свободу, что кажется, сердце вот-вот вырвется из груди!

Пьер-Поль ехал первым, восседая на своей «Веспе», как король на троне. Моя старушка мобилетка весело тарахтела за ним, а Реми на крутых подъёмах хватался рукой за мой багажник, чтобы не крутить педали. К счастью, дорога была достаточно ровной, и к тому же мы с Пэ-Пэ забрали у Реми рюкзак, чтобы немного облегчить ему жизнь.

— Надеюсь, ты не станешь надевать на себя это чудовище? — с угрозой в голосе спросил Пэ-Пэ, увидев, как Реми достаёт нечто вроде шлема, собранного из резиновых колбасок.

— Пэ-Пэ, отстань! Это профессиональная защита: шлем, в котором мой дядя Фирмен участвовал в велогонках.

— Не смеши меня! Впечатление такое, как будто тебя проспонсировал колбасный комбинат!

Это было не слишком мило со стороны Пьер-Поля. Сам он взял с собой в дорогу знаменитый шлем мотоциклиста-космонавта, у меня была элегантная каска в форме шапки для конного спорта. А Реми живёт один с матерью, и, если бы не дядя Фирмен, он бы вообще не смог экипироваться, чтобы поехать с нами.

Не успели мы преодолеть и десяти километров, как с неба упали первые капли. Сначала полил небольшой дождик, приятно освежающий после длинного жаркого дня, но потом грянула такая жуткая гроза с ливнем, что видимость сократилась до двух метров.

Мы остановились, чтобы достать из рюкзаков дождевики, но к этому моменту успели так промокнуть, как будто поплавали в супе.

— Надо скорее найти место, укрытое от ветра, и остановиться на ночлег, — сказал Реми — точнее, проорал во всё горло, потому что дождь хлестал так яростно, что иначе мы бы ни слова не разобрали.

Направо уходила узкая тропинка. Мы сошли с дороги и двинулись через лесную чащу. Идеальное место для ночлега: листва укроет от дождя, и можно успеть поставить палатку до того, как окончательно стемнеет.

Едва мы спешились, как дождь усилился — чуть ли не в два раза! Ветер завывал в кронах деревьев, кусты пригнулись к земле и заслонили последние проблески света. Мы зажгли фонарик и в его свете поставили моё маленькое одноместное убежище, а уж потом принялись за палатку Пэ-Пэ. Он вынул из рюкзака чудовищных размеров материю, гору металлических палочек и здоровенный рулон верёвки.

— Что это ты собрался делать? — набросился на него Реми. — Разбивать цирковой шатёр?

Тент развевался на ветру и вырывал из земли колышки, которыми Пэ-Пэ пытался его прикрепить. Стоило нам натянуть один край, как второй тут же отрывался и взлетал в воздух. В конце концов вся конструкция рухнула на землю, и Реми накрыло насквозь промокшим полотном.

— Я специально выбрал семейную палатку, — жалобно пробормотал Пэ-Пэ. — Самую большую модель, с гостиной и обеденной зоной. Руководитель экспедиции должен располагаться со всеми удобствами, поэтому…

— Руководитель-вредитель! Эту твою семейную модель поставить невозможно! Из-за тебя нам придётся спать прямо под дождём!