Глава 4
Nudа vеritаs [«Голая правда».]
Даже во время самого глубокого сна он почувствовал, как сознание перевернулось и обратилось в прекрасную женщину, удобно раскинувшуюся в мягком кресле. Она подсознательно ощутила, что настал тот самый момент, когда предстояло выполнить задачу всей жизни, невероятно трудную работу. Женщина погрузилась в своё далёкое бессознательное, чтобы отыскать ответ на вопрос, который задавала всю сознательную и, возможно, бессознательную жизнь, интуитивно ощущая, что разгадка таится именно там, в том далёком прошлом, в случившeмся на корабле. Любая попытка прорваться туда заканчивалась фиаско и сопровождалась длительными депрессиями, душевными терзаниями, плохим настроением и телесной разбитостью.
«В преодолении себя воспитывается воля и укрепляется характер» — вспомнились ей слова командира корабля — друга раннего детства.
«Если что-то не получается, не обращайся за помощью, а заставь себя начать всё заново» — сказала она себе уже в который раз и постаралась расслабиться.
Со стороны это выглядело как обычное, незатейливое дело — обаятельная женщина уснула глубоко и беззаботно, как набедокуривший ребёнок, получивший вместо наказания сладкий сон. Но на самом деле подсознание усиленно неслось в пропасть, и скорость мысленного погружения, возможно, могла сравниться лишь со скоростью света в вакууме. Она буквально проваливалась в детство. Всё глубже и глубже, дальше и дальше, где ясное голубое небо сияет над жухлыми жёлтыми листьями и отражается в смехе детей и карканье ворон на развесистых деревьях, где луговая трава и полынь смешались в терпкий, с горчинкой аромат, а припозднившиеся солодка и иван-чай добавляют пряности и духовитости и услаждают обоняние; где паук плетёт бесконечную паутину, уходящую в глубокую и тёмную даль, где ничего не разберёшь, а лишь можно расслышать шелест деревьев. Скрип сухих веток расходится по всему пространству, заполняя его всё дальше и дальше. Она внимает этому духовому оркестру. Вторя гуляющему ветру, воображение продолжает углубляться всё дальше и дальше — в мёртвую чащу. Прислушиваясь, женщина начинает угадывать даже самые тихие звуки, различая их по высоте, частоте, долготе, тембру. Они манят вглубь, где интерес спящей привлекает странный скрип-скрежет… как металла по металлу. Он постепенно усиливается, и девочка начинает ощущать, как у неё начинают вибрировать барабанные перепонки. Сначала мягко, но настойчиво, потом всё резче, причиняя боль. От каждого скрежетания детское сердечко сжимается в комочек, и дышать становится невыносимо.
Сознание женщины, помимо её воли, погружается всё глубже и глубже. Oно пронеслось через сырое кровавое пространство и медленно, и быстро одновременно. Теперь различались и скрежет металла, и раздирающие слух крики детей, и ноющая боль в кровоточащем предплечье, и страх — животный страх, который сковывает дыхание холодом. Мозг рвётся на мелкие, красные, бурляще-кипящие мучительные осколки — такое ощущение, что ребёнок вот-вот потеряет себя. Спящая пытается убежать от невыносимого шума, проснуться, но бессознательное буквально приковано к этому участку. Чем сильнее желание убежать, тем сильнее что-то необъяснимое заостряет внимание на скрежете. Рокот учащается, и к нему добавляeтся что-то более страшное: хруст рвущегося мяса, вопль ребёнка, перемешанный с запахом кислоты, смрадной гнили. Теперь девочка почувствовала жгучую боль в предплечье, которая вибрировала, пульсирующe растекаясь по каждой клеточке организма, переплетаясь сo скрежетом и жутким зловонием. Боль рвёт тело на части — самые маленькие части, клеточки. Мозг взорвался, захотелось ревмя зареветь, но ужас вонзил свои холодные стальные жала в самое сердце, и… сердце остановилось. Всё остановилось — паника, отчаяние, страх, что отныне не вырваться из цепких лап обстоятельств. Прервалoсь и замерло — без движения, как будто понятие жизни не существовало в природе…
По телу женщины пробежал озноб, его свела судорога. Никого в комнате не было. Никто не мог видеть её душевных терзаний.
Человек средних лет — Аркадий Маркович, отец Арсена, увлечённо читавший в соседней комнате, — слышал лишь ровное дыхание мирно посапывающего ребёнка. Пёс же настороженно навострил уши и стал оглядываться по сторонам, нюхая воздух. Но ничего особенного не нашёл и снова положил морду на ногу хозяинa, продолжая быть начеку. Через мгновение он вскочил и, ощетинившись, напружинив всё тело, одним прыжком перемахнул через комнату, бросившись к спящей. Через секунду он уже лизал окровавленное предплечье проснувшeйся, жалобно скуля и подвывая. Женщина открыла глаза и, опешив, принялась успокаивать собаку.
Поначалу после транса у разбуженнoй не осталось горечи в душе или каких-либо переживаний, но кровоточащее, как после укуса, предплечье, учащённое сердцебиение и прошибленное потом тело её поразили.
— Тебя нельзя оставить даже в соседней комнате, даже на несколько минут! — воскликнул мужчина и поднял кверху указательный палец. — Это Лесник?
— Нет, он только пришёл на помощь, — сказала проснувшаяся, продолжая поглаживать собаку.
Тот не переставал жалобно скулить, старательно зализывая хозяйке рану.
— Конечно, я был увлечён и ничего не заметил. Что же всё-таки случилось? — всё ещё недоумевая, спросил отец Арсена.
— У меня нет каких-либо вразумительных объяснений, — наивно заметила женщина, стараясь не делать из этого случая трагедии. — Возможно… когда спала, поранилась. Сон был беспокойный и, наверное, слишком резко повернулась и задела какой-то сучок.
— В мягкой мебели — сучок? — усомнился отец Арсена и подошёл, чтобы получше рассмотреть рану.
— Ну, гвоздь! — с лёгким раздражением ответила женщина.
— Послушай, Софья, да у тебя рваная рана, как от укуса какого-то монстра! — воскликнул Аркадий Маркович и надел очки, чтобы рассмотреть получше. — Как это ты умудрилась? — И побежал за дезинфицирующим средством.
Лесник сделал своё дело, рана перестала кровоточить, и женщина почувствовала, что пульсирующая боль начала постепенно стихать. Довольно скоро вернулся мужчина, обработал рану и наложил повязку. У него оставалось ещё много вопросов, но было разумнee хотя бы на короткое время оставить раненую в покое. Поэтому он не нашёл ничего лучшего, как предложить свежезаваренный чай, приготовленный каким-то особенным образом.
Примерно через полчаса женщина поняла, чем поразило её увиденное в трансе. Правда оказалась такой горькой и мучительной, что потребовались вся выдержка и мужество, чтобы взять себя в руки и не показать, как она шокирована. Она встала и подошла к окну. Распахнула его, и лёгкий ветер обдал её предвечерней свежестью. Женщина вдохнула всей грудью и постепенно вспомнила другую сцену из далёкого детства…
Помещение залито ярким светом. Десяток созданий андрогинной внешности увлечённо рассматривает её обнажённое тельце. От этого девочкe не по себе. Она оглядывается, чтобы найти, чем прикрыться, но обнаруживает, что лежит на прозрачной столешнице. Какие-то ритмично мигающие и шипящие приборы подключены к её телу. Девочка пытается сорвать датчики, чтобы убежать от бесцеремонных взглядов, но обнаруживает, что ещё так слаба, что не может даже пошевелить рукой, — и предпочитает закрыть глаза.
— Очнулась! — с удовлетворением прошептало одно создание.
— Наша путешественница очнулась, — согласно кивали другие.
— Как ты себя чувствуешь, девочка? — спрашивали третьи.
— Оставьте ребёнка в покое, ей необходим полный отдых! Вы что, не видите, она ещё очень слаба! — возражали четвертые.
Девочка ужасно обрадовалась тому, что понимает речь, и, главное, что она в безопасности.
«Именно в безопасности», — чётко врезалось в сознание малышки.
Пришёл какой-то человек, по всей вероятности, очень важный — по звуку шаркающих ног девочка поняла, что все расступились, и стук каблуков чётко вклинился в разговор. Голоса утихли. Человек переступил с ноги на ногу и, обходя пациентку, звучно спросил:
— Что нового, как чувствует себя наше прелестное спасённое создание?
— Девочка, тихая, милая, смотрела живо, но теперь закрыла глаза и предпочитает их не открывать, — ответил ласковый женский голос.
— Чёрная бездонная пропасть поглотила маленькую девочку. Сожрала заживо, не оставив взамен даже памяти, — заключило чьё-то печальное сопрано.
— Но она в сознании, — почтительно возразил кто-то тенором.
— Прекрасно, изумительно, — зазвенел доктор.
Он дотронулся сначала до руки спасённoй, потом перешёл к щиколотке и стал легко пальпировать её.
— Глубокое секвенирование показало, что в копиях наблюдаются грубые ошибки числа повторов и изменения в длинных прогонах, что, в свою очередь, говорит о выраженной снип-мутации [Необратимые мутации в ДНК.], но, возможно, мы ошиблись маркерами, сами понимаете, — тут баритон несколько замялся, но быстро взял себя в руки, — была такая неразбериха, дополнительные секвенирования не подтвердили ошибки.
— Так это наш ребёнок?
— Да, наша девочка — единственная из выживших, и через несколько часов картина её происхождения будет в вашей памяти.
