Лейла рискнула снова взглянуть на мужа. Он был мрачен.

— Ты сердишься на меня, — сделала она вывод.

— Да, — подтвердил он резко, заставив ее вздрогнуть. — Перед свадьбой мы поклялись, что у нас не будет секретов друг от друга.

Лейла отвернулась, скрывая слезы. Что она могла сказать в оправдание?

— Что было, то было. Мы снова закрепим нашу клятву быть честными до конца. Жизнь продолжается. — Сильные мужские пальцы охватили ее подбородок, повернув лицо так, что их глаза встретились. — Вместе мы добьемся чего угодно, любимая.

— У меня нет такой уверенности.

Наступившая после этих слов тишина оглушила ее. Нервы сплелись в болезненные, пульсирующие узлы.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, смогу ли я дать тебе семейное счастье, о котором ты мечтаешь, Рафаэль. Даже если физически я смогла бы родить ребенка, страх не позволит мне.

— Забудь о том, что случилось с подругой. Тебе ничего не угрожает, я позабочусь об этом, — сказал Рафаэль с такой убежденностью, что она почти поверила ему. Почти. — Наша любовь сильнее. У тебя будут лучшие врачи, заботливый уход, самое изысканное питание. Я не устану баловать тебя, повторять каждый день, как ты прекрасна.

— Сомневаюсь, что мой агент, фотограф и клиенты придут в восторг от такой перспективы. — Слабый смех Лейлы немного разрядил раскаленную атмосферу.

— Какое это имеет значение? Как только забеременеешь, сразу бросишь работу.

Рафаэль почувствовал, как напряглась стройная спина.

— С чего ты взял?

Вот тебе и раз!

— Разве ты не понимаешь, что нагрузки увеличивают риск?

— Эти вещи никак не связаны, — запротестовала Лейла, вырываясь из его рук, но Рафаэль не отпускал ее.

Если они не придут к приемлемому решению, между ними снова встанет стена.

— Не лукавь. Мы богаты сверх меры. У тебя нет необходимости зарабатывать.

Лейла вздернула подбородок:

— В тебе говорит гордость, Рафаэль. Ты вспоминаешь мать, которая гнула спину, чтобы прокормить тебя.

— В этом есть доля правды, — кивнул он.

— Что до меня, то я не желаю походить на свою мать. За всю жизнь она не проработала ни дня, даже когда мы умирали от голода. Ее не беспокоило, что муж трудится на двух работах, а сын почти ребенком поступил на фабрику.

Рафаэль рывком привлек ее к себе, чувствуя, как от злости бешено колотится ее сердце.

— Ты другая, — старался успокоить ее Рафаэль. — И никогда не будешь такой, как она, даже если целиком посвятишь себя материнству.

Недослушав, Лейла покачала головой:

— Я все равно буду работать, может, неполный день или время от времени. Для меня нет ничего важнее оставаться собой, иметь цель и добиваться ее.

— Если бы ты взглянула на себя моими глазами, не стремилась бы доказывать, чего ты стоишь.

— Ты уверен, что хорошо знаешь меня, Рафаэль? Понимаешь, что мной движет? Благодаря карьере я могу финансировать свою клинику и ни за что ее не брошу.

— Прекрасно! — Он рубанул рукой воздух. — Я уже говорил, что готов давать деньги на этот проект и любой другой, если захочешь.

— Но это будет уже твой проект, а не мой! — Лейла прижала к груди сжатый кулак.

На грани отчаяния Рафаэль запустил пальцы в густые волосы и шагнул к окну. Внизу на пляже смеялись люди, подставляя тела ласковому послеполуденному солнцу. Вдоль кромки воды прогуливались пары, взявшись за руки, как они с Лейлой утром до того, как растревожили старые, но незажившие раны.

— Уже поздно, — сказала Лейла. — Пора собираться.

Она ушла в спальню. Звук захлопнувшейся двери болезненно ударил Рафаэля по нервам. Через час они будут на людях. Им придется улыбаться, имитируя полное согласие и благополучие, когда на деле их будущее под угрозой. Он выругался и с силой стукнул кулаком по стене, срывая злость.

Лейла долго стояла под душем, постепенно переключая воду с горячей до бодряще холодной, чтобы снять вызванную слезами припухлость. В голове был полный сумбур. Она любила Рафаэля, желала его близости, но не могла смириться с категоричными требованиями. Куда делся беспечный, романтичный мужчина, с которым они сегодня наслаждались пикником?

Лейла не рассчитывала увидеть за дверью обнаженного Рафаэля, ожидавшего своей очереди. Он держал для нее наготове мохнатое полотенце. Муж окинул ее жадным взглядом, его глаза полыхнули вожделением, от которого, как ей показалось, капельки влаги на коже зашипели, испаряясь. У Лейлы перехватило дыхание. Однако через мгновение темные глаза сузились от подозрения, что она не во всем призналась ему. Недоверие ледяным холодом убило готовое вспыхнуть в ней ответное желание. Не говоря ни слова, она взяла полотенце и скрылась в спальне. Упав на кровать, судорожно вздохнула, пытаясь унять бившую ее дрожь.

Меньше всего ей хотелось сейчас выйти в свет, но остаться в номере означало снова подвергнуться допросу. Она заставила себя подняться, высушила феном волосы и натянула роскошное красное платье без бретелек — творение модного молодого дизайнера. Перед глазами все еще стояло обнаженное скульптурное тело Рафаэля, но в памяти звучали жестокие слова, которыми они обменялись, и взаимные угрозы.

Лейла накладывала макияж, прислушиваясь к шуму воды за стеной. Ей не удавалось взять себя в руки, да и как успокоиться, когда Рафаэль так близко и в то же время так недоступен? Ей всегда не по себе, когда они в ссоре.

Лейла искусно нанесла грим, совершенно незаметный на безупречном лице, брызнула духами, которые рекламировала, в ложбинку между грудями, на затылок и запястья. На теплой коже чарующий аромат заиграл оттенками более откровенными, чем само название нового парфюма.

— Я уже говорил тебе, что ненавижу смокинг? — услышала она голос входящего в спальню мужа.

— Повторяешь каждый раз, когда мы собираемся на прием, — улыбнулась Лейла.

Она взяла с туалетного столика бриллиантовое ожерелье, подаренное им на Рождество. В Италию, где проходили съемки, подарок вместе с письмом доставил курьер. Экстравагантность украшения немного смутила ее, но она была тронута проявлением любви Рафаэля.

Сегодня она впервые надевала драгоценное ожерелье, чтобы выйти в свет. Платиновая оправа прохладной тяжестью легла на шею, голубые и белые камни прекрасной огранки, отражая свет, сверкали ослепительным огнем. Лейла вдела в уши бриллиантовые серьги, повернулась, ища глазами туфли, и вдруг замерла, затаив дыхание. Даже в самых смелых мечтах нельзя было представить более статного мужчину.

Рафаэль зачесал назад влажные волосы, открыв четкий, классический профиль. Лейла взглянула на его пальцы, нервно теребившие узел галстука в тщетной попытке завязать его. Она вспомнила, сколько раз в прошлом помогала ему справиться с непосильной задачей. Неужели до сих пор не научился?

Каким-то образом это сняло напряжение. Она сунула ноги в туфли, подошла и отстранила его руки:

— Давай помогу, пока ты не удавился.

— Это того, кто придумал галстуки, неплохо было бы удавить, — сердито заявил он.

Лейла скрыла улыбку, готовую тронуть губы. Забавно было смотреть, каким беспомощным становился ее сильный муж, когда речь шла о пустяке. Через мгновение она завязала идеальный узел.

— Готово. — Она слегка шлепнула ладонью по мускулистой груди и заставила себя быстро отойти, избегая искушения прильнуть к нему.

— Ты делаешь это с такой легкостью, — заметил Рафаэль.

— Давным-давно мы снимали клип, где мне приходилось развязывать и завязывать галстук на шее партнера. Пока делали дубли, я успела научиться.

— Ты раздевала мужчину?

— Снимала только галстук, — сказала Лейла, удивившись ревнивой интонации в его голосе.

— Жаль, я пропустил эту рекламу! — огорчился Рафаэль.

Лейла не сразу поняла, что он не шутит. Неужели он видел все клипы с ее участием?

Эпизод с галстуком относился к раннему этапу ее карьеры, когда болезнь только начиналась. Она почти совсем отказалась от еды в надежде, что грудь и бедра перестанут округляться. Если бы не ее наивность, возможно, она поняла бы бессмысленность таких мер и задумалась о последствиях.

Зато у нее было время подумать в период реабилитации. Выздоровление было долгим, мучительным и оставляло мало шансов на продолжение успешной карьеры. Но она справилась. Более округлые формы не помешали вернуться на подиум, а Рафаэль помог ей избавиться от опеки матери и почувствовать себя настоящей женщиной, любимой, соблазнительной, желанной.

Из-под опущенных ресниц Лейла кинула взгляд на мужа. Сможет ли он убедить ее забыть парализующий страх и стать матерью? Время покажет, если не истечет до того, как она соберется с силами.

Следующие пять дней пролетели в бесконечной череде премьерных показов, роскошных приемов, интервью Рафаэля и фотосессий Лейлы. Рафаэль не уклонялся от встреч с репортерами и не упускал шанса представить свои инновационные разработки. Тем не менее рекламная рутина утомляла его.

Если проходившие в суете дни казались короткими, то длинные ночи превращались в муку. На просторной кровати хватало места, но среди ночи Рафаэль просыпался от того, что Лейла, свернувшись калачиком, во сне прижималась к нему. Он мог бы разжечь в ней страсть поцелуями и интимными ласками, но хотел дождаться, пока ответное желание разгорится само. Однако дальше поцелуев и нежных объятий дело не шло.

По усталому выражению глаз и медленной походке в конце дня Рафаэль видел, что напряженный график съемок изматывает Лейлу. Он старался выкроить время, чтобы хоть на короткий срок увезти ее прочь от толпы. Как правило, в их распоряжении было всего несколько часов, которые они посвящали шопингу, прогулкам, а иногда сидели в маленьких кафе. Когда Рафаэлю удавалось соблазнить Лейлу изысканными десертами, он считал это личной заслугой.

В последний день ее съемок они поехали в Ниццу и заказали на обед местный прованский деликатес — жаренного в соленой корочке сибаса с гарниром из артишоков. Потом, как в прежние годы, разделили на двоих порцию тирамису. Правда, в те времена они делились, потому что денег с трудом хватало на один десерт.

— Ты плохо влияешь на меня, — пожаловалась Лейла, облизывая ложечку.

— Я всего лишь позволяю тебе быть самой собой, любимая, — заметил Рафаэль.

Лейла грустно улыбнулась и посмотрела в сторону. Прежде чем она заговорила, Рафаэль понял, что время романтических свиданий для них закончилось.

— Я получила заманчивое предложение подписать контракт с известным дизайнером и поработать моделью для новой весенней коллекции, — сказала она. — Честно говоря, я не надеялась, что выберут меня.

Рафаэль ждал продолжения, надеясь услышать, что Лейла с сожалением отказалась. Но после затянувшейся паузы он констатировал:

— Ты дала согласие.

— Да, — с воодушевлением призналась Лейла. — Мы с агентом должны уточнить детали. Съемки, вероятно, начнутся через месяц.

Черт! Недаром он боялся, что она не сможет устоять перед выгодным и престижным предложением и снова ускользнет от него.

— Мне давно не предлагали такого щедрого гонорара. Этих денег будет достаточно, чтобы создать резервный фонд для клиники, — сказала Лейла.

Опять клиника! Похоже, она не могла думать ни о чем другом. Или просто нашла удачный предлог, чтобы сбежать?

Картина счастливой семейной жизни померкла в его воображении. Он надел пиджак, скрывая разочарование и злость под маской вежливого участия.

— Поздравляю.

— Спасибо.

Рафаэль окинул голодным взглядом неотразимой красоты женщину — свою жену. Кровь закипела. Он ждал достаточно долго. Пускай им придется снова подождать с зачатием, но Лейла будет принадлежать ему этой ночью.

Премьера мультипликационного фильма, вероятно, имела успех, зрители хохотали не переставая. Однако, сидя рядом с женой, Рафаэль думал только о ней.

В марте он приехал к ней на Арубу с твердым намерением зачать ребенка. Он не знал, что за шесть месяцев до этого у Лейлы случился выкидыш, и она не готова даже обсуждать эту тему.

— Ты можешь думать о чем-нибудь другом? — спросила она тогда, лежа рядом с ним после бурной ночи любви.

По правде говоря, Рафаэль мучился этим вопросом дольше, чем готов был признаться. Ему до боли хотелось душевного тепла и близости. Прошедший в бесконечной суете год до предела обострил чувство неприкаянности.

— Я больше не могу так жить, Лейла, — наконец произнес он. — Даже Рождество мы провели врозь.

Он мог бы приехать к ней в Италию, если бы нарушил данное матери обещание помочь с доставкой продуктов бедным семьям в трущобах Сан-Паулу. Но Рафаэль помнил время, когда сам нуждался в помощи, и не посмел обмануть ожиданий бедных детей.

Он потянулся, сплетая свои пальцы с ее, и с удовольствием ощутил вспышку чувственного возбуждения, которая всегда возникала, когда они касались друг друга. После восьми месяцев разлуки их любовь была особенно жадной и страстной. Только под утро в полном изнеможении они заснули, не размыкая объятий.

Однако упоение близостью рассеялось, когда Лейла, ссылаясь на плотный график, отказалась сопровождать его на свадьбу брата. Она предпочла карьеру ему и его семье.

Рафаэль заморгал от неожиданности, когда зажегся свет, а на экране замелькали заключительные титры. Погруженный в раздумья, он не заметил, как фильм закончился.

Они вышли из зала в толпе прочих знаменитостей и ждали очереди, чтобы спуститься по красной дорожке под яркими вспышками фотокамер.

— С какого приема начнем? — спросил он Лейлу.

— Я бы вернулась в номер. Сегодня выдался утомительный день.

— Так и поступим.

— Ты не должен жертвовать весельем из-за меня.

Рафаэль взял ее за руку, испытывая горькое чувство поражения. Однако в нем по-прежнему горячо и настойчиво пульсировало желание.

— Мне надоели вечеринки, дорогая. Лучше я проведу ночь с тобой.

Лейла положила ладонь ему на грудь. В ее широко распахнутых глазах читались усталость, сомнение и еще что-то почти неуловимое.

— Уверен?

— Да.

Отведенное им время стремительно подходило к концу. Рафаэль решил использовать его до конца, не тратя на лишние споры. Эту ночь они посвятят любви, чтобы каждая минута взаимной страсти надолго отпечаталась в памяти.

— Я хочу тебя, Лейла.

— Тогда пойдем.

Глава 6

Крепко держа Лейлу за руку, Рафаэль пробирался сквозь толпу. Он сгорал от нетерпения. До номера добрались меньше чем за десять минут, хотя ему казалось, что прошли часы. Захлопнув дверь, он повернул ключ. Сердце колотилось как бешеное. Эротический аромат духов Лейлы сводил с ума. Его губы жадно накрыли ее губы. Рафаэль больше не таил обуревавшего его неистового желания.

Лейла обвила его шею руками и прильнула к нему всем телом. Ответный поцелуй был полон страсти. У Рафаэля вырвался низкий рык удовлетворения. Губы опустились ниже на стройную шею, щекоча, поглаживая, покусывая. Тихие мяукающие звуки, которые издавала Лейла, безошибочно говорили о нараставшем возбуждении.

Рафаэль отступил ровно настолько, чтобы сжать ладонями ее грудь и приподнять над низким лифом открытого платья. Лаская нежные полушария, он заметил, как они налились и округлились, вспомнил признание Лейлы, что за последнее время она прибавила пять килограммов. Не отрывая губ, он стянул с нее платье, обнажив до пояса гибкий стан. Захватив языком затвердевший сосок, с силой втянул его в рот.

— Да, — простонала она, терзая пальцами его спину, и выгнулась, теснее прижимая грудь к его губам.

Сердце Рафаэля стучало как молот. Казалось, прошла вечность с тех пор, как в марте они последний раз занимались любовью. С тех пор он жил воспоминаниями и ожиданием встречи. И вот Лейла снова в его объятиях и в его власти. Он целиком отдался изощренным ласкам, пока она не начала извиваться в его руках, а его эрекция не стала болезненной.

— Пойдем. — Задыхаясь, Лейла потянула его в спальню к их огромной кровати.

Рафаэля била дрожь, от вожделения перед глазами плыли круги. Алое платье Лейлы соскользнуло на пол. Она стояла перед ним почти обнаженная, поражая совершенством изящной фигуры с высокой грудью, тонкой талией, слегка округлившимися бедрами.

— Пожалуйста, — умоляла Лейла, расстегивая дрожащими пальцами пуговицы на его рубашке.

— С удовольствием. — Рафаэль поднял ее на руки и бросил на кровать.

Она вскрикнула, когда одним движением он сорвал с нее тонкие трусики.

— Ты великолепна!

— Тогда почему ты еще одет? — спросила она с дразнящей улыбкой.

— Колдунья, — пробормотал он, скидывая одежду и бросаясь на нее.

Матрас мягко прогнулся под их тяжестью. Губы встретились в страстном поцелуе, языки столкнулись. Руки Рафаэля ласкали, гладили, терзали податливое тело, оживляя в памяти каждый изгиб, ямочку, округлость. Губы снова захватывали и сжимали затвердевшие соски. Лейла ахала и постанывала от наслаждения. Наконец она не выдержала. Пальцы впились ему в ягодицы, с силой прижимая к себе, бедра выгнулись навстречу возбужденному члену.

Насколько сильно ее желание? Так же безудержно, как его собственное?

Рафаэль опустил руку, тронул пальцами ее влажную, горячую, набухшую плоть. Эрекция усилилась, требуя немедленной разрядки. Кровь пульсировала болезненными толчками. Он изнемогал от нетерпения войти в истекающее соками лоно, слиться в экстазе, потом обладать ею еще и еще, пока оба не упадут в изнеможении.

Сдерживая порыв, Рафаэль скользнул губами по плоскому животу вниз к мягким светлым завиткам. Как давно он ждал этого момента!

— Рафаэль! — Лейла обхватила руками его голову.

В марте секс между ними был жестким, жадным, нетерпеливым, как будто оба стремились скорее утолить мучивший голод. Теперь Рафаэль не хотел торопиться. Они оба получат наслаждение, которое давно заслужили.

Мягким движением он раздвинул ее ноги, открыв путь к интимной ложбинке. Сжав ладонями тугие ягодицы, Рафаэль коснулся губами нежных складок. Лейла вскрикнула и выгнулась навстречу, удерживая его голову между бедрами. Издав хриплый стон, Рафаэль проник языком во влажное лоно и нащупал чувствительный бугорок, доводя Лейлу до неистовства.

В его движениях больше не было вкрадчивой мягкости, им управлял дикий, первобытный инстинкт. Рафаэль чувствовал, как сладкие судороги сотрясают тело Лейлы. Его ствол стоял как скала, но он думал только о том, чтобы доставить ей наслаждение. В разлуке Лейла должна помнить каждый поцелуй, прикосновение губ, языка, пальцев. Он хотел, чтобы, просыпаясь ночью, она мечтала оказаться рядом с ним, а не на съемочной площадке, бог знает где, среди чужих людей.

Его пальцы скользнули в глубь шелковистого лона, усиливая давление, ускоряя ритм. Близость оргазма окрасила горячим румянцем ее прекрасное лицо. Внутренние мышцы конвульсивно сжались вокруг его пальцев, по телу волной прокатилась судорога. Лейла издала долгий стон удовлетворения и, закрыв глаза, откинула голову на подушку. Она повторяла его имя, как молитву.

У Рафаэля на лбу выступили капли пота, спина стала влажной. Боль от сдерживаемого желания не отпускала, но, глядя на Лейлу, он испытывал невероятные ощущения. Ни одна женщина не сравнится с ней в умении целиком отдать себя в бурном порыве страсти. Если бы она во всем так же безоглядно доверяла ему…

С низким рычанием Рафаэль одним мощным движением вошел в нее. Пульсирующее влажное лоно позволило ему проникнуть так глубоко, что он почувствовал жар, обволакивающий его возбужденный ствол. Его сводила с ума нетерпеливая готовность Лейлы принять его. Они одновременно достигли оргазма, полыхнувшего перед глазами искрами огней, не уступавших вечернему фейерверку на набережной. Ни с чем не сравнимое блаженство. Нирвана.