«Где мы?»

Зверь дал координаты относительно положения флагмана — обозначил его как «Дом», а потом еще раз попытался подчинить Лиама, но не справился с блоками. Чувство раздвоенности восприятия усиливалось с каждой минутой, когда Лиам уставал противостоять соединенному с ним интеллекту. Искусственному ли? Зачем органическим кораблям пилоты-псионики? В момент размышлений Зверь наконец выиграл противостояние и направил Призрак Домой.

Лиам перестал сопротивляться — он не контролировал корабль, — однако готовность в любой момент перехватить управление и остановить Зверя виделась четко: не давал возможности для полного слияния или, как говорил Уэсли, интеграции. Видимо, офицер Консорциума имел в виду именно это.

Зверь занял свое место среди десятков других Призраков, заполнявших док флагмана, — Лиам мысленно содрогнулся от масштаба. После стыковки биокорабль отключил синхронизацию: Лиам тут же потерял сознание, чтобы вновь очнуться рядом с поясом астероидов. Идею о том, чтобы удрать на Звере к земным силам, Лиам отверг — сразу уничтожат. Да и интеллект биокорабля был подключен к единой сети — любая команда Лиама против воли Зверя сопровождалась ментальным ударом свыше.

Лиам видел и других Призраков: пилоты безмолвствовали, слышно было только их Зверей. Противоречивые ощущения — Лиам не подчинялся воле корабля, но противиться и сбежать тоже не представлялось возможным.

С каждым разом длительность полетов увеличивалась — Зверь отвоевывал себе все больше контроля. Лиам мало понимал в пилотировании, но и управление Призраком не походило на управление обычным звездолетом. Скорее, биокорабль был продолжением его физической оболочки, потому многие моменты приходили на уровне инстинктов. И Лиама, и Зверя.

Со временем появились тренировочные цели — чаще это были остовы истребителей земного происхождения. Зверь с предвкушением рычал «убить» и своим смертоносным лучом разносил мишень. Машина обладала примитивным интеллектом, но зашитые рефлексы были незыблемыми. Поддерживать диалог Зверь не мог — мыслил словами «свои», «добыча», «дом», «убить» и изредка формулировал фразы. Лиам теперь начал догадываться, зачем таким машинам люди-пилоты, но не понимал, почему ни один из встреченных им Призраков не был разумным: несмотря на логичное поведение, все их мысли сводились к тем же простым командам.

Что происходило с телом, когда Лиам находился в отключке, он даже предположить не мог — Зверь полностью покрывал потребности организма в воде, питании, кислороде. Только резко внедряющийся разум живой машины не давал спать — каждый полет был длиннее предыдущего, из-за чего Лиаму становилось все сложнее сопротивляться его воле. Вот и сейчас, после нескольких часов лавирования среди космического мусора, Лиам безучастно следил, как Зверь рыщет в поисках добычи.

Они засекли корабль. На этот раз гражданский — двигатели не работали, но Лиам почувствовал что-то — там были люди. Или человек. Знакомый ему. Родной. Пока он прислушивался к своим ощущениям, Зверь открыл огонь — инстинкт убивать в нем был сильнее всего, а Лиам замешкался и дал слабину. Пытался остановить — уже поздно, тогда начал саботировать команды Зверя, чем спровоцировал досрочный вызов на флагман — биокорабль сразу сообщил по сети об ошибке интеграции.

Вернувшись Домой, Зверь привычно отключился, но Лиам не потерял сознание — его из Призрака вытащили офицеры Консорциума: данное ими полотенце не спасало обнаженное тело от пронизывающего холода, но было приказано ждать момента, когда в док заведут полуразрушенный пассажирский транспортник.

Сейчас Лиам был один, без Зверя в голове, потому восприятие обострилось, стало иным, особенно когда на антиграв-платформе к нему приблизилось изуродованное тело Сьюзен Олдридж, его мамы.

Она была жива, когда Зверь стрелял. Лиам чувствовал, но не понял. Все было ложью. Консорциум и есть ложь. И Лиам — часть его системы.

Согнувшись пополам, Лиам закрыл руками лицо. Он убил ее! Не остановил Зверя, промедлил! Да, его провоцировали нарочно, но кто он после этого? Такой же убийца, как и все Призраки. Впавшего в истерику Лиама отвели в уже знакомую серую комнату — там он упал на пол и несколько часов катался в сухих беззвучных рыданиях, а потом, успокоившись, безучастно уставился в одну точку. И наконец уснул.

* * *

Дом сзади. Темно. Пусто. Лететь далеко, где Большой и Серый. Убить. Мелких серых тоже убить. Своих десять. Мелких серых — четырнадцать. Убить. Уже десять. Кусаются. Одного из Своих убили. Убить Мелкого. Уходит. Быстрый. Я быстрее. Почти убил. Мелкий еще жив. Убить. Надо ближе. Слышу его. Мелкому больно. Он был Моим? Он Мой? МОЙ. МОЙ. МОЙ.

Свои хотят убить Моего. Он МОЙ. НЕЛЬЗЯ. Не слышат. Убить Своих. Убить. Убить. Четверо Своих уходят Домой. Останусь с Моим. Ему больно. Моему нужно в его Дом, там ему помогут.

* * *

Джозеф Блэкмор, наблюдавший за схваткой земных истребителей с Призраками, принадлежность которых до сих пор оставалась неизвестной, с изумлением понял, что один из вражеских кораблей начал атаковать своих. Прикрывая уже подбитую машину КАГа, он открыл смертоносный огонь по другим Призракам, а потом и вовсе принялся буксировать поврежденный истребитель Джонсон к «Аполлону».

— Полковник?

— Не стрелять в Призрака! Запустить в док! — отдал приказ он.

Да, это очень рискованно — Призрак в доковой зоне крейсера, — но с момента смерти Арнольда, когда Блэкмор принял командование кораблем, он имел право на подобные решения. Сейчас — хотя бы для того, чтобы захватить вражескую машину и наконец выяснить, что за раса устраивает регулярные нападения на земной флот.

До этого все, что у них имелось, — лишь догадки, в частности, что за этими атаками стоит Дарн. Но никаких доказательств не было — как не было и весомых причин для войны с древней расой. Блэкмор их просто не видел, но высшее руководство и политики, несмотря на падение доверия населения к правительству, от своего курса не отказывались. Во всяком случае, что касалось средств пропаганды.

Сам же полковник имел нехорошие предчувствия, что враг таится совсем в другой стороне. Когда погибло Красное звено — трагическая случайность. Исчезновение спасательного челнока с тремя истребителями — бывает, война же идет. Но у Джозефа с каждым днем нарастало ощущение, что Призраки всегда на шаг впереди, будто они знают больше, чем знал он сам. То есть примерно столько же, сколько знал генерал Сантьяго — его давний друг и начальник. Которому он доверял сильнее, чем самому себе. Джозеф даже не думал обвинять Арнольда в предательстве, но разговор о странных совпадениях однажды все же завел.

— Арни, кто мог сообщить координаты рейда «Геоса»? Об этом знали только капитан, ты и я. Гиперслед показал, что выход из гипера был прицельным. Они ждали его.

— Ты хочешь сказать, что это я сообщил Призракам? — поднял густые брови Сантьяго.

— Я хочу сказать, что нужно как можно быстрее выяснить, кто сливает информацию, Арни. Столько наших полегло.

Генерал, по-прежнему оставаясь невозмутимым, прошел к своему столу и начал что-то искать в ящике. Джозеф даже вздрогнуть не успел, когда тот выстрелил в него из небольшого импульсника. Попал в живот — Блэкмор осел на пол, а потом Сантьяго направил себе пушку в рот. Крошечная машинка смерти снова выдала разряд, разнесший в кровавые клочья его голову.

Из последних сил раненый Блэкмор вызвал Энн со своего комм-браслета — к счастью, ее айди стоял первым в списке. Помощь подоспела оперативно, и следующие двое суток майор провел в медицинской капсуле. Очнулся как раз к прибытию капитана Карповича со Старой Земли — этот невысокий бесцветный человек попросил оставить его с Джозефом наедине.

— Майор Блэкмор, вы замечали странности в поведении генерала? — спросил капитан.

— Нет, никаких. Кроме утечки информации. Но я не связывал ее с ним. Арнольд бы никогда…

— Это не генерал Сантьяго стрелял в вас, как и не генерал убил самого себя. Думаю, тут потрудились программеры Консорциума, — дежурным тоном произнес Карпович.

— Псионики? Вы серьезно?

— Конечно. Подозреваю, их недельное нахождение на «Аполлоне» было связано именно с намерением внедрить программу в его голову.

— Капитан, вы тоже псионик? — стиснул кулаки Блэкмор, начиная догадываться, что Карпович совсем не зря настолько хорошо разбирается в подобных делах.

— Да. Но я не служу Консорциуму. Я чтец. Того, что я увидел, достаточно, — кивнул Карпович. — А еще… подскажите, что представлял собой медик, пропавший пару месяцев назад.

— Олдридж? Да пацан мелкий, из медакадемии сразу. Но с характером.

— Ничего необычного в его поведении не помните?

— Не очень общительный, только с командиром авиагруппы обжимался.

Капитан сразу попросил разрешения на допрос лейтенанта Джонсон — длился он всего минут пять, прямо в медблоке, в присутствии Блэкмора. Вопросы были примерно такие же — касались медика, с которым у нее был роман, а также несостыковок в поведении генерала. После этого Карпович откланялся и уже через несколько часов покинул «Аполлон».