Раз в месяц Хансены и Эвезнеры поочередно приглашали друг друга в гости.

— Конечно, придем. Я в Цюрихе ужинаю с клиентами и завтра утром вернусь первым поездом.

— Тогда вечером жду от тебя рецензию, дорогой кузен! — заключил Макер.

— Рад стараться, дорогой будущий президент! — По-военному щелкнув каблуками, Жан-Бенедикт взял маленький чемодан на колесиках и отправился на вокзал.

Макер же, лопаясь от важности, вернулся в кабинет. Он уже не сомневался, что у него хватит доводов, чтобы уломать Тарногола.

Кипа нераспечатанных писем никуда с его стола не делась. Но вместо того, чтобы разобрать их, Макер решил почитать “Двенадцать разгневанных мужчин” и поскорей извлечь оттуда парочку доводов в свою пользу, на случай если Тарногол повстречается ему на просторах банка. Но без четверти четыре в его кабинет вихрем влетела Кристина.

— Что еще такое? — с досадой спросил Макер. — Я занят!

— Простите, но в расписании Левовича на четыре часа назначена очень важная встреча. Сейчас почти четыре, а его нет как нет, и до него невозможно дозвониться. Он наверняка во Дворце Наций. Как мне поступить?

— Ему бы следовало почаще заглядывать в свой ежедневник! — буркнул Макер, который уже понял, куда клонит Кристина, но не собирался идти у нее на поводу.

— Вы не могли бы провести встречу вместо него? — не отставала она.

— Нет, — отрезал Макер, — у меня аврал!

— Должно быть, это важный клиент, — не отступалась Кристина. — Он придет в ярость, когда поймет, что про него забыли. Скажите просто, что Левович задерживается и попросил вас подменить его.

— Я не намерен прикрывать Левовича, чтобы его избрали президентом вместо меня! Если это и правда крупный клиент, так пусть приходит в ярость и жалуется на Левовича в совет банка. Тарногол тогда поймет, что он далек от совершенства.

С этими словами Макер отослал секретаршу.

Когда четверть часа спустя важный клиент появился в приемной, Кристина потеряла дар речи. Вот уж кого она никак не ожидала увидеть.

Глава 8

Все свои

Этого респектабельного старика Кристина отлично знала, его трудно было с кем‐то спутать: необычные черты лица, шероховатая кожа, вечно надутый вид, кривой нос, густые брови. В руке он держал трость с набалдашником, усыпанным сверкающими бриллиантами, которая, по слухам, тянула на миллионы франков. Перед ней стоял Синиор Тарногол.

— Левович тут? — спросил Тарногол, которой, несмотря на прекрасный французский, так и не смог избавиться от сильного славянского акцента.

Кристина сидела, молча уставившись на него. Он смерил ее злобным взглядом. Тогда она решила косить под дурочку:

— Вы договаривались о встрече? У Левовича в расписании она не отмечена.

— Да, в моем кабинете. И поскольку он не соизволил явиться, я зашел выяснить, что происходит. Что за гадкая манера заставлять людей ждать попусту!

— Месье Тарногол, — произнесла Кристина самым своим сладким голосом, — могу ли я попросить вас подождать минутку в Розовой гостиной?

Через несколько секунд она вбежала в кабинет Макера.

— Ну что еще? — раздраженно воскликнул он, откладывая книгу. — Я же предупредил, что занят.

— В четыре у Льва встреча с Тарноголом!

Макер оторопел:

— С Тарноголом?! И что вы ему сказали?

— Что Левовича нет, но вы его примете. Он, судя по всему, обрадовался. Извините, что не последовала вашим инструкциям, но не могла же я его выгнать!

— Молодец, Кристина, мо-ло-дец! — похвалил ее Макер. Он и мечтать не смел, что ему представится такая прекрасная возможность обсудить с Тарноголом свое президентство и походя потопить Левовича. — В какую гостиную вы его отправили?

— В Розовую.

— В Розовую, отлично! — одобрил ее Макер, потому что это была самая элегантная комната на этаже. — Скажите Тарноголу, что я иду.

Когда Кристина убежала, Макер схватил в охапку груду накопившихся писем и свалил их на стол Левовича. Затем ринулся в Розовую гостиную с резвостью собаки, учуявшей дичь. Он вошел с радостной улыбкой на лице и, поклонившись Тарноголу, словно золотому тельцу, медоточиво произнес:

— Дорогой Синиор, как я рад вас видеть! Я должен объяснить вам недоразумение, возникшее в связи с моими поездками и статьей в “Трибюн”…

— Сейчас у меня на это нет времени, — перебил его Тарногол. — Мне необходимо увидеться с Левовичем! Это крайне важно.

— Левовича нет, — сказал Макер.

— И где же он?

— Понятия не имею. Вы знаете, он не часто показывается на работе.

— Да что вы? — Тарногол задумался. — Я считал, что он трудится с утра до вечера не покладая рук.

— Нет, это все сказки. Левович? Не покладая рук? — Макер натужно хмыкнул, чтобы подчеркнуть всю нелепость такого предположения. — Он уже мышей не ловит! Спасибо, если к одиннадцати утра он осчастливит нас своим присутствием. А во второй половине дня мы вообще редко его видим. Сами посудите, сейчас только четыре, а его и след простыл. Несолидно как‐то.

— Очень несолидно! — возмутился Тарногол.

Макер, довольный произведенным эффектом, добавил:

— Я не должен вам говорить об этом, мне не хотелось бы навредить Льву, но здесь всем занимаюсь я. Он никогда не принимает решения, не посоветовавшись со мной. У него инициативность на нуле. Вы давно заходили к нему в кабинет? Его стол буквально завален письмами, он их даже не просматривает. Клиенты наверняка в ярости. Какой позор! В жизни не видел такого лентяя!

— Почему же ты не уведомил совет банка? — спросил Тарногол.

— Потому что я ничего не имею против Левовича, — вкрадчиво сообщил Макер. — Бедняга. И потом, его любил мой отец, вот и мне его немного жаль. Ведь, в сущности, он абсолютно безвреден, вот если бы он метил в президенты, тогда конечно.

— Какой ужас, — возмутился Тарногол.

— Совершеннейший ужас, — поддакнул Макер, сокрушенно покачав головой.

— Ты только подумай, я чуть было не назначил Левовича на пост президента!

— Да ну? — изобразил удивление Макер. — Левовича? Так он угробит банк, мы оглянуться не успеем! Впрочем, вам виднее, вы же член совета, не я.

— Однако он произвел на меня прекрасное впечатление, — сказал Тарногол.

— Ах, мой дорогой Синиор, пронырливые самозванцы обычно чертовски обаятельны.

Тарногол встал и прошелся по комнате. Казалось, он был озадачен.

— Все в порядке, месье Тарногол? — заволновался Макер.

— Нет, это не лезет ни в какие ворота! Я должен был сегодня увидеться с Левовичем, чтобы попросить его об очень важной услуге! Я так и сказал: “У меня очень важное дело”. А его нет! Черт знает что!

— Возможно, я смогу вам помочь? — предложил Макер, упиваясь ситуацией.

Тарногол пристально посмотрел на него.

— Не уверен, — проворчал он, — это действительно весьма деликатный вопрос.

— Мы же смогли договориться пятнадцать лет назад, — возразил Макер. — Благодаря чему вы и являетесь сегодня вице-президентом банка.

— Я тоже выполнил свои обязательства, — заметил Тарногол. — Ты получил, что хотел, в обмен на акции.

— Вот именно, старина, — решился Макер. — Поэтому у нас нет причин сомневаться друг в друге. Давайте заключим новое соглашение.

Тарногол долго думал и в конце концов сдался:

— Ну хорошо. Предлагаю тебе сделку, Макер. Услугу, о которой я хотел попросить Левовича, я перекину на тебя. Взамен я назначу тебя президентом.

— Согласен! — Макер бросился к Тарноголу и энергично потряс его руку. — Чем я могу быть вам полезен?

— Ты просто заберешь для меня один конверт, — объяснил Тарногол. — Это законно и безопасно.

— И все? — удивился Макер.

— И все, — кивнул Тарногол. — Сущая ерунда.

— Сущая ерунда, — повторил Макер, как попугай. — А потом?

— Потом принесешь конверт мне домой, — сказал Тарногол.

— И все?

— И все.

— Сущая ерунда!

— Сущая ерунда.

Они вышли из Розовой гостиной, оба очень довольные. Следуя за Тарноголом к лифту мимо своего кабинета, Макер удостоверился, что Кристины нет на месте, и предложил ему зайти полюбоваться на рабочий стол Левовича. Прямо с порога он показал на гору почты.

— Посмотрите, сколько писем у него валяется без ответа, — горько вздохнул Макер. — Черт-те что!

— Безобразие! — возмутился Тарногол, который на таком расстоянии не мог разглядеть, что все письма адресованы Ма-керу. — Как я только мог представить себе Левовича на посту президента?

— Что поделать, дорогой Синиор, — отозвался Макер. — Человеку свойственно ошибаться.

Как только Тарногол ушел, Макер поспешно забрал почту со стола Левовича и свалил обратно на свой. Затем рухнул в кресло, чувствуя, как его постепенно охватывает эйфория. Он никогда не испытывал такого счастья: он станет президентом Эвезнер-банка. Ему удалось изменить линию своей судьбы, не прибегая ни к каким махинациям. Он с презрением посмотрел на “Двенадцать разгневанных мужчин” — теперь ему не придется читать эту белиберду.

Он окажет Тарноголу пустячную услугу, и место президента будет ему обеспечено. Жизнь прекрасна. Откинувшись в кресле, он посмотрел на часы. Полпятого. Пора домой. Ну и денек!