Ах, если бы отец знал, на что он способен! Макер задумчиво посмотрел на фотографию, стоявшую перед ним на столе. “Твой сын, папа, — сказал он, обращаясь к глянцевому Абелю, — не так прост, как кажется”.

До Макера донесся звонок домашнего телефона, торопливые шаги Армы и ее голос: “Помештье Эвезнер, здрасте”. Потом снова шаги и внезапный стук в дверь будуара.

— Мисье, — крикнула Арма, — извините за беспокойство, вас срочно к телефону!

Макер открыл Арме, предварительно убрав тетрадь в ящик.

— Кто это? — спросил он.

— Кто‐то из банка!

Он взял трубку в прихожей. Это звонила Кристина, его секретарь.

— Месье Эвезнер, — с ходу принялась извиняться она, — вы не брали мобильник, поэтому я позволила себе позвонить вам по домашнему номеру.

Уловив панические нотки в ее голосе, Макер поспешил ее успокоить:

— И хорошо сделали, Кристина. Что случилось?

— Вы должны немедленно приехать в банк.

— Да что случилось, в конце концов?

— Приезжайте! — взмолилась она. — В ваш кабинет только что зашел Тарногол. Он вне себя от ярости и ругает вас на чем свет стоит! Я не знаю, что происходит, но, по‐моему, все плохо.

Глава 11

Должник

Кристина пыталась подслушать, о чем идет речь за запертой дверью в кабинете Макера, который примчался в банк сразу после ее звонка. Но до нее долетали только отдельные слова.

Тарногол рвал и метал.

— Как ты посмел выставить меня идиотом! — набросился он на Макера. — Как ты посмел соврать мне!

— Я? Вам соврать?

— Вчера ты сказал, что Левович — лентяй и его никогда нет на рабочем месте. Но Левович был в ООН! С президентом Франции!

— От… откуда вы знаете? — c трудом выговорил Макер.

— Из газет! — завопил Тарногол, потрясая свежим номером “Трибюн де Женев”.

— Это какое‐то недоразумение! — Макер дрожал мелкой дрожью.

— Чтоо?! — продолжал бушевать Тарногол. — А еще ты уверял меня, что Левович никогда не отвечает на письма, это тоже недоразумение? Вся эта почта пришла на твое имя!

— От… откуда вы знаете? — снова пробормотал Макер, у которого буквально подкосились ноги.

— Оттуда, что конверты лежат на твоем столе и на них указана твоя фамилия! — воскликнул Тарногол и, в ярости схватив кипу писем, веером подбросил их вверх. — Все кончено, Макер! О президентстве можешь забыть!

— Ну что вы, право, Синиор, — попытался урезонить его Макер. — Мы так хорошо вчера посидели… вы назвали меня братом…

— Это было до того, как я узнал о твоем обмане! Следующим президентом банка будет Лев Левович!

С этими словами Тарногол вышел из кабинета, изо всех сил хлопнув дверью, чем до смерти перепугал Кристину. Макер рухнул в кресло, он был уничтожен.

Через некоторое время раздался осторожный стук. Левович просунул голову в дверной проем.

— Ты в порядке, Макер? — взволнованно спросил он. — Говорят, Тарногол устроил скандал.

— Я совсем не в порядке, — простонал Макер, чуть не плача.

— Что случилось? — спросил Левович, решительно заходя в кабинет в сопровождении оробевшей Кристины.

— Все ужасно, — ответил Макер.

— Что ужасно? — потрясенно спросила Кристина. — Ну скажите же, месье Эвезнер, вы так побледнели.

Левович и Кристина с состраданием уставились на Макера.

Ему не терпелось поплакаться им в жилетку, но не мог же он, в конце концов, рассказать им, как оболгал Левовича, и признаться в инциденте с почтой.

— И вообще у меня стресс, — пожаловался он, не вдаваясь в подробности.

— Почему стресс? — не отставала Кристина. — Из-за этой истории с президентством?

— Да нет, при чем тут президентство, — солгал Макер в надежде, что Кристина не донесла Левовичу, что слышала накануне, и поспешил сменить тему: — Думаю, просто зимняя хандра, ничего страшного.

— Ты еще ходишь к психоаналитику, которого я тебе сосватал? — спросил Левович. — Он отличный специалист.

— Да, доктор Казан. Хожу каждый вторник, в полпервого. Как раз сегодня это мне будет весьма кстати. — Он ухмыльнулся для вида. — И по четвергам тоже.

— Я и не знала, что вы ходите к психоаналитику, — удивилась Кристина.

— Ладно, не все ли равно! — смутился Макер, ему не терпелось разрядить обстановку. — Может, пойдем выпьем кофе? Я угощаю.

•

В полпервого Макер вошел в кабинет доктор Казана, на площади Клапареда, дом 2.

— Мне очень плохо, доктор, — объявил он с порога и бросился на диван.

Макер начал ходить на консультации к Казану почти пятнадцать лет назад. После той самой истории с акциями. Отец, узнав, что он продал свою долю Тарноголу, так разозлился, что некоторое время вообще с ним не разговаривал. Макер записался к Казану по рекомендации Левовича, который заверил его, что это тот, кто ему нужен. Лев оказался прав: благодаря Казану Макеру удалось помириться с отцом. Но после его смерти он периодически впадал в депрессию и поэтому решил, чтобы поскорее восстановиться, перейти на два сеанса в неделю. Макеру нравился доктор Казан, благодаря ему он обрел веру в себя. Ему нравилась его безмятежность, мягкий взгляд, даже то, как он жевал дужку очков, слушая пациента.

— Как я уже говорил вам, доктор, — доверчиво сказал Макер, — я считал, что пост президента банка мне обеспечен.

— Да, по‐моему, я читал об этом в прессе, — вспомнил Казан. — Я как раз собирался вас поздравить.

— Ну так вот, произошло досадное недоразумение.

— Да?

Макер в подробностях поведал психоаналитику о своих злоключениях в последние сутки.

— Я правильно понимаю, что этот Тарногол и слышать о вас не хочет? — резюмировал Казан, когда Макер закончил.

— И все из‐за моей дурацкой оплошности! — сказал он. — Ах, доктор, помогите мне придумать, как переубедить Тарногола, прошу вас! Я должен заставить его изменить мнение. Если меня не назначат президентом, я покончу с собой!

— Что вы такое говорите! — испугался доктор. — Это нанесло бы непоправимый удар по моей репутации.

— Кстати о репутации, — продолжал Макер, — к вам обращался некто Жан-Бенедикт Хансен, мой кузен Жан-Бен. Он ищет психиатра для своей жены, она страдает легкой формой циклотимии. Я посоветовал ему связаться с вами. Я сказал, что вы лучше всех. Но, если я не ошибаюсь, вы ответили ему, что не берете новых пациентов.

— Да, уже много лет. Для вас я сделал исключение, потому что вас рекомендовал Лев Левович.

— Ох уж этот Левович! — в сердцах воскликнул Макер. — Как же я его ненавижу! Такой выдающийся! Такой образцово-показательный! Хотел бы я быть на его месте!

— Вы его ненавидите или восхищаетесь им?

— А разве нельзя ненавидеть кого‐то, потому что слишком сильно им восхищаешься?

— Можно, — кивнул доктор Казан. — Это называется зависть.

— То есть я ему завидую?

— Если быть точным, я бы сказал, что вы страдаете от invidia maxima [Сильнейшая зависть (лат.).], недуга, выявленного доктором Фрейдом в знаменитом казусе Люсьена К.

— Что еще за казус Люсьена К.?

— Люсьен К. был сыном богатого венского промышленника, который всю жизнь пытался заслужить уважение отца. Но отец вечно его во всем упрекал и в итоге променял его на другого мальчика, которого любил как сына, поставив его во главе своей империи.

— Именно такие чувства я испытываю к Левовичу! — вскричал Макер. Он вздохнул с облегчением, узнав о существовании знаменитого прецедента. — А что произошло с Люсьеном К.?

— Он убил отца, мать, жену, собаку — всех. И кончил свои дни в сумасшедшем доме. Поэтому Фрейд и смог изучить его случай.

— Черт побери! — вздрогнул Макер. — Думаете, меня ждет та же участь?

— Нет, — заверил его доктор Казан, — ведь пятнадцать лет назад все было в вашей власти. Отец передал вам эстафету, объявил вас своим преемником и публично вручил вам акции, гарантирующие избрание на пост президента. Но эти акции — по непонятной мне пока причине — вы продали Синиору Тарноголу. И ведь не за деньги, верно?

— Я обменял их, — кивнул Макер.

— На что же? — спросил доктор Казан. — Признаюсь, мне очень любопытно, что, на ваш взгляд, равноценно посту президента.

— То, что все хотят, но никто не может купить.

— А именно?

— Вы мне не поверите.

— Рискните.

— Вы мне не поверите, — повторил Макер.

Казан не стал настаивать.

— Что вы собираетесь делать с этим Тарноголом?

— Понятия не имею, — вздохнул Макер. — А вы, доктор, что бы сделали на моем месте?

— Макер, — сказал психоаналитик, — скоро год, как мы работаем, чтобы подготовиться к вашему корпоративному уикенду. Вы помните, что он для вас означает?

— Расставание с папой, — ответил Макер.

— Точно. Вы наконец‐то перережете пуповину. Не забывайте, о чем мы говорили во время наших сеансов: папа больше не указывает вам, как жить. Вы сами, Макер, отныне хозяин своей судьбы.

Макер озадаченно посмотрел на него.

— Я пытаюсь вам объяснить, — продолжал доктор Казан, — что желание Тарногола избрать Левовича дает вам возможность узнать себя лучше.

— Я не уверен, что хорошо понимаю вас, доктор.

— Ну, если бы вас избрали без всяких усилий с вашей стороны, вы бы решили про себя, что не заслуживаете этого. А теперь вам придется переубедить Тарногола. И я знаю, что вы своего добьетесь. Я знаю, что у вас получится. Вы докажете себе, что на многое способны, и станете президентом Эвезнер-банка. А после выборов проснетесь новым человеком, освободившимся наконец‐то от власти отца, потому что своим президентством вы будете обязаны только себе. Благодаря нашим сеансам вы проявили свой подлинный характер: вы боец, вы победитель. Пришло время продемонстрировать всем, начиная с Тарногола, чего вы стоите.