Жорж Сименон

Мегрэ и порядочные люди

Глава 1

Ночью в квартире Мегрэ зазвонил телефон, но комиссар, пытаясь ощупью найти трубку, не ворчал, как обычно, когда его будили среди ночи, а с облегчением вздохнул.

Хотя прерванный сон он помнил очень смутно, но осталось ощущение, что снилось ему что-то неприятное: как будто он пытается оправдаться перед каким-то высоким чиновником, хотя лица его не видит, доказывая, что не виноват, — нужно подождать всего несколько дней, потому что следствие еще не вошло в привычный ритм, но все скоро выяснится. А главное, он просит не смотреть на него так укоризненно-иронически.

— Слушаю!

Пока он отвечал, мадам Мегрэ привстала и включила лампу у изголовья.

— Мегрэ? — послышалось в трубке.

— У телефона.

Голос показался ему знакомым.

— Говорит Сент-Юбер.

Сент-Юбер, комиссар полиции, был ровесником Мегрэ. Они познакомились, когда оба только начинали работать. Называли друг друга по фамилии и на «ты» не переходили. Сент-Юбер, высокий, рыжеволосый, слегка медлительный и степенный, всегда стремился расставить все точки над «i».

— Я вас разбудил?

— Да.

— Прошу прощения, но, вероятно, вам все равно с минуты на минуту позвонят с набережной Орфевр, чтобы ввести в курс дела. Я поставил в известность прокуратуру и сыскную полицию.

Сидя на кровати, Мегрэ протянул руку, чтобы взять с ночного столика спички и трубку, которую оставил там перед сном, а мадам Мегрэ встала и пошла за ними к камину. В открытое окно вливался теплый воздух светящегося редкими огоньками Парижа и слышно было, как вдали проезжают машины.

Они вернулись из отпуска только пять дней назад, и их впервые будили среди ночи. Мегрэ почувствовал, как снова начинает понемногу погружаться в привычный для него ритм жизни.

— Слушаю вас, — пробормотал комиссар, делая несколько затяжек, пока жена подносила ему зажженную спичку.

— Я нахожусь в квартире Рене Жослена, улица Нотр-Дам-де-Шан, 37, напротив монастыря Сестер милосердия. Здесь совершено преступление. Подробностей еще не знаю, так как приехал двадцать минут назад… Вы меня слышите?

— Да…

Мадам Мегрэ пошла в кухню сварить кофе, и Мегрэ с благодарностью посмотрел на нее.

— Кажется, это дело не из простых. Достаточно деликатного свойства. Поэтому я решился позвонить вам… Я боялся, что могут прислать дежурного инспектора.

По тому, как тщательно он подбирал слова, можно было догадаться, что он в кабинете не один.

— Я знаю, что вы только что вернулись из отпуска…

— Да. На прошлой неделе.

Была среда. Точнее, четверг, потому что будильник на столике у кровати мадам Мегрэ показывал десять минут третьего. Вечером супруги ходили в кино, даже не за тем, чтобы посмотреть фильм, кстати довольно посредственный, а скорее чтобы не изменять своим привычкам.

— Вы сможете приехать?

— Да. Буду готов через несколько минут.

— Лично я буду вам весьма признателен. Я немного знаю Жосленов. Никогда бы не подумал, что такое может случиться в этой семье.

Даже запах табака напоминал Мегрэ о работе: запах недокуренной накануне трубки, к которой тянешься среди ночи, когда тебя будят по срочному делу. Запах ночного кофе тоже отличается от утреннего, как и запах бензина, который проникал через открытое окно…

Уже неделю Мегрэ казалось, будто что-то идет не так.

Впервые он провел целых три недели в деревушке Мен-сюр-Луар, не имея никаких контактов с сыскной полицией, и впервые за все эти годы его не вызывали в Париж по срочному делу.

Они обживали дом, ухаживали за садом. Мегрэ ловил рыбу, играл в белот с местными жителями, а теперь, после возвращения, никак не мог войти в привычную колею.

Впрочем, можно сказать, Париж тоже. Уже не было ни дождей, ни обычной после отпуска летней свежести. Огромные туристические автобусы возили по городу иностранцев в пестрых рубашках, и хотя многие парижане уже вернулись после отдыха, но поезда с теми, кто только отправлялся отдыхать, были переполнены.

Здание сыскной полиции, его собственный кабинет, казались Мегрэ какими-то нереальными, и время от времени он даже недоумевал, а что, собственно, он здесь делает, словно настоящая жизнь протекала там, на берегах Луары.

Наверное, от этого внутреннего дискомфорта ему и приснился такой сон, подробности которого он никак не мог вспомнить. Мадам Мегрэ принесла из кухни чашечку обжигающе горячего кофе и сразу поняла, что муж нисколько не разгневан тем, что его так внезапно разбудили, а напротив, этому даже рад.

— Где это?

— На Монпарнасе… Улица Нотр-Дам-де-Шан.

Он надел рубашку, брюки и уже зашнуровал ботинки, когда снова зазвонил телефон. На сей раз из сыскной полиции.

— Шеф, это я, Торранс… Нам сейчас сообщили…

— Что на улице Нотр-Дам-де-Шан убит человек…

— Вы уже в курсе? Собираетесь туда поехать?

— Кто сейчас в кабинете?

— Дюпе. Он допрашивает какого-то субъекта, подозреваемого в краже бриллиантов. Есть еще Вашэ… Погодите… Вот Лапуэнт появился.

— Скажи Лапуэнту, чтобы ехал и ждал меня там.

Жанвье был в отпуске. Вернувшийся вчера после отдыха Люка еще не вышел на работу.

— Вызвать тебе такси? — спросила чуть позже мадам Мегрэ.

Шофер оказался знакомым, и это тоже было приятно комиссару.

— Куда поедем, шеф?

Он дал адрес и набил полную трубку. На улице Нотр-Дам-де-Шан стояла маленькая черная машина сыскной полиции, а возле нее Лапуэнт с сигаретой в зубах разговаривал с полицейским.

— Четвертый этаж, направо, — сказал полицейский.

Мегрэ и Лапуэнт вошли в идеально чистый, респектабельный дом. В комнате консьержки горел свет, и, заглянув в окошко с тюлевыми занавесками, комиссар подумал, что знает инспектора Шестого округа, который ее допрашивал.

Едва лифт успел остановиться, как открылась дверь и им навстречу вышел Сент-Юбер.

— Прокуратура приедет не раньше чем через полчаса… Входите… Сейчас вы поймете, почему я решился вам позвонить.

Они очутились в просторной прихожей, потом Сент-Юбер распахнул дверь, и они вошли в тихую гостиную, где никого не было, если не считать трупа мужчины, который полулежал в кожаном кресле. Несмотря на довольно большой рост и полноту, он целиком вжался в кресло, голова свисала набок, глаза были открыты.

— Я попросил семью выйти отсюда. Мадам Жослен находится под наблюдением домашнего врача, доктора Ларю, между прочим, моего приятеля.

— Она ранена?

— Нет. Когда это произошло, ее не было дома. Сейчас я в нескольких словах изложу вам суть дела.

— Кто живет в квартире? Сколько человек?

— Двое…

— Но вы говорили о семье…

— Сейчас объясню. С тех пор как дочь вышла замуж, месье и мадам Жослен живут здесь вдвоем. Их зять — молодой врач, доктор Фабр, педиатр, ассистент профессора Барона в детской больнице.

Лапуэнт записывал.

— Сегодня вечером мадам Жослен с дочерью пошли в театр Мадлен.

— А мужья?

— Какое-то время Рене Жослен находился дома один.

— Он не любил театр?

— Не знаю. Пожалуй, предпочитал сидеть дома по вечерам.

— Чем он занимался?

— Последние два года — ничем. А раньше владел картонажной фабрикой на улице Сен-Готар. Они выпускали картонные коробки, в основном роскошные, например для изготовителей духов… Но по состоянию здоровья ему пришлось продать свое дело.

— Сколько ему было лет?

— Шестьдесят пять или шестьдесят шесть… Итак, вчера вечером он остался дома один… Потом пришел зять, точно не знаю, в котором часу, и они стали играть в шахматы…

Действительно, на столике стояла шахматная доска, а фигуры были расставлены так, словно партию прервали.

Сент-Юбер говорил вполголоса, и было слышно, как за неплотно закрытыми дверями в других комнатах кто-то ходит.

— Когда мать с дочерью вернулись из театра…

— В котором часу?

— В четверть первого… Так вот, когда они вернулись, то обнаружили Рене Жослена в таком виде, как сейчас.

— Сколько пуль?

— Две… Обе в области сердца…

— Соседи ничего не слышали?

— Соседи по площадке еще не вернулись из отпуска…

— Вам сразу сообщили?

— Нет. Сначала они вызвали своего домашнего врача, доктора Ларю, он живет в двух шагах отсюда, на улице Асса. Это заняло какое-то время, и только в десять минут второго мне позвонили из комиссариата. Я оделся и сразу же поехал сюда… Я смог задать всего несколько вопросов, мадам Жослен не в том состоянии…

— А зять?

— Он пришел незадолго до вас.

— Что он говорит?

— Его с трудом разыскали. В конце концов, нашли в больнице, куда он решил зайти — взглянуть на ребенка, больного, если не ошибаюсь, энцефалитом…

— Где он сейчас?

— Там… — Сент-Юбер указал на одну из дверей, откуда доносился шепот. — Судя по тому, что я сумел узнать, ограбления не было и не обнаружено никаких следов взлома… У Жосленов нет врагов, как они полагают… Это порядочные люди, они вели подобающий образ жизни…

В дверь постучали. Пришел Ламаль, молодой судебный медик. Он пожал руки всем присутствующим, потом поставил на комод свой чемоданчик и открыл его.

— Мне позвонили из прокуратуры, — сказал он. — Сейчас приедет заместитель прокурора.