— Эй, парень! Ты не знаешь, куда мы сунули печку? Сгрузи ее, пожалуйста, и еще мешок с мукой, банку яичного порошка и пакет с беконом. А консервированных персиков не видишь? Повариха сейчас будет готовить мне обед. — Он повернулся к Аурелии, потом снова к возчику, словно вспомнив что-то еще. — Да, посуду тоже достань. — Затем обратился к Аурелии: — Что вам понадобится? Сковорода? Кастрюля? Я умираю с голоду. Приготовьте всего побольше.

— Если вы считаете, что, помыкая женщиной, вы производите на нее впечатление или пугаете, то заблуждаетесь. Да, заблуждаетесь!

Клейтон разозлился не на шутку, но сдержался и только крикнул возчику:

— Ладно, не надо ничего доставать. В ресторане поем. Мне хочется съесть обед, приготовленный настоящим поваром.

— А ко мне можете обратиться, когда вам надо будет вскрыть фурункул, — отрезала Аурелия.

Она сидела за столиком в ресторанчике, который назывался «Нью-йоркская кухня», и, отмахиваясь от сигарного дыма, жевала рыбу с хлебом. Вальдо быстро съел свою порцию, положил на столик несколько монет и встал.

— Не спеши, — приказал Клейтон. — Сядь. Раз уж мы все впряглись в одну упряжку… — В его голосе звучала ирония.

Вальдо сел. Клейтон сделал знак официанту, чтобы тот принес еще пива.

— Пока вы тут утром нежились в постели, я поговорил с людьми из Скэгвея. Это деревня в нескольких милях отсюда. От золотых приисков нас отделяют еще пятьсот миль. Если мы начнем переход из Скэгвея, то мы пойдем через Белый перевал. Если из Дайи — то через Чилкут, который расположен на шестьсот футов выше Белого перевала, и путь будет на двенадцать миль короче. Вьючные животные не могут одолеть Чилкут, но, как я сказал, он — короче.

— А д-д-двенадцать лишних миль — это очень трудно?

Клейтон отхлебнул пива и решительно поставил кружку на стол.

— Какой вес ты сможешь нести на спине, парень? Пятьдесят фунтов унесешь? А шестьдесят? А семьдесят? Индейцы носят сто.

Вальдо пожал плечами и неуверенно сказал:

— Сколько вы унесете, столько и я.

— Отлично. — Клейтон усмехнулся. — Тогда сделаем так. Несем груз несколько миль. Там складываем, отмечаем, что это наш, и отправляемся назад за второй партией. Нам надо перетащить четыре тысячи пятьсот фунтов — по полторы тысячи фунтов на каждого, — если мы поделим поклажу поровну. Дорога через Чилкутский перевал насчитывает тридцать три мили. К тому времени когда мы, двигаясь взад и вперед, перетащим весь наш скарб, каждый проделает путь почти в тысячу миль. — Клейтон оценивающе посмотрел на худые плечи Вальдо и засмеялся. — Нет, парень, семьдесят фунтов ты не унесешь. — Потом взглянул на Аурелию, которую названные им цифры привели в ужас. — И вы не унесете. Так что давайте исходить из того, что каждый понесет по пятьдесят. Когда мы будем идти по ровной местности, где можно использовать нарты, каждый сможет забрать и все сто фунтов. Другое дело — как быстро мы сможем передвигаться. Это зависит от местности, погоды и вашей выносливости. Если погода будет нам благоприятствовать, потребуется по крайней мере шесть — восемь недель только на то, чтобы добраться до озера Беннетт. Можно, конечно, заплатить индейцам или отправить груз по канатной дороге. Но и то и другое нам не по карману. Ну а теперь ты сам мне скажи, парень, много это или мало — лишние двенадцать миль?

Клейтон ухмылялся, как игрок, который только что выложил козырного туза. Вальдо поерзал на стуле, что-то промычал и наконец спросил:

— А по воде нельзя д-д-добраться?

— Ага, — хмыкнул довольный Клейтон: он снова поймал Вальдо в ловушку. — Дорогой богатого человека?

— Вы хотите сказать, что есть и более легкая дорога до Доусона? — спросила Аурелия.

— Да, более легкая дорога есть — при хорошей погоде, но это не значит, что мы можем ею воспользоваться. Мне рассказал про нее капитан «Релайанса». — Клейтон повернулся к Аурелии и полностью игнорировал Вальдо. — Иногда находится моряк, который соглашается провести свое судно через Алеутские острова к форту Сент-Майкл и затем на юг по реке Юкон до Доусона. Но таких капитанов очень мало, уж вы мне поверьте.

— Почему?

— Во-первых, из-за погоды. Северные реки свободны ото льда только семь или восемь недель в году — в разгар лета. Если судно задержится из-за какой-нибудь поломки, то ему грозит застрять там на год — на год! — с тем запасом продовольствия, что есть на борту.

— У нас п-п-полно продовольствия, — вмешался Вальдо.

— Судно может сесть на мель или натолкнуться на айсберг. Мы можем отморозить руки или ступни ног. Можно замерзнуть и до смерти. Понял, парень?

Парень выпятил нижнюю губу и ничего не ответил.

— Какие еще есть варианты? — спросила Аурелия, отвлекая внимание Клейтона на себя.

— Но главная причина: на водный путь находится мало охотников, и капитану это просто невыгодно. Самое прибыльное занятие для владельца парохода — это возить грузы взад-вперед между Сиэтлом и Дайей. Вы же видели, «Релайанс» отчалил, как только команда разгрузила трюм, потому что в Сиэтле их ждут пассажиры.

— Странно, однако: если в Доусон легче добраться на пароходе, почему же так мало людей выбирают водный путь? Зачем тащить все это на себе?

— На себе получается быстрее, мисс Брейтон. Старатели хотят поскорее добраться до золотой жилы — пока еще не все участки расхватали. Сейчас мы находимся в пятистах милях от Доусона, и, чтобы добраться туда, нам понадобится по крайней мере три месяца. А пароходом надо пройти пять тысяч миль. При хорошей погоде путь займет два месяца, при плохой — четыре. Кегман сказал, что по крайней мере десяток судов не вернутся назад. Аляска — огромная страна. Ее не так-то просто обогнуть.

— Ну хорошо, уговорили. Завтра выходим, — согласилась Аурелия.

Клейтон засмеялся и окинул партнеров беззастенчивым, оценивающим взглядом.

— Завтра вы еще не готовы. Вы не будете готовы к выходу еще по крайней мере неделю, а то и две. Видел я сегодня, в какой вы оба форме. Нет! — Он покачал головой. — Только болван отправляется в горы без тренировок. И таких дуралеев здесь найдется немало. Некоторые никогда не держали в руках ничего тяжелее карандаша. — Судя по выражению его лица, он не испытывал никакого сочувствия к новичкам. — Мы займемся тренировками по нижним склонам — чтобы укрепить мускулы. Лучше всего переходить Чилкут весной. Сегодня какое число?

— Двадцать четвертое марта, — ответила Аурелия. — Пасха будет десятого апреля.

Аурелия подумала, как она провела бы Пасху, если бы не отправилась на Аляску. Родители наверняка посоветовали бы ей остаться в колледже и дополнительно позаниматься. Именно это они предложили ей в День благодарения. «Раз уж с нами нет Виолетты, нет смысла готовить праздничный обед и притворяться, что нам есть за что благодарить Господа Бога», — сказала мать. То же самое произошло и на Рождество. Аурелия не спорила и виду не показала, как глубоко обижена.

— В чем дело, мисс Брейтон? Забыли взять с собой пасхальную шляпку?

В другое время Аурелия непременно поставила бы Гардиана на место, но сейчас ей было очень грустно, и она слишком устала.

— Думайте что хотите.

Клейтон не спеша допивал пиво. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать Аурелии, но передумал. Может, ему тоже надоело препираться?

— Пойдемте-ка в гостиницу, пока там ненароком не отдали кому-нибудь вашу постель, — наконец сказал он Аурелии. — Сейчас теплее, чем несколько дней назад, но сыро. Я хочу успеть поставить палатку, пока снова не полил дождь.

Вальдо торопливо допил пиво и вызывающе спросил:

— Откуда у вас такие познания? Я думал, что вы б-б-банкир.

— Я и есть банкир. — В голосе Клейтона звучало предостережение. — Но я не родился банкиром. Если ты мне не веришь или считаешь, что у меня недостаточно опыта, можешь убираться на все четыре стороны. Но если хочешь оставаться нашим партнером, то предоставь всем распоряжаться мне. Твое дело — исполнять мои приказания.

Вальдо взял зубочистку и попытался прокатить ее на языке, как делал Клейтон. Зубочистка упала на пол.

— П-п-послушайте, Гардиан. Я не позволю вам обманывать мисс Аурелию. Я знаю, что произошло в вашем банке. И вам не удастся обойтись с ней так же, как с той девушкой.

Клейтон яростным взглядом пригвоздил юношу к стулу.

— Ничего ты не знаешь, парень! Аурелия непонимающе глядела на мужчин.

— Клейтон, о чем идет речь? Что вы хотите сказать, Вальдо?

— Он вам все наврал. Я знаю, ч-ч-что случилось на самом деле. Весь Сиэтл знает. — Он посмотрел на Аурелию, ожидая от нее поддержки, потом с опаской взглянул на Клейтона: не изобьет ли тот его до полусмерти за правду?

— Говорите, — приказала Аурелия, и сердце ее исполнилось одновременно и надеждой, и страхом.

— Д-д-дело в том, что Гардиан заманил эту девушку в хранилище, вроде бы желая показать, насколько надежно будут защищены ее деньги. — Вальдо замялся, видимо, все же опасаясь Клейтона, но Аурелия кивнула, и юноша заторопился: — Там он начал к ней приставать. Он хотел ее изнасиловать, но девушка схватила брусок золота и огрела его им по голове. Мистер Гардиан упал без сознания, а она выбежала из хранилища вся в слезах. Рассказала все управляющему, а потом друг девушки увез ее домой.

Клейтон эту историю не опровергал, он молчал. Значит, продавец говорит правду?

Нет, не может быть. Мистер Гардиан на такое не способен.

Аурелия лихорадочно пыталась придумать объяснение его поведению. Но вспомнила, как вчера на пароходе Клейтон прижал ее к стене. Наверно, так же поступил и с девушкой в банке. У него взрывчатый характер. Как он разозлился, когда узнал, что Аурелия взяла Вальдо в партнеры! А когда упрекнула Клейтона в эгоизме, он только и сказал, мол, привык настаивать на своем. И сказал это таким хвастливым тоном.

Молчание Клейтона приободрило Вальдо.

— А потом в б-б-банке обнаружили недостачу. Десять тысяч долларов. У них не было веских доказательств, чтобы отдать Гардиана под суд, но за приставания к клиентке его выгнали из банка. В газете писали, что девушку звали Виолеттой. Так же, как и вашу сестру.

Аурелия вздрогнула и стала белее снега в горах.

— Клейтон! Неужели это правда?

Он грохнул кулаком по столу.

— Так вы поверили этому вранью?

Аурелия была не в силах ответить. Откуда ей знать? Сразу вспомнилось, как Клейтон заволновался, услышав, что она вернется и выкупит кольцо. И адрес он дал ей только домашний.

— Тогда почему вы ушли из банка? — наконец спросила она, надеясь услышать какое-нибудь разумное объяснение этому кошмару.

— Меня уволили. — Клейтон с грохотом отодвинул стул и посмотрел на Вальдо с такой ненавистью, что у того задрожали губы.

— И моей сестре пришлось ударить вас по голове, чтобы избавиться от ваших приставаний?

— Она ударила меня по голове, чтобы украсть десять тысяч долларов.

— Моя сестра не способна красть! — исступленно закричала Аурелия.

— Вас там не было! Ваша сестра обокрала банк. И меня тоже. Из-за нее я потерял репутацию, дом, работу…

— Зачем бы воровка оставила вам драгоценное кольцо? Как вы им завладели? Сорвали с пальца?

Клейтон секунду помолчал, понимая, что Аурелия не поверит ему.

— Она положила кольцо мне на стол. Не знаю когда, но, наверное, перед тем, как мы спустились в хранилище. После того, как приятель сказал, что будет ждать ее у выхода.

— Может, скажете, что вы не уговаривали ее спуститься с вами в хранилище?

— Скажу. Она сама напросилась. Сказала, что должна посмотреть, где и как будут храниться ее драгоценности. Однако прочие драгоценности ваша сестра на стол не положила.

— Но кольцо-то оставила! В заклад. Вы сами так сказали.

— Кольцо не стоит десяти тысяч долларов.

— Значит, вы не случайно оказались на пароходе?

— Не случайно.

— Вы ищете мою сестру. Так?

— Да, ищу.

— Поэтому вы и предложили мне стать вашим партнером? Чтобы я привела вас к Виолетте?

Он молча кивнул.

У Аурелии сердце разрывалось от горя. И она задала самый трудный для себя вопрос:

— Вы и сейчас преследуете ту же цель? Он снова молча кивнул.

Аурелия встала. Ей надо было обдумать услышанное. Уединиться где-нибудь подальше от своих «партнеров» и хорошенько все взвесить.

Она вышла на улицу, запруженную шумной толпой. Кричали мулы, лаяли собаки. Но Аурелия ничего не слышала, у нее в ушах звучали бесстрастные признания Клейтона.

Она бессознательно направилась к своей гостинице по немощеной улице, у которой не было не только тротуаров, но даже досок, переброшенных через огромные лужи. Ее юбка тащилась по грязи, а ботинки тонули в рытвинах, оставленных тяжело нагруженными телегами.

Наконец, добравшись до постели, Аурелия попыталась собраться с мыслями. Итак, если она доверяет сестре, то должна расторгнуть партнерство с Клейтоном и держаться подальше от этого негодяя. Но здравый смысл подсказывал Аурелии, что ни одна, ни в паре с Вальдо она никогда не доберется до Доусона.

Она повернулась к ширме, на которой были изображены скабрезные сцены, и подумала: «Будь ты проклят, Клейтон!»

Глава 9

Рано утром все трое, как и договорились, встретились у гостиницы. На улице все так же толклась горланящая толпа. Занятая невеселыми мыслями, Аурелия даже не заметила, как проезжающая телега забрызгала грязью ее накидку.

Она в упор посмотрела на своих партнеров. За ночь ее обида и возмущение поутихли.

— Ну и что теперь? — спросила она. — Что будет с нашим партнерством?

— Все зависит от того, кто собирается в Доусон, а кто нет, — решительно ответил Клейтон. — Я лично собираюсь.

— Без меня вы туда не поедете, — бросила Аурелия. — Может быть, я и не смогу вам помешать найти Виолетту, но, будьте уверены, я не позволю вам увезти сестру туда, где ее ждет петля.

— Тогда я вам обязательно п-п-понадоблюсь, мисс Аурелия, — вмешался Вальдо. — Чтобы держать Гардиана в узде.

— Это ты-то меня будешь держать в узде? — рассмеялся Клейтон.

— Ладно, хватит, — оборвала их Аурелия. — Обсудим наши дела.

Она всю ночь ломала голову, как теперь поступить, и решила, что с Клейтоном или без него, но она все равно отправится в Доусон. О том, чтобы вернуться домой без Виолетты, она и помыслить не могла.

— Вот как я оцениваю наше положение. У нас достаточно продовольствия, но нет снаряжения. У Клейтона есть снаряжение, но мало продовольствия. А у вас, Вальдо, есть всего понемножку, но в недостаточном количестве. Хотя все мое существо сопротивляется этому, я вынуждена признать, что мы нужны друг другу.

Вальдо с облегчением кивнул — она включает в упряжку и его!

— А вы как думаете? — спросила Аурелия Клейтона и вся сжалась в комок, ожидая саркастической отповеди.

— Вы правы.

— Вот и прекрасно, — смутили Аурелию проницательный взгляд Клейтона и полное отсутствие враждебности в его тоне. — Я считаю, что мы, взрослые, разумные люди, способны забыть на время о своих разногласиях и вместе впрячься в работу. Только не поймите меня превратно, мистер Гардиан, я вовсе не хочу сказать, будто верю вам.

Я только говорю, что ради дела нам лучше быть вместе, хоть это мне и не по душе.

— Понятно, — сказал Клейтон и, взяв ее за руку, потянул в сторону.

На Аурелию неровной походкой надвигался пьяный. Этот рыцарский жест — конечно же, неискренний! — подействовал на Аурелию. Господи, почему нет вакцины против обаяния этого негодяя?

— Ваше мнение о моей сестре ошибочное. К тому времени, как мы доберемся до Доусона, я вам докажу, что она ни в чем не виновата.

— Вряд ли, — грустно покачал головой Клейтон. — Я неплохо разбираюсь в людях.

Аурелия не стала с ним спорить. Такого не переупрямишь. Но она вступила во внутренний спор с собой, приказывая своему сердцу не стремиться к человеку, который может принести ей только горе. Ей и Виолетте.

Они прошли несколько миль по дороге, ведущей из города. Клейтон даже не вспотел. Аурелия и Вальдо с трудом доплелись назад. Остаток дня они провели на складе, молча упаковывая свое имущество в поклажи по тридцать — семьдесят фунтов. Всю последующую неделю они занимались тем же.

В субботу Клейтон предложил несколько изменить программу. Он зашел в комнатку Аурелии и протянул ей подбитую песцовым мехом куртку с капюшоном:

— Возьмите — вам это понадобится.

— Не нужно мне от вас ничего, — отступив на шаг, прошептала Аурелия.

— Капюшон оторочен волчьим мехом. С него спадают ледяные кристаллы, которые образуются при дыхании.

— Не хочу я от вас ничего. У меня очень теплая накидка.

Но она все-таки взяла куртку и погладила оторочку, пытаясь сообразить, насколько тяжелы окажутся ледяные кристаллы и будут ли они представлять опасность для здоровья.

— В своей накидке вы можете задохнуться, — объяснил Клейтон. — Лед нарастает по краю капюшона и образует настоящую маску. Не успеете оглянуться, а вам уже нечем будет дышать.

— Постараюсь этого не допустить. — «Но почему, почему он заботится обо мне?»

— Не упрямьтесь. Чем лучше вы будете экипированы, тем больше у вас шансов добраться до Доусона. В прошлый раз принимали решение вы, и я вам не мешал. Нам троим действительно лучше остаться вместе. А теперь даю совет я. Возьмите куртку.

— Я не скоро за нее расплачусь.

— Я и не требую с вас платы.

— Нет уж, извините!

— Хорошо, хорошо. И вам понадобится еще вот это. — Он вручил Аурелии непромокаемые сапоги из лосиной кожи. — Внутри у них подкладка из пыжика. А подметки сделаны из шкуры сивуча. Они гораздо теплее и удобнее, чем ваши ботинки. Не забудьте, вам придется пройти больше тысячи миль.

— Помню. — Аурелия положила куртку на постель и взяла в руки сапоги. — Вы и за них согласны подождать с оплатой?

— Разумеется.

— Вы что, ожидали, что я приму от вас подарок? От вас?

— Конечно, нет.

Она оглядела сапоги, размышляя, как к ним пристроить серебряные пряжки. Решив, что сможет пропустить через пряжки кожаные шнурки, Аурелия положила сапоги на постель.

— Почему вы это делаете для меня? Вы уверены, что можете мне доверять? Откуда вам известно, что я верну долг? Может, я такая же притворщица и обманщица, как Виолетта.

— Я же говорил, что неплохо разбираюсь в людях.

— Говорили. И воображаете, что никогда не ошибаетесь?

Клейтон тяжело вздохнул и сел на перевернутый ящик, служивший стулом.

— Аурелия, я ничего не имею против вас. Даже наоборот… Мне неприятно, что вы на меня сердитесь.

— Если бы все было так просто! — Она подошла к окну и слепо уставилась на снующий за окном народ. — Я могу вам рассказать, какое доброе сердце у моей сестренки. Виолетта клянчила у отца деньги на наряды, а потом отсылала их мне на учебники. Но вы, конечно, ответите, что она и папу умела обвести вокруг пальца.

— А вы так не считаете? Аурелия игнорировала его вопрос.

— Когда я сказала родителям, что хочу изучать медицину, мою сторону взяла только Виолетта. Она устроила настоящую истерику и кричала папе с мамой, что меня надо не ругать, а хвалить. Но вы и тут, наверное, найдете, в чем ее обвинить.

— Да нет, но согласитесь, она вела себя по-детски.

От досады у Аурелии навернулись на глаза слезы.

— Она знает, что мой любимый цвет голубой, и подарила мне венок из крошечных перламутровых ракушек с голубыми розочками и ленточками. Она сшила мне сумку для учебников и очешник. На сумке она крестиком вышила молитву о сестринской любви.

— Как трогательно!

— Неужели у вас совсем нет сердца? Аурелия не выдержала и разрыдалась.

— Аурелия, не плачьте. Ну пожалуйста, не плачьте, — растерявшись, успокаивал ее Клейтон.