Не успели они пробыть на берегу и нескольких минут, как Аурелия снова услышала осточертевший звон комаров.

— Господи! — И хлопнула себя по руке. — Когда же эти кровопийцы от нас отвяжутся?

— В июле. Только до июля мы здесь не пробудем. Но ночь проспим спокойно. Я законопачу палатку так, что ни один не пролезет.

Но сладить с комарами оказалось не так-то просто. Хотя Клейтон, как ему казалось, не оставил им ни одной щелки, почти всю ночь они с Аурелией били зловредных насекомых. Оба не рискнули раздеться, так что комары оказали косвенную услугу Аурелии, которая приняла твердое решение — погасить пламя вспыхнувшей любви.

На следующий день к полудню они приплыли к озеру Тагиш. Их встретил лай многочисленных собак. Стампидерам предписывалось пройти здесь проверку документов и осмотр лодок — нет ли в них спиртного. Клейтон объяснил таможеннику, что в косметическом сундучке находятся лекарства и инструменты леди доктора, и как ни странно, но тот поверил ему на слово.

Пока проходили досмотр, Аурелия написала коротенькое письмо родителям, в котором извещала их, что жива и здорова, надеется через неделю добраться до Доусона и скоро привезет сестру домой.


Дул свежий ветер, и к ночи они вышли из озера Тагиш, проплыв уже половину шестидесятимильной реки. Вдоль берегов торчали белые известковые валуны, а по воде неторопливо плыли огромные льдины, поэтому Клейтону приходилось все время быть начеку.

— Завтра пойдем через пороги Уайтхорс, — сказал он, устанавливая палатку на ночь.

— Это опасно?

— Да. Придется разгрузить лодку перед порогами и потратить день или два, перетаскивая припасы по берегу. Но так будет безопаснее.

Аурелия застонала при мысли о том, что снова придется тащить груз на себе.

— Не волнуйся, — успокоил ее Клейтон. — Я сам все перенесу.

— С какой стати? Я сейчас не слабее, чем была в Дайе.

— Нет, — решительно заявил Клейтон. — Я не хочу, чтобы ты надрывалась. На станции в Тагише я нанял лоцмана, который проведет лодку через пороги. Обычно он берет сто долларов, но, так как лодка будет разгружена, мы заплатим только сорок. После того как я перетащу груз, обойдем каньон. Это всего пять миль.

Аурелия вспомнила страшный переход через Чилкутский перевал. Она тоже не хотела, чтобы Клейтон надрывался.

— Нет, Клейтон. Раз уж мы наняли лоцмана, давай оставим груз на борту и останемся сами. Так будет быстрее.

— Это запрещено. С хозяина лодки, который перевозит через пороги женщин или детей, берут штраф в сто долларов.

— Сто долларов? Значит, это очень опасно?

— Я и без всякого штрафа не стал бы рисковать твоей жизнью.

Аурелия почувствовала, как у нее потеплело внутри — Клейтон дорожит ею.

— Одно неверное движение, и «Золотая девушка» превратится в груду щепок. Сама завтра увидишь, что это такое. А пока давай перекусим и отдохнем. У тебя усталый вид. Сейчас разожгу костер.

Аурелия готовила ужин — бобы, хлеб и кофе, — и у нее ныло сердце при мысли о том, что, как только они приплывут в Доусон, их любовь должна будет умереть.

Не успела Аурелия замесить тесто для лепешек, как откуда ни возьмись появилось облачко мошки и комаров.

— Проклятые! — ругалась она, размахивая мокрым полотенцем.

Клейтон быстро устанавливал палатку, придавливая ее края камнями и засыпая их песком.

— Давай ужинать в палатке. Там кровопийцы нас не достанут.

— С удовольствием, — ответила Аурелия и нырнула под полог. Дым костра отпугивал насекомых, но самые настырные все же пролезли в палатку и не дали Аурелии с Клейтоном выспаться — не говоря уж о том, чтобы заняться любовью.


На следующее утро, когда они прошли всего несколько миль вниз по реке, пейзаж на берегах изменился. На склонах ближайших холмов росли высокие ели и сосны, а вдали иногда открывалась взору заросшая травой прерия. Вдоль реки росли тополя и ивы, их ветки свисали в воду, образуя нежно-зеленый полог, который мешал причалить к берегу.

Аурелия слышала многочисленные всплески — это ныряли ондатры. Зеркальная поверхность реки рябила от следов весел и маленьких зверьков.

«Какая благодать! Чего здесь бояться?» — подумала Аурелия, вспоминая опасения Клейтона.

Но, положив руку на борт лодки, она вдруг почувствовала, как вибрирует дерево у нее под рукой. И услышала вдалеке нарастающий шум.

Глава 21

— Где же Райдер? — Пытаясь удержать лодку, Клейтон всматривался в берега.

Почему не видно лоцмана, которого он нанял? Аурелия с ужасом вцепилась в борта лодки. На лицах людей, наблюдавших за ними с берега, был написан страх. Стремительное течение жадно подхватило «Золотую девушку», и Клейтон никак не мог из него вырваться.

Грохот нарастал. Завидев впереди пенящиеся буруны, Аурелия так и ахнула. Русло реки вдруг резко сузилось. По обе стороны возвышались серые, изрытые водой скалы, на вершинах которых росли ели. Их тени не пропускали солнца.

— Ложись! — крикнул Клейтон. — Сейчас освободим место.

Клейтон принялся выбрасывать за борт ящики, бочки и мешки, которые недавно сам так старательно укладывал. Бурлящие воды мгновенно их проглатывали.

Лодку бросало то вверх, то вниз. Молочно-серая пена летела через борт.

— Я сказал, ложись! — приказал Клейтон и схватил весла, но как только он опустил их в воду, взбесившаяся река разломила их пополам и лодку затянуло на стремнину.

Клейтон бросил последний взгляд на мчавшийся на них кошмар и бросился на дно лодки, прикрыв собой Аурелию.

С дьявольской силой поток швырнул их в каньон. Затем наступило странное затишье. Путешественники осмелились приподнять головы. Если каньон был кошмаром, то впереди их ждал настоящий ад.

Вокруг кипели водовороты, четырехфутовые волны сшибались друг с другом и рассыпались бурлящей пеной. Лодку без конца подбрасывало в воздух и бросало вниз.

Через двадцать шесть минут все окончилось. Чудом уцелевшая «Золотая девушка» тихонько подплыла к берегу.

— Мы чуть не погибли, — отрешенно сказала Аурелия. — Лодка могла перевернуться. Мы бы утонули.

— Но не утонули же, — ответил Клейтон и, с трудом улыбнувшись, отцепил руку Аурелии от борта и уговорил ее встать. — Пошли.

Аурелия почувствовала под ногами твердую почву, и у нее подломились ноги.

— Жива? — спросил Клейтон, помогая ей сесть на теплый валун. — Отдохни. — Он нежно подул на ссадины на ее лице и руках.

— Жива вроде. А ты?

Аурелии стало страшно, когда через дыры в его рубахе и штанах она рассмотрела кровоточащие порезы и синяки. Руки у Клейтона тоже были все в ссадинах, а костяшки пальцев разбиты в кровь. Аурелия хотела пойти за своим сундучком, который был привязан к сиденью лодки.

— Подожди, — попросил Клейтон. — И, обняв ее, прижал к груди. — Прости меня, Аурелия. Мне следовало поискать лоцмана и встать на якорь задолго до порогов. Я просто не понял, что они совсем близко.

— Это же я хотела побыстрее, — ответила Аурелия с напускной веселостью.

Но ни он, ни она не засмеялись. Даже в объятиях Клейтона Аурелию била дрожь от только что пережитого страха смерти.

Они провели много часов, выуживая из воды уцелевшие припасы и раскладывая их на мшистом берегу для просушки. Оба молчали, лишь изредка повторяя, как несказанно им повезло: они живы. Аурелия уже не раз спрашивала себя, стоило ли во имя спасения Виолетты рисковать собственной жизнью. Если Клейтона и мучили те же сомнения, то вслух он их не высказал.

Наконец, когда они выловили из воды все что можно, Аурелия легла на согретый солнцем валун и неожиданно для самой себя спросила:

— А как ты оказался в Сиэтле?

Клейтон сел и устало прислонился спиной к валуну.

— Из-за Эли. После смерти Мэри тетя Лиза приехала в Канзас, чтобы помочь мне с мальчиком.

Но сразу сказала, что останется только на время. Она и раньше приезжала на ранчо. Когда умер мой отец, тетя прожила с нами три года и научила меня почти всему, что мне понадобится в жизни. Так или иначе, тетя Лиза убедила меня, что для Эли будет лучше в Сиэтле. Какие у него перспективы в прерии? Да и для меня жизнь на ранчо была несладкой.

— И ты позволил тете Лизе увезти своего сына?

— О нет! Я не мог расстаться с Эли и тоже поехал. Дело в том, что отец Мэри жил в Сиэтле и был банкиром. В свое время я работал на него год, чтобы скопить денег и купить ранчо. Мы отлично ладили. Так что у меня был опыт работы в банке, поэтому, приехав в Сиэтл, я легко нашел работу. И купил хороший дом. Тетя Лиза помогла найти для Эли няню. В общем, мы с малышом жили не так уж плохо.

Клейтону, видимо, было не очень приятно рассказывать Аурелии историю своей жизни. Он встал, потянулся, сказал, что надо посмотреть лодку, и ушел. Но Аурелия уже знала продолжение его истории: если бы не Виолетта и Скалли, мистер Гардиан и дальше «неплохо бы жил с малышом».

Пришел тихий, теплый вечер, а Клейтон все еще был погружен в задумчивость. Он сидел и молча глядел в догорающий костер, бесцельно вороша палкой угли и сгребая золу в аккуратные кучки.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила его Аурелия.

— Так, об одной работе, которую подрядился сделать, когда мне было тринадцать лет.

— Ты, наверное, был красивый парень?

— Да нет, не особенно. — Клейтон улыбнулся в ответ на комплимент, но взгляд его оставался грустным. — Штаны были мне коротки, а голос уже ломался на каждом слове — во всяком случае, каждый раз, когда я пытался что-нибудь сказать Джорджии Свитуотер — дочке владельца магазина. Ей стукнуло одиннадцать лет, и она была моей первой любовью. И вот в город приехала ярмарка. Мне очень хотелось пригласить Джорджию покататься на карусели, но не было на это денег. Поэтому, когда Абнер Колмен предложил почистить у него трубы, я с радостью согласился. Я работал и представлял себе, как мы с Джорджией сядем верхом на лошадок и как я буду держать ее за руку.

Клейтон поднял глаза и с удивлением понял, что Аурелия, как маленькая девочка, зачарованно слушает его рассказ.

— Ну так расскажи, как ты с Джорджией катался на каруселях, — нетерпеливо сказала она.

— Никак. — Клейтон снова уставился на костер. — Весь день я выгребал сажу и золу и без конца спрашивал Колмена, который час. Мне ведь еще нужно было соскрести с себя грязь. В ушах у меня уже звучала веселая музыка. Закончил я работу уже после ужина и пошел к Колмену за деньгами. Он похвалил меня и протянул сигару.

— Сигару?

— Да. Я пробормотал, что предпочел бы получить деньгами, мол, рассчитываю на двадцать пять центов. На самом-то деле я мечтал получить пятьдесят. Но Колмен засмеялся и сказал, что я уж больно много хочу. Да кто я такой? Отродье этого пьяницы Гардиана.

— Какой бессовестный человек! — негодующе воскликнула Аурелия. — Он должен был тебе заплатить! Как ты ему это спустил?

— В тот раз я ему спустил, — ответил Клейтон, глядя Аурелии в глаза. — Но с тех пор не спускал никогда и никому.


На следующий день они поплыли дальше. Клейтон ни разу не упомянул имя ее сестры. Но Аурелия знала, что он думает о Виолетте. Аурелия также знала, что скоро они прибудут в Доусон и разлука неумолимо приближается. Забыть Клейтона — вот какую цель она себе поставила. Хотя Аурелия и любит Клейтона, главное для нее — сестра, так же как для Клейтона главное — сын.

Она поймала себя на том, что пытается представить Клейтона обманутым подростком. Неудивительно, что он склонен никому не верить. Судьба устроила так, что их пути пересеклись, и за это Аурелия будет до конца жизни ей благодарна. Но та же судьба решила, что им не быть вместе. Аурелии понадобится все ее мужество, чтобы смириться с этим.

Она посмотрела на Клейтона, стараясь запомнить волевые черты его лица. Она тоже обладает внутренней силой. Она окончит колледж и станет врачом, будет лечить больных женщин. И конечно, будет помнить эти темные проницательные глаза и горевший в них свет любви. И щетину, которая скрывает симпатичные ямочки на его щеках.

У Аурелии защемило сердце. Такого наслаждения, как с Клейтоном, она уже не испытает никогда. «Что я делаю! — одернула она себя. — Я должна забыть его!» Но чем больше Аурелия думала о том, как будет жить без Клейтона, тем сильнее ее захлестывала любовь к нему.


Клейтону был невыносим ее неотступный взгляд. Еще немного, и он… он сам не знает, что сделает. Аурелия как-то рассказывала про вскрытия. Похоже, ей сейчас хочется вскрыть его и заглянуть внутрь. И в этом виноват он сам. С какой стати он вдруг вспомнил старого прохвоста и его сигару? Клейтон и сам этого не понимал, но когда закончил рассказ, то понял, что думает не о Колмене, а о Виолетте. Поняла это, к своему огорчению, и Аурелия.

Пару часов назад она заметила линию телеграфных столбов, идущих вдоль берега реки, и сказала, что рада видеть следы первооткрывателей. Это была первая длинная фраза, которую она произнесла за несколько дней. А что сделал Клейтон? Ухватился за возможность восстановить былое взаимопонимание? Нет! Он показал на деревянные плиты и каменные надгробия, которые тоже шли вдоль берега реки, и назидательно объяснил, что первооткрывательство требует жертв.

Больше всего ему хотелось хорошенько встряхнуть Аурелию, внушить ей, что слепая преданность авантюристке и воровке может погубить их любовь. Клейтон отвернулся, чтобы Аурелия не видела выражения его лица.

За честь приходится дорого платить, иногда и жизнью. Но чего стоит человек без чести и достоинства?


Через одиннадцать дней Клейтон и Аурелия остановились на ночлег в очень красивом месте. Невысокие холмы так близко подходили к берегу, что они едва нашли место, где поставить палатку и плиту. Рядом журчал ручей, берега которого заросли мягким зеленым мхом. На склонах холмов цвели розовые флоксы, желтые маки, лиловый вереск и голубые незабудки.

Клейтон вытащил лодку на берег и привязал ее к дереву. И, как всегда, натянул кусок брезента для кухни.

— Положим спальные мешки около ручья, — сказал он, вынимая из лодки плиту и передавая Аурелии продукты. — Здесь такой мягкий мох.

У Аурелии, пораженной прелестью окружающей природы, невольно вырвалось:

— Как бы мне хотелось когда-нибудь приехать сюда с Виолеттой — просто отдохнуть несколько дней. Ее художественная натура оценила бы такую красоту.

— Неужели ты ничего не понимаешь? — резко перебил ее Клейтон. — Виолетта никогда не приедет сюда отдохнуть. Она поедет со мной в Сиэтл.

— Почему ты всегда говоришь только о Виолетте? Разве Скалли не заслуживает наказания? Если все, что произошло, правда, то Скалли виноват не менее ее. Почему же ты не собираешься везти в Сиэтл и его?

— Потому что Скалли, может, и был ее сообщником, но меня ограбила Виолетта.

— И ты даже не собираешься дать ей возможность оправдаться?

— Почему же? Я выслушаю твою сестру. Мы оба ее выслушаем. Завтра будем в Доусоне.

Завтра?

У Аурелии упало сердце. Если она хочет, чтобы Клейтон пощадил Виолетту, надо рассказать ему всю правду.

Клейтон чистил рыбу, которую поймал утром. Потом положил розовые куски на горячую сковородку и усмехнулся:

— Наверно, этот лосось не ожидал, что к вечеру окажется на сковородке.

— Рыба видит только крючок, — сказала Аурелия. — Так говорила Нана Брук. Если бы рыба могла видеть что-нибудь, кроме приманки на крючке, то не дала бы себя поймать. Но она не видит и попадается. Иногда и люди ведут себя точно так же. Видят приманку, и ничего больше.

— Или не хотят видеть ничего больше, — добавил Клейтон.

Аурелию не удивляло его твердокаменное упорство. Бесполезно ждать от него сочувствия, Клейтон не пощадит ее сестру. Тем не менее Аурелия решила сделать последнюю попытку.

— Клейтон, о Виолетте и Флетчере Скалли я рассказала тебе правду. Но не всю. Дело в том, что во всем виновата я.

Клейтон увидел слезы в ее глазах, снял с плиты сковороду и приготовился слушать.

— Я никогда раньше не бывала в дансинге и в тот вечер тоже не пошла бы. Но мы только что сдали последний экзамен, и мои сокурсницы уговорили меня махнуть рукой на запреты и отпраздновать вместе с ними. Мы все, конечно, знали, что студенткам не разрешается ходить в дансинг. Если бы нас поймали, то отчислили бы. В колледже у меня не было близких подруг. Я очень много занималась. Но в нашем пансионе царила дружеская атмосфера, и мне хотелось, чтобы меня считали своей.

— Ты решила отпраздновать и пошла с подругами в дансинг? — уточнил Клейтон.

— Нет. То есть да. Я действительно пошла в дансинг, но не потому, что хотела отпраздновать окончание экзаменов. Видишь ли, в конце семестра ко мне на неделю-другую приехала Виолетта. И я вдруг решила покрасоваться перед ней. Показать, что мне все нипочем, что я все время развлекаюсь подобным образом. — Аурелия чертила носком ботинка по песку. — Я хотела дать ей понять: может, ты и пользуешься успехом у мужчин, но я в этом не нуждаюсь.

Клейтон медленно кивнул, понимая, что Аурелии было нелегко сделать такое признание.

— Дансинг находится недалеко от колледжа. Мы отправились туда всемером, включая Виолетту. Две мои сокурсницы улыбались всем мужчинам подряд. Остальные сидели за столиком, стараясь не смотреть на развешанные по стенам афиши с изображением полуголых женщин и не морщиться при каждом глотке пива. Как всегда, Виолетта оказалась в центре внимания. Мои подруги были в восторге: сестра привлекала к нашему столику самых интересных мужчин. А потом, словно считая себя вправе ими распоряжаться, говорила: «Нет, я сейчас не хочу танцевать. Пригласите Эми». Или Сару, или Бернис. Благодаря Виолетте и ее неотразимой привлекательности все мои подруги оказались с кавалерами. Бернис даже сказала, что мне повезло с такой красивой сестрой. «Странно, — подумала я тогда, — почему-то я никогда не считала, что мне повезло».

Аурелия умолкла, словно собираясь с силами. Самое худшее, по ее мнению, было еще впереди. Клейтон не торопил.

— Все наши девушки танцевали, но не я. И тут к нашему столику подошел молодой человек. Я знала, что он хочет пригласить меня, потому что я одна сидела за столиком. Не такой уж красавец, но мне понравилось, как он скромно держался. Молодой человек сказал, что он со Среднего Запада, по профессии бухгалтер и ему предложили работу в филадельфийской фирме. Он пригласил меня танцевать — первый раз в моей жизни. Я набралась было храбрости согласиться, но тут вернулась Виолетта, взяла его под руку, и получилось так, словно он пригласил ее. Я слышала, как сестра со смехом объяснила ему, что, хотя меня и вывозили в свет, танцевать я так и не научилась. Больше этот бухгалтер ко мне не подходил. Поздно вечером, когда нам всем давно пора было уйти, в дансинге появился Флетчер Скалли. Он был одет в форму полисмена, которая ему очень шла. Виолетта тут же бросила бухгалтера и обратила свои чары на более, по ее мнению, достойную добычу.

Аурелия встала, прошлась взад и вперед. Казалось, от волнения она не знала, куда деть руки. Клейтон хранил молчание.

— И еще Виолетта обратилась ко мне. Скалли слишком сильно прижимает ее к себе во время танцев и просит назначить свидание. Она спросила, что я о нем знаю. «Мне и так ясно, что он много старше меня, — сказала Виолетта, — ему, наверное, лет тридцать. Он уверен в себе, не считая тратит деньги на виски, а главное, в нем есть какой-то магнетизм».

Голос Аурелии дрогнул. Она снова села возле плиты и продолжила, пытаясь унять дрожь в руках.

— Мне следовало забыть про то, как Виолетта обошлась со мной, и сказать ей правду: о Скалли говорят, что он связан с бандитами и зарабатывает на продаже опиума. Но я думала, что сестра поиграет с ним, как с бухгалтером, и бросит. Мне и в голову не приходило, что Виолетта через неделю убежит с этим негодяем. Ей было всего шестнадцать лет!