— Я даже думаю, что с твоими музыкальными предпочтениями ты бы мог стать весьма популярным в доме престарелых.
И Максин одарила его лукавой улыбкой, от которой морщины вокруг ее глаз легли еще глубже, подчеркивая при этом их лазурную синеву.
— Послушай, я думала, что помру со скуки в этой поездке с Александрой, которая не моет голову, и только и будет со мной говорить, что о пыльных книгах…
— Александра?.. Если вы вдруг не заметили — я мужского пола.
— Спасибо, заметила. Но почему бы не написать в твоем профиле, что ты любишь музыку?
— Я не решился сказать, что слушаю старый американский соул — боялся спугнуть потенциальных пассажиров.
— Неужели ты всерьез думаешь, что твой профиль вызывал желание ехать с тобой? Ты единственный ехал в Брюссель, только поэтому я тебя и выбрала. Что за нелепая идея писать, что ты любишь путешествовать, читать и бог знает какую еще ерунду?
— Еще люблю ходить в музей. Я полагал, что так у меня больше шансов найти кого-то поспокойнее.
— Тебе это удалось! На твое счастье тебе попалась я. Именно из-за этого описания и из-за имени я и подумала, что ты — девушка.
— П-ф-ф…
— Извини, но музеями и книгами парни, как правило, не увлекаются.
— Значит, поскольку я парень, то должен быть неграмотным невеждой? Великолепное клише! Тогда и вы не говорите мне, что на самом деле любите механику, виски и Тур де Франс, потому что я тоже, представьте себе, ожидал увидеть представителя другого пола. Я думал, вы — мужчина: Макс.
— Так меня зовут друзья.
В ее голосе слышалось больше оправдания, чем ей того хотелось бы. Но она продолжила уже более спокойно:
— Ты прав. Я немного погрешила против истины.
— Стало быть, соврали.
Она помахала рукой, как будто отгоняла муху от лица.
— На самом деле я не интересуюсь механикой, я так написала, чтобы исключить сексуальных маньяков.
Алекс не верил своим ушам:
— Сексуальных маньяков?
— Да. Я смотрела репортаж Бернара Вильярдьера. Он шел как раз после сюжета о проституции и наркотрафике в Либероне. Или о Лилле, где процветает нелегальная торговля поддельным маруалем [Сорт французского сыра.].
Он глядел на нее в полном изумлении.
— Маруаль, сыр такой, — сочла нужным объяснить Максин.
— Но какое отношение имеют сыр и проституция к вашему профилю на сайте?
— Ясно какое: эта передача предостерегала меня от психопатов, которые используют Интернет, чтобы наброситься на молодых женщин. Мне совсем не хотелось очутиться в могиле!
— Так вы подделали ваш профиль?
— Ну, зачем сразу громкие слова! Не мудрствуй лу́ково! И вообще, в отличие от тебя, я соврала всего один раз.
— Ну, разумеется! Вы же в самом деле любите Тур де Франс.
— Именно так.
Алекс недоверчиво посмотрел на Максин. Он явно не верил ей.
— Велосипедные гонки, да?
— Да. И что?
— Мне казалось, что это скорее по мужской части.
Краска залила щеки Максин, испещренные мелкими морщинками.
— Замечание твое — сексистское, а «это», как ты выражаешься, — не болезнь, «это» увлекает до страсти массу людей. Я знаю множество женщин, обожающих Тур де Франс.
— В самом деле? — спросил Алекс, скорчив скептическую мину.
— В самом деле. Реймонда Лёкё, например.
И на ее лице появилась довольная улыбка, из разряда «Ну, что, съел?», которая, судя по всему, ничуть не смутила «мальчика».
— А это кто?
— Моя бывшая почтальонша. Тоже покойная.
— Стало быть, информация проверке не подлежит.
— Жермена Ришье.
— …
— Моя школьная подруга.
— …
— Покойная.
Он закатил глаза.
— Жоржетта Дебу.
— Дайте угадаю: покойная.
Она пожала плечами с самым невинным видом:
— Что я могу поделать.
Алекс на секунду задумался:
— Ладно! Кто выиграл Тур де Франс в 1985 году?
Максин, задумавшись, прикрыла веки:
— Проще простого! Бернар Ино.
— Впрочем, вы могли бы мне сказать все что угодно — я про это не знаю абсолютно ничего.
Он вздохнул и сделал музыку громче. Максин тут же убавила громкость, заткнув рот Бони М.
— Теперь, когда мы кое-что знаем друг о друге, не мог бы ты мне сказать, зачем отправляешься в Брюссель?
— Просто так.
Максин почувствовала, что он не хочет ничего больше ей говорить, и предпочла его не торопить.
Алексу, не привыкшему скрывать правду, было не по себе. Он уже столько всего порассказал этой даме, о которой, однако, по-прежнему ничего не знал сам. И задал ей тот же вопрос:
— А вы-то зачем едете в Брюссель? Навестить кого-то? Может, вашу семью?
— У меня больше нет семьи.
Воцарилась тягостная тишина. Та, что заставляет почувствовать малейшие колебания воздуха. Алекс хотел лишь поддержать разговор, но коснулся какой-то болевой точки. Нужно было немедленно что-то сказать, только что? В подобных случаях всегда так трудно найти слова.
— Простите меня.
— За что? Ты же в этом не виноват.
— Так значит, вы едете посмотреть Брюссель? На экскурсию?
Максин посмотрела прямо в глаза молодому человеку.
— Тебе лучше не знать.
9
— Это почему же мне лучше не знать?
— Слушай меня. Ради твоего же блага.
Алекс искоса посмотрел на нее, вдруг что-то заподозрив. Он вспомнил, как она предлагала ему наркотики. Вообще говоря, он о ней почти ничего не знал. Он подытожил про себя те немногие сведения, которыми располагал:
Вышла из дома престарелых. Означало ли это, что она действительно там жила?
Ехала в Брюссель. Что она собиралась там делать?
Семьи у нее не было. По ее словам.
Ее муж был психиатром. Погуглить.
Любит музыку в стиле техно. Подозрительно.
Смотрит много, даже чересчур много, репортажей.
Ничего особо криминального в этом не было. Но осторожность никогда не помешает.
— Вы, по крайней мере, не совершаете ничего незаконного?
Надо было написать в профиле, что он не хочет пассажира с криминальным прошлым.
Хуже всего было то, что «преступница» лишь загадочным образом пожала плечами.
— Вы хотя бы не в бегах?
Хорошенькое дело! Не иначе, как нарвался на Бедовую Джейн [Знаменитая американская женщина-бойскаут, участвовавшая на поле боя в войнах с индейцами и постоянно носившая военную форму и оружие.] в кардигане из чистой шерсти!
— Да нет!
Она отмахнулась.
— Значит, торгуете наркотиками. Наверняка. Я смотрел передачу — не вам одной их смотреть — где рассказывали, что наркомафия использует пожилых людей для провоза наркотиков. У таможенников не возникает подозрений, и груз уходит как по маслу.
Он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Максин.
— Послушайте-ка. Я не желаю участвовать в ваших темных делишках. Я отвечаю за свою «Твинго». Да она и не выдержит полицейской погони. И вообще, тюрьма — это не для меня. Я псих, и в конце концов огребу по полной, мы все знаем, чем это заканчивается. Нет уж, у меня и без того куча проблем…
Старая дама положила руку на плечо Алекса, чтобы остановить его.
— Хватит нести всякий бред, лучше смотри на дорогу, а то попадем в аварию. Ты этого хочешь? Лично у меня нет желания умирать. Во всяком случае — сейчас и вот так.
Они молча смотрели какое-то время на бегущее им навстречу шоссе. Монотонно мелькающие разделительные полосы в конце концов немного успокоили их.
— Ну? — спросил Алекс.
— Что ну?
— Вы скажете мне?
— Что я должна сказать?
— Зачем вы в Брюссель-то едете? Я начинаю психовать из-за этого.
— Я уже объясняла — лучше тебе этого не знать. Поверь, что иначе ты еще больше распсихуешься.
— Вы не наемная убийца, по крайней мере?
Он взглянул на Максин и спохватился:
— Да нет, это было бы смешно!
— А почему это было бы смешно? — нахмурилась старушка.
— Потому что… м-м-м…
Алекс неуверенно очертил ее рукой в воздухе.
— Потому что я слишком древняя, да? В КГБ, представь себе, есть агенты и постарше меня.
— Так вы из КГБ?
От изумления он сделал резкий поворот, но тут же пришел в себя и взялся покрепче за руль.
— Ты чокнулся? Ты же нас убьешь!
— Так вот что! Вы из КГБ…
Максин наслаждалась повисшим в воздухе напряжением. Ей доставлял удовольствие полученный эффект. Но это не могло продолжаться вечно, ей надо было признаться.
— Нет.
— Что значит «нет»: вы не из КГБ или вы не можете мне ничего сказать, иначе вам придется меня убить?
Максин рассмеялась:
— Ты слишком много смотришь телевизор. Нет, я не из КГБ.
— Так зачем же вы меня уверяли в обратном?
— Я никогда не говорила тебе, что я агент КГБ. Это все твой психоз виноват. И заметь, что я никак не отреагировала на твое замечание, что я слишком стара для наемной убийцы. А это было очень обидно.
— Так вы и есть наемная убийца, да?
— Опять нет.
— Кто же вы, наконец?
— Я Максин, но ты можешь звать меня Макс.
Молодой человек совершенно растерялся. Он больше не понимал, с кем имеет дело.
— А зачем вы едете в Брюссель?
— Ты правда хочешь это знать?
— Да.
— Чтобы умереть.