— Я даже думаю, что с твоими музыкальными предпочтениями ты бы мог стать весьма популярным в доме престарелых.

И Максин одарила его лукавой улыбкой, от которой морщины вокруг ее глаз легли еще глубже, подчеркивая при этом их лазурную синеву.

— Послушай, я думала, что помру со скуки в этой поездке с Александрой, которая не моет голову, и только и будет со мной говорить, что о пыльных книгах…

— Александра?.. Если вы вдруг не заметили — я мужского пола.

— Спасибо, заметила. Но почему бы не написать в твоем профиле, что ты любишь музыку?

— Я не решился сказать, что слушаю старый американский соул — боялся спугнуть потенциальных пассажиров.

— Неужели ты всерьез думаешь, что твой профиль вызывал желание ехать с тобой? Ты единственный ехал в Брюссель, только поэтому я тебя и выбрала. Что за нелепая идея писать, что ты любишь путешествовать, читать и бог знает какую еще ерунду?

— Еще люблю ходить в музей. Я полагал, что так у меня больше шансов найти кого-то поспокойнее.

— Тебе это удалось! На твое счастье тебе попалась я. Именно из-за этого описания и из-за имени я и подумала, что ты — девушка.

— П-ф-ф…

— Извини, но музеями и книгами парни, как правило, не увлекаются.

— Значит, поскольку я парень, то должен быть неграмотным невеждой? Великолепное клише! Тогда и вы не говорите мне, что на самом деле любите механику, виски и Тур де Франс, потому что я тоже, представьте себе, ожидал увидеть представителя другого пола. Я думал, вы — мужчина: Макс.

— Так меня зовут друзья.

В ее голосе слышалось больше оправдания, чем ей того хотелось бы. Но она продолжила уже более спокойно:

— Ты прав. Я немного погрешила против истины.

— Стало быть, соврали.

Она помахала рукой, как будто отгоняла муху от лица.

— На самом деле я не интересуюсь механикой, я так написала, чтобы исключить сексуальных маньяков.

Алекс не верил своим ушам:

— Сексуальных маньяков?

— Да. Я смотрела репортаж Бернара Вильярдьера. Он шел как раз после сюжета о проституции и наркотрафике в Либероне. Или о Лилле, где процветает нелегальная торговля поддельным маруалем [Сорт французского сыра.].

Он глядел на нее в полном изумлении.

— Маруаль, сыр такой, — сочла нужным объяснить Максин.

— Но какое отношение имеют сыр и проституция к вашему профилю на сайте?

— Ясно какое: эта передача предостерегала меня от психопатов, которые используют Интернет, чтобы наброситься на молодых женщин. Мне совсем не хотелось очутиться в могиле!

— Так вы подделали ваш профиль?

— Ну, зачем сразу громкие слова! Не мудрствуй лу́ково! И вообще, в отличие от тебя, я соврала всего один раз.

— Ну, разумеется! Вы же в самом деле любите Тур де Франс.

— Именно так.

Алекс недоверчиво посмотрел на Максин. Он явно не верил ей.

— Велосипедные гонки, да?

— Да. И что?

— Мне казалось, что это скорее по мужской части.

Краска залила щеки Максин, испещренные мелкими морщинками.

— Замечание твое — сексистское, а «это», как ты выражаешься, — не болезнь, «это» увлекает до страсти массу людей. Я знаю множество женщин, обожающих Тур де Франс.

— В самом деле? — спросил Алекс, скорчив скептическую мину.

— В самом деле. Реймонда Лёкё, например.

И на ее лице появилась довольная улыбка, из разряда «Ну, что, съел?», которая, судя по всему, ничуть не смутила «мальчика».

— А это кто?

— Моя бывшая почтальонша. Тоже покойная.

— Стало быть, информация проверке не подлежит.

— Жермена Ришье.

— …

— Моя школьная подруга.

— …

— Покойная.

Он закатил глаза.

— Жоржетта Дебу.

— Дайте угадаю: покойная.

Она пожала плечами с самым невинным видом:

— Что я могу поделать.

Алекс на секунду задумался:

— Ладно! Кто выиграл Тур де Франс в 1985 году?

Максин, задумавшись, прикрыла веки:

— Проще простого! Бернар Ино.

— Впрочем, вы могли бы мне сказать все что угодно — я про это не знаю абсолютно ничего.

Он вздохнул и сделал музыку громче. Максин тут же убавила громкость, заткнув рот Бони М.

— Теперь, когда мы кое-что знаем друг о друге, не мог бы ты мне сказать, зачем отправляешься в Брюссель?

— Просто так.

Максин почувствовала, что он не хочет ничего больше ей говорить, и предпочла его не торопить.

Алексу, не привыкшему скрывать правду, было не по себе. Он уже столько всего порассказал этой даме, о которой, однако, по-прежнему ничего не знал сам. И задал ей тот же вопрос:

— А вы-то зачем едете в Брюссель? Навестить кого-то? Может, вашу семью?

— У меня больше нет семьи.

Воцарилась тягостная тишина. Та, что заставляет почувствовать малейшие колебания воздуха. Алекс хотел лишь поддержать разговор, но коснулся какой-то болевой точки. Нужно было немедленно что-то сказать, только что? В подобных случаях всегда так трудно найти слова.

— Простите меня.

— За что? Ты же в этом не виноват.

— Так значит, вы едете посмотреть Брюссель? На экскурсию?

Максин посмотрела прямо в глаза молодому человеку.

— Тебе лучше не знать.

9

— Это почему же мне лучше не знать?

— Слушай меня. Ради твоего же блага.

Алекс искоса посмотрел на нее, вдруг что-то заподозрив. Он вспомнил, как она предлагала ему наркотики. Вообще говоря, он о ней почти ничего не знал. Он подытожил про себя те немногие сведения, которыми располагал:

Вышла из дома престарелых. Означало ли это, что она действительно там жила?

Ехала в Брюссель. Что она собиралась там делать?

Семьи у нее не было. По ее словам.

Ее муж был психиатром. Погуглить.

Любит музыку в стиле техно. Подозрительно.

Смотрит много, даже чересчур много, репортажей.

Ничего особо криминального в этом не было. Но осторожность никогда не помешает.

— Вы, по крайней мере, не совершаете ничего незаконного?

Надо было написать в профиле, что он не хочет пассажира с криминальным прошлым.

Хуже всего было то, что «преступница» лишь загадочным образом пожала плечами.

— Вы хотя бы не в бегах?

Хорошенькое дело! Не иначе, как нарвался на Бедовую Джейн [Знаменитая американская женщина-бойскаут, участвовавшая на поле боя в войнах с индейцами и постоянно носившая военную форму и оружие.] в кардигане из чистой шерсти!

— Да нет!

Она отмахнулась.

— Значит, торгуете наркотиками. Наверняка. Я смотрел передачу — не вам одной их смотреть — где рассказывали, что наркомафия использует пожилых людей для провоза наркотиков. У таможенников не возникает подозрений, и груз уходит как по маслу.

Он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Максин.

— Послушайте-ка. Я не желаю участвовать в ваших темных делишках. Я отвечаю за свою «Твинго». Да она и не выдержит полицейской погони. И вообще, тюрьма — это не для меня. Я псих, и в конце концов огребу по полной, мы все знаем, чем это заканчивается. Нет уж, у меня и без того куча проблем…

Старая дама положила руку на плечо Алекса, чтобы остановить его.

— Хватит нести всякий бред, лучше смотри на дорогу, а то попадем в аварию. Ты этого хочешь? Лично у меня нет желания умирать. Во всяком случае — сейчас и вот так.

Они молча смотрели какое-то время на бегущее им навстречу шоссе. Монотонно мелькающие разделительные полосы в конце концов немного успокоили их.

— Ну? — спросил Алекс.

— Что ну?

— Вы скажете мне?

— Что я должна сказать?

— Зачем вы в Брюссель-то едете? Я начинаю психовать из-за этого.

— Я уже объясняла — лучше тебе этого не знать. Поверь, что иначе ты еще больше распсихуешься.

— Вы не наемная убийца, по крайней мере?

Он взглянул на Максин и спохватился:

— Да нет, это было бы смешно!

— А почему это было бы смешно? — нахмурилась старушка.

— Потому что… м-м-м…

Алекс неуверенно очертил ее рукой в воздухе.

— Потому что я слишком древняя, да? В КГБ, представь себе, есть агенты и постарше меня.

— Так вы из КГБ?

От изумления он сделал резкий поворот, но тут же пришел в себя и взялся покрепче за руль.

— Ты чокнулся? Ты же нас убьешь!

— Так вот что! Вы из КГБ…

Максин наслаждалась повисшим в воздухе напряжением. Ей доставлял удовольствие полученный эффект. Но это не могло продолжаться вечно, ей надо было признаться.

— Нет.

— Что значит «нет»: вы не из КГБ или вы не можете мне ничего сказать, иначе вам придется меня убить?

Максин рассмеялась:

— Ты слишком много смотришь телевизор. Нет, я не из КГБ.

— Так зачем же вы меня уверяли в обратном?

— Я никогда не говорила тебе, что я агент КГБ. Это все твой психоз виноват. И заметь, что я никак не отреагировала на твое замечание, что я слишком стара для наемной убийцы. А это было очень обидно.

— Так вы и есть наемная убийца, да?

— Опять нет.

— Кто же вы, наконец?

— Я Максин, но ты можешь звать меня Макс.

Молодой человек совершенно растерялся. Он больше не понимал, с кем имеет дело.

— А зачем вы едете в Брюссель?

— Ты правда хочешь это знать?

— Да.

— Чтобы умереть.