— Осталась? — переспросила Джин. — На сколько?

— Не знаю. — Лицо Ланса было очень серьезным. — На месяц, на год, на всю жизнь. На сколько пожелаешь…

Что он имеет в виду? Его глаза говорили о многом, но Джин боялась поверить.

— Ты хочешь оставить меня здесь из-за Дорри, — заключила она.

Ланс покачал головой.

— Я хочу, чтобы ты осталась из-за меня.

— Н-нет…

— Не понимаешь? Это же просто. Хочешь, я тебе все объясню?

— Я… н-нет… — Джин не видела желания в его глазах уже долгие месяцы. — Но ты не…

— … Не прикасался к тебе, — закончил Ланс. — Я ведь обещал… Но если ты решишь остаться, я должен быть освобожден от этого обещания.

— Я… — Джин открыла рот, чтобы выразить протест, но не смогла вымолвить ни слова.

— Ты не должна оставлять колледж, — продолжал Ланс. — Можешь просто перевестись на индивидуальное обучение. Я уже узнавал, это реально. — Как долго он обдумывал свой план? — Только нужно будет все объяснить Дорри, — рискнул пойти еще дальше Ланс, вдохновленный тем, что до сих пор не получил пощечину. — Я не предвижу возражений, но прояснить ей ситуацию крайне важно. Она уже большая девочка.

Он изо всех сил старался, чтобы голос звучал сухо и официально, понимая, что никаким словам о любви она не поверит.

— Может быть, для начала ты все объяснишь мне? — холодно произнесла Джин.

— Извини, я не так выразился. Я просто хотел сказать, что наше совместное проживание Дорри может воспринять как прелюдию к замужеству. Не хотелось бы ее зря обнадеживать…

Джин резко развернулась и бросила ему в лицо:

— Да, ты прав, я никогда не вышла бы за тебя замуж.

— Нет, я имел в виду… — Ланс остановился. — Послушай, а что могло бы побудить тебя выйти за меня замуж?

— Ну, хотя бы твои деньги, — предположила Джин.

Ланс рассмеялся.

— Да, думаю, это одна из самых привлекательных моих черт.

Он продолжал улыбаться ей, и она, неизвестно почему, улыбнулась в ответ.

— Ладно, подумай, — ровным тоном заключил Ланс, будто то, что он ей предлагал, было для него привычным делом.

Ну, жил же он с другими женщинами до того, как появилась его дочь, Дорри, попыталась успокоить себя Джин.

— Я… — Она поймала Ланса за руку, когда он уже собирался уходить.

— Да?

— Я… — Джин покачала головой. — Это абсурд.

— Что именно? Форма, в которой я это предложил, или мое предложение вообще?

— Не знаю, — ответила Джин, все еще качая головой. — Наверно, и то и другое.

— А что, если я тебя поцелую?

— Поцелуешь?

— В доказательство своих чувств.

Их взгляды встретились, и Джин словно накрыло океанской волной. Когда Ланс протянул руку и дотронулся до ее волос, она уже не чувствовала под собой ног.

— Пожалуйста, не надо, — еле слышно прошептала она.

— Но ты же этого хочешь, — сказал Ланс, лаская ее щеку.

Он был прав. Она так жаждала его поцелуев, что даже начинала себя бояться.

— Останься со мной, милая. — Он прижался губами к ее лбу.

Джин затрясло. Она тонула в море охвативших ее чувств, но все же нашла в себе силы отрицательно покачать головой. Связанный обещанием, Ланс отошел в сторону.

— Ладно, подумай об этом.

— Я… — Джин испытывала страстное желание броситься в его объятия, но все же…

Ланс чувствовал ее состояние, но не решался настаивать.

— Тебе лучше пойти в дом.

Его слова вернули Джин к реальности. Боже, что же она делает?..

Она убежала от него, но не могла убежать от себя. Безумие, все это безумие! Ланс Диллон… Он зрелый мужчина, умный, богатый, привлекательный. Он был всем, а она… она — никем. Джин пыталась убедить себя, что любит не его, а этот дом, Дорри… В конце концов, она впервые жила нормальной жизнью, впервые словно обрела семью. Но если она сблизится с ними еще больше, это принесет ей только боль и печаль.

Но никакие доводы рассудка не могли оградить ее от силы собственных чувств. Она хотела остаться больше всего на свете.

9

На следующий день события развивались очень быстро. Дорри все время крутилась под ногами, весело щебеча.

Во время обеда Ланс сказал:

— Сегодня приезжает отец.

— Отлично! — воскликнула Дорри, не обратив внимания, что он обращался к Джин.

— Думаю, он сможет отвезти тебя обратно, Джин.

Синие глаза совершенно явно спрашивали, хочет ли она этого.

— Но Джин ведь не собирается уезжать до следующей недели, — запротестовала Дорри.

— Позже дедушка не сможет за ней приехать. И будет гораздо лучше, если Джин уедет раньше.

— Но почему? — не унималась девочка.

Ланс ответил ей что-то невразумительное насчет получения учебников, но Джин понимала, что для нее настало время дать ответ.

— Ты все сказал отцу? — спросила она.

— О моем желании — да, — отозвался он. — Но за тебя я не смог поручиться.

— Сказал что? — Дорри переводила недоуменный взгляд с одного на другого.

— Возможно, я расскажу тебе позже, — отмахнулся Ланс.

— Старая песня, — разочарованно протянула девчушка. — Все расскажешь, когда я подрасту.

— Как получится. Может быть, и раньше.

Дорри с хмурым видом покинула столовую.

— Ну, так как ты решила? — спросил Ланс, как только дочка скрылась из виду.

Не ответив, Джин поинтересовалась:

— Зачем ты сказал отцу?

— Честно говоря, я всего лишь намекнул. А уж он сам догадался об остальном… Он едет сюда, чтобы отговорить тебя.

— Или тебя? — В конце концов, это же был его отец.

— Нет, он знает, что у меня хватит сил перенести эту боль, — с грустью проговорил Ланс.

— А что, будет больно? — Вопрос Джин был не более странен, чем весь их разговор.

Ланс мог бы солгать, но только не ей.

— Возможно. Но я постараюсь смириться с твоим отказом.

Он смотрел на нее с нескрываемой нежностью.

— Я не могу обещать тебе безоблачную жизнь, Джин, потому что немало повидал и знаю, что такого не бывает. Но я всеми силами буду оберегать тебя. Ты нужна мне… И я действительно хочу тебя! — Он улыбнулся. — Останься со мной, Джин.

Здравый смысл приказывал ей бежать, но она не слушала ничего, кроме зова сердца.

С ее губ был уже готов сорваться ответ, но тут появилась Дорри. А за ней — дед.

Больше им не представилось случая поговорить.

Дуэйн Диллон увлеченно играл с внучкой весь день. Наконец он решил пообщаться с Джин и нашел ее на кухне за приготовлением ужина.

— Хорошо выглядишь, — заметил Дуэйн.

— Спасибо. — Джин улыбнулась ему. — Доктор считает, что нога почти в норме.

— Прекрасно. Возможно, ты вновь начнешь спортивную карьеру.

— Возможно. — Джин уже не думала об этом серьезно, но проще было согласиться.

— Ланс говорил, что ты опять начала тренировки. Сэм Бейли будет рад это услышать. Если ему верить, то ты самая лучшая спортсменка, которую он когда-либо тренировал.

— Я уже и не знаю, хочу ли вернуться в спорт, — призналась, наконец, Джин. — По крайней мере, на профессиональном уровне.

— Да… Ланс полагает, что у вас могут быть другие планы, — наконец-то перешел к делу профессор.

— Да, — коротко ответила она, избегая смотреть на него.

— Возможно, ты скажешь, чтобы я не вмешивался в дела молодых… — Он умолк, словно ждал, что так она и сделает.

Но она молчала.

— Послушай, ты думала над этим серьезно? — осторожно подбирая слова, продолжал профессор.

— Вы считаете, что мы друг другу не подходим? — тихо спросила Джин.

— Нет… В общем, я не знаю, — признался он. — Главное, Ланс… да, Ланс считает, что ты ему подходишь.

Джин опустила голову, чтобы скрыть удивление.

— Что же он сказал?

— Что ему не бывает с тобой скучно, что ты никогда не изводишь его капризами и не вторгаешься в его внутренний мир.

Это звучало не слишком романтично, но ведь она и такого не ждала.

— Джин, я рискую подорвать авторитет моего сына, но должен это сказать. Я не уверен, что ваши отношения продлятся долго, — осторожно проговорил Дуэйн.

— Все в порядке, профессор. — Она слегка улыбнулась. — Ваш сын предупредил меня о возможном исходе. И я не стану предъявлять к нему никаких претензий.

— Ты любишь моего сына? — тихо спросил Дуэйн.

Сердце Джин бешено забилось, как всегда, когда она думала о Лансе.

— Не уверена, что я знаю, как надо его любить…

Глаза профессора стали печальными. Но в них не было неодобрения. Дуэйн много думал о трудной жизни этой девушки, и именно поэтому старался защитить ее. Пусть даже от собственного сына.

— Может быть, это просто благодарность? — предположил он.

Джин и на этот раз не знала, что ответить.

— Если это так, — продолжал Дуэйн, — то дело того не стоит. Ланс оплатил твои больничные счета, не ожидая ничего взамен.

— Он оплатил мои счета? — потрясение переспросила Джин.

Дуэйн Диллон быстро понял свою ошибку.

— Я думал, ты знаешь.

— Все мои счета?

Профессор наблюдал, как меняется выражение ее лица.

Шок быстро прошел, сменившись злостью на Ланса и на собственную глупость. Только сейчас Джин сумела сопоставить многие факты. Взять хотя бы поведение ее лечащего врача. Он всегда был вежлив и предупредителен с Лансом, а ей твердил о каком-то престранном благодетеле. Она-то думала, что речь шла о колледже. Как же она не сообразила раньше?

— Джин… — Профессор схватил ее за руку как раз в тот момент, когда она собралась убежать. — Я не должен был говорить тебе это.

— Разве?

— Ведь если ты не знала, то вряд ли испытывала благодарность?

— Да, вы правы. Я никогда не была благодарна вашему сыну. — Джин была в ярости. Почему ей не сказали? Она никогда не приняла бы этой благотворительности, особенно от Ланса.

— Вижу, я тебя разозлил. — Профессор жалел, что вмешался в их отношения. — Пожалуйста, не предпринимай ничего, пока не остынешь.

— Я абсолютно спокойна!

Действительно, внезапно Джин совершенно успокоилась. Теперь ей все стало ясно. Наивно было предполагать, что между ней и Лансом Диллоном что-то может быть. И теперь она еще должна ему не меньше сотни тысяч долларов!..

— Профессор, вы отвезете меня обратно?

— Ты имеешь в виду завтра?

— Нет, сейчас.

— Я… — Он и добивался такого решения, но оно не принесло ему радости. — Если хочешь… — неохотно добавил он.

— Пойду, соберу вещи.

Джин стрелой вылетела в коридор и пронеслась мимо гостиной. Она не стала искать Ланса. Увидев его, она взвилась бы, а их ссора могла бы испугать Дорри.

Она побросала в сумку одежду, учебники, фотографии, ракушки и другую мелочь. Сверху оказалась фотография, на которой они с Дорри весело улыбались. Нет!.. В Джин, словно черт вселился. Она выкинула из сумки все фотографии, ракушки, вообще все, что приобрела здесь. Она будет жить налегке, как раньше. В ее жизни нет места привязанностям.

— Джин! — Ланс стоял в дверях.

Она не обернулась и не остановилась, а лишь с треском застегнула сумку и швырнула ее на кровать.

— Твой отец отвезет меня обратно, — процедила она сквозь зубы, направляясь к двери.

Джин была так зла, что не могла смотреть на него. Она уставилась в какую-то точку на его плече и, не мигая, ждала, пока Ланс пропустит ее. Но он не шевельнулся.

— Не спеши, — сказал он. — Отец повез Дорри ужинать.

Джин почувствовала горечь и боль. Даже профессор оставил ее. Но чего, в конце концов, она ожидала? Она здесь чужая.

— В таком случае я поеду на автобусе. Пожалуйста, уйди с моей дороги, — непреклонно потребовала она.

— Ты не можешь так уехать.

Ланс шагнул к ней, но она отшатнулась. Он не должен, не имеет права к ней прикасаться!

— Прости, Джин, что я ничего не сказал тебе о больничных счетах, — заговорил Ланс. — Возможно, ты и должна была знать, но это не такая уж большая трагедия…

— Ты лгал! — выкрикнула Джин, еле сдерживая слезы.

— Разве было бы лучше, если бы я сказал правду? Ты лежала в больнице и ненавидела весь мир, и меня в частности. Могу себе представить, что с тобой было бы, если бы ты узнала, что обязана мне.

Слово «обязана» еще больнее задело гордость Джин.

— И до какого момента ты собирался все скрывать? Может быть, до сегодняшнего дня, чтобы у меня был стимул остаться с тобой? Ну конечно, ты ведь купил меня!

— Я еще никогда не покупал женщину, — рявкнул Ланс — Но даже если бы мне и пришлось это сделать, я нашел бы кого-нибудь поопытнее за такие деньги.

Джин ошеломил его тон.

— Я все верну, — только и смогла она произнести, сама понимая, как нелепо звучат ее слова.

— Мне ничего не надо. Меня волнует то, что происходит между нами. Я никогда не пытался купить тебя.

— Тогда зачем?..

— Сам не знаю, — расстроенно проговорил Ланс. — Чувство вины, полагаю. Через час после нашего разговора ты попадаешь под машину…

— Я сделала это не намеренно!

— Я и не думаю так. Просто я почувствовал, что между этими событиями есть связь. Между прочим, мой отец готов был отдать все свои сбережения на твое лечение, — продолжал он. — Так что у меня не было большого выбора… Но дело не в этом. Я не собираюсь требовать с тебя денег.

Для Джин это было бы сказочным подарком, но все же она повторила:

— Я верну тебе все.

— К черту деньги! — Ланс старался сдержать нараставший гнев. — Что случилось? Ты ведь почти решила остаться.

Боже, как она была глупа, согласившись на это! Как можно рассчитывать на какие бы то ни было отношения между столь разными людьми? У нее не было денег, кроме тех, которые он ей платил. У нее не было дома, кроме его дома. У нее не было будущего, кроме того, чтобы стать его любовницей.

— Я передумала.

Джин была настроена решительно, и Ланс прекрасно понимал это. Он знал, что все кончилось. Кончилось, так и не успев начаться.

— Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной, Джин Кейси? — спросил он глухим, срывающимся от волнения голосом.

Джин ощутила его напряженность, но ей было уже все равно.

— Один-ноль в твою пользу, профессор!

Лансу казалось, что и не было месяцев, которые они провели вместе. Перед ним вновь была маленькая дикарка, не способная ни любить, ни сострадать. Он был разочарован, и, заметив это, Джин бросила, не подумав:

— Можешь соблазнить еще какую-нибудь студентку из колледжа.

Это был удар ниже пояса. Она сразу поняла это, но поздно. Лицо Ланса исказила ярость. Шагнув к ней, он совсем загородил проход.

Джин попыталась проскользнуть мимо, но он схватил ее за руку.

— Ну нет! Ты не можешь просто уйти после таких слов.

— Отпусти меня! — Джин пыталась скрыть стыд под видом негодования.

— Нет. Для начала мы кое-что выясним. — Его пальцы крепко сжали талию Джин. — Вообще-то ты единственная студентка, с которой я лег в постель. И насколько я помню, тебя не долго пришлось уговаривать.

— Негодяй! — Джин замахнулась, чтобы залепить ему пощечину, но он вовремя перехватил ее руку.

— Начала ты, — резко бросил он. — Так что давай все выясним до конца.

— Если ты не пропустишь меня, — прошипела Джин, — я…

— Ты что? — Он насмешливо приподнял густую бровь, уверенный, что она ничего не сможет сделать.

Но он ошибся. Джин ударила его свободной рукой. Она сделала это, не подумав, и сама опешила.

Это было глупостью и не принесло ей свободы. Ланс прижал ее к стене своим сильным телом.

— Только попробуй ударить меня еще раз, — пробормотал он. — И я ударю в ответ.

— Я… — Все желание сопротивляться покинуло ее.

Глаза Ланса потемнели от гнева. Джин никогда не видела его таким. Она перестала вырываться и сникла.

— Так-то лучше! — Голос его был ровным, но таил опасность. — Посмотрим, как долго придется тебя уговаривать на этот раз.

Джин догадалась, что он имеет в виду, и отчаянно замотала головой, но это не остановило Ланса. Он медленно провел пальцем по ее губам. Дыхание Джин участилось. Она пыталась скрыть это, но он-то знал, что с ней творится.

Ее губы раскрылись прежде, чем Ланс накрыл их поцелуем. Внезапно такая волна желания нахлынула на нее, что Джин уже была не в состоянии бороться.

Ланс прав. Ее не нужно было долго уговаривать. Ничего она так не хотела, как прижаться ртом к его губам. И это произошло.

В руках Ланса она становилась мягкой как воск. Он начал нежно, страстно ласкать ее податливое тело, а потом притянул ее ближе и опрокинул на кровать. Блузка Джин распахнулась, обнажив упругую, набухшую от желания грудь. Ланс застонал, и это совсем лишило Джин возможности сопротивляться. Она вскрикнула, но не от боли, а от жгучего наслаждения при прикосновении его языка к своему соску. Никогда ей не приходилось испытывать ничего подобного. Ланс знал, как доставить женщине удовольствие. Джин трепетала от восторга и чувствовала, как тает в его объятиях. Она сама отыскала его руку и положила к себе на грудь. Прикосновения этого мужчины были нужны ей больше, чем воздух.

Наконец Ланс оторвался от налитых сосков и снова приник к губам Джин, а потом стал срывать с себя рубашку. Джин гладила его шею, спину. Она не отдавала себе отчета, что делает. Страстное желание, которому она не могла противиться, обещало столько блаженства! Но внезапно, словно ледяная рука сжала ей сердце. В панике Джин рванулась в сторону и крикнула, неизвестно откуда взяв силы:

— Нет!

Ланс вздрогнул и отпрянул от нее. Он выглядел скорее расстроенным, чем злым. Джин напоминала ему затравленного зверька. Сжавшись на краю кровати, она судорожно пыталась прикрыть обнаженную грудь.

— Я не причиню тебе боли, — нежно пообещал он.

Джин лишь усмехнулась. Он не понимал: уступив ему сейчас, она не сможет вернуться к прежней жизни. Ей больше всего на свете хотелось принадлежать ему, но не день и не год или два, а всю жизнь. Но ему-то это было не нужно.

Ланс снова потянулся к ней и нежно провел рукой по ее щеке. Девушка отшатнулась и стала торопливо застегивать блузку.

— Извини, я не хотел тебя торопить.

— Не стоит извиняться, ты просто делал свое дело.

— Дело?

— Ты считаешь, что я доступная.

— Доступная? — повторил Ланс. — Это совершенно не то слово. Я мог бы назвать тебя нежной, податливой, но никак не доступной.

Джин не успела ничего ответить, потому что они услышали, как подъехала машина.

— Наверняка это вернулись отец с Дорри.

— Ну и хорошо, — бесцветным голосом проговорила Джин, поправила волосы и подняла сумку с пола.

— Ты все-таки решила ехать? — спросил Ланс, не ожидая ответа.

Встретив Джин в коридоре, профессор Диллон понимающе кивнул. Дорри же не сразу догадалась, что Джин уезжает, но, заметив сумку в руках старшей подруги, начала хныкать.

Джин тоже была готова расплакаться и с трудом удерживала слезы. Она ободряюще потрепала Дорри по плечу и нежно обняла, обещая писать. Прощаться с Лансом она не захотела, но если бы обернулась, то увидела бы в его глазах смятение, боль и тоску.

Дуэйн Диллон в который раз пожалел, что вмешался в их отношения. Он старался сделать как лучше, а вышло наоборот. Ему было тяжело смотреть в безжизненные глаза своей любимицы.

Джин действительно была опустошена. Да, ей хотелось бы навсегда остаться здесь, с Лансом, чтобы постоянно чувствовать его волшебные поцелуи, прикосновения рук, теплоту тела. Но только теперь она поняла, что, лишившись всего этого, вообще отказалась от возможности любить. До сих пор она не знала, что такое любовь, не подозревала, что любовь может быть мучительной, нести не только радость, но и тоску и боль. Боясь сломаться под тяжестью этой муки, Джин выбрала одиночество, но так тяжело, как сейчас, ей еще никогда не было.