Узник говорил горячечно и сбивчиво. Павел сохранял спокойствие — кто-то решил бы, что ему очень скучен рассказ. Пару раз он даже вздохнул, посмотрел на часы — модные, из спецвыпуска швейцарской фирмы «Апфель» с портретом Хорста Весселя.
— Я усвоил. Ты смог понять, в чём причина?
Сумасшедший умолк. Некоторое время беззвучно шевелил губами:
— Силуэт из огня. Вспышка. Один глаз у меня ослеп. Яркий свет. Это ангел.
Павел ничуть не удивился. О чем ещё может говорить безумец? Уж явно не о квантовой физике. Главное, чтобы не замолкал. Он кивнул, всем своим видом выразив интерес:
— Продолжай.
— Он прошёл рядом, стоило нам проникнуть на место СОБЫТИЯ. Мы вошли и увидели ЭТО. Невыносимая яркость. Жар. Мозги у Германа сварились, вытекли через нос, и… он исчез. Я отчетливо видел. ОНО поглотит нас. Мы разлетимся на осколки.
— Ты помнишь его лицо? Этого ангела? Сможешь нарисовать?
Узник вырвал из его рук блокнот. Размашистыми, резкими движениями набросал карандашом портрет — лицо, обрамлённое длинными волосами, нос с горбинкой, тонкие губы. «Отлично рисует, — отметил Павел. — Вот всегда так. Почему мы пашем в конторе за горсть рейхсмарок, а не развиваем заложенный богами талант? Правда, какое сейчас искусство в Москау… Рейх требует чёткости и минимализма, мускулистых героев а-ля Шварценеггер, без лишних красок. Для икебаны и иероглифов надо ехать в Токио».
Сумасшедший оторвался от листка. Глаза слезились.
— Это было так реально, что я ощущал его дыхание… ОНО дышало пламенем.
Настроив эфунк, Павел сфотографировал рисунок с разных ракурсов. Отправив его на другой телефон, он задал ещё несколько вопросов, но не добился ничего нового. Сознание безумца вновь отправлялось по кругу: он видел всполохи пламени в воздухе, умирающих товарищей, огненного ангела. Потратив минут десять, Павел поднялся со стула. Он знал, в каком месте это случилось, но после рассказа не горел желанием увидеть тот кошмар своими глазами. Лучше разузнать, имеется ли какая-то защита от раздражителя. Незваных гостей тот, похоже, не жалует.
Он полез в карманчик рубашки, достал таблетку.
— Прими. Тебе полегчает.
Безумец захохотал — стало ясно, что он всё понял.
— Чудесно… как долго я этого ждал… валькирии, ко мне… наконец-то!
Павел шёл по коридору со стулом в руке, а стены изолятора сотрясались от хохота рыжего психа. Эфунк завибрировал. Павел открыл сообщение и прищёлкнул языком.
...Срочно приезжай. Я знаю, кто это.
Хохот за его спиной резко оборвался.
…Японец у книжного стенда проводил уходящего Павла безразличным взглядом. Он вновь повернулся к стойке и погрузился в просмотр новинки от Стефании Майер.
Глава 7
Пицца «Бенито»
(последний этаж, телеканал «Викинг»)
Здание было воздвигнуто достаточно давно, в 1957 году, и на углах уже ободралась штукатурка. Въезд преграждался массивными бетонными блоками — за ними, в окружении мешков с песком, в пулемётных гнездах засели немцы из зондеркоманды «Феникс». На заднем дворе слышался рык моторов бронемашин, на крыше несли дежурство снайперы — отряды партизан не раз атаковали Министерство народного просвещения и пропаганды. Двадцать этажей этого бетонного монстра вмещали государственное телевидение, радиостанции, с десяток редакций газет, сувенирный магазинчик и помпезный ресторан «Туле». Коридоры внутри здания переплетались, как клубок змей, заблудиться было довольно легко только лифтов, ведущих в различные подразделения, построили восемь штук. ТВ заняло пять верхних этажей самых престижных. Гости могли попасть в святая святых, предъявив охране в окошечко из пуленепробиваемого стекла аусвайс и пройдя через турникеты. Дальше их вели сотрудники телеканала «Викинг» — в качестве пропуска требовалось приложить ладонь к сканеру возле раздвижных дверей. Сразу на выходе из лифта, под потолком, висела «растяжка» с обширной цитатой из доктора Йозефа Геббельса:
...МЫ ВСЕГДА ГОВОРИМ ПРАВДУ.
НУ, ПОЧТИ ВСЕГДА.
Согласно постановлению рейхстага Москау, телевидение получало из казны 20 процентов бюджета — столько же, сколько и армия. Заслуженно: руководители Триумвирата не раз убеждались, что тэвэ выполняет свои функции куда успешнее ракет и танков. Редко когда в истории даже самой сильной армии удавалось подавить массовое восстание, а вот телеэкран позволял жёстче, нежели патрули на улицах, контролировать головы. Звания на ТВ начинались от шарфюрера; даже корреспондентам полагались генеральские зарплаты и бесплатный продуктовый паёк. Оборудование тэвэшников терзало страшной завистью сердца их коллег: отличные видеокамеры, скоростной Сёгунэ, дорогие автомобили. Среди мрамора в вестибюле «Викинга» сиял лысиной бронзовый бюст Ганса-Ульриха Руделя — первого космонавта Третьего рейха, в 1952 году водрузившего на Луне флаг империи. Всемирная слава, миллионы автографов и полуголые фанатки, осаждавшие звезду даже в туалете, быстро сожрали карьеру Руделя: тот спился с рекордной скоростью — за полтора года. Космонавта сняли с полётов и перевели на «скучное хлебное место», руководить телевидением Берлина. Неожиданно Ганс-Ульрих с жаром отдался новой работе, и это стало приятным сюрпризом для руководства. Он вступил в общество трезвости «Адольф», сутками не спал, изобретая разговорные шоу, планировал телеигры, составлял сценарии популярных сериалов для домохозяек, вроде «Девушки моей мечты». Именно он превратил развлекательное ТВ в спрута, опутавшего мозг миллиардов арийцев. В 1965 году рейхстаг принял закон, согласно которому любой гражданин империи давал клятву смотреть телевизор не меньше трёх часов день — на каждом аппарате заводские рабочие начали устанавливать датчики включения. Многие законы с тех пор были отменены… но этот продолжал действовать.
… — Новости через десять минут! Ахтунг, ахтунг, просим всех приготовиться!
Сергей посмотрел на часы. Всё нормально, чуточку времени есть. Оттарабанить новости с дежурной улыбкой — это семечки, вот планёрка, что последует у телефюрера через полчаса, тут дело серьёзное. Выпуски обязательно идут в записи, это настоящий конвейер. У ведущих под рукой в выемке на столе заготовки фраз-клише: «временные сложности», «улучшение радиационного фона», «рост рейхсмарки по отношению к иене» и «успехи в экономике». Для атак шварцкопфов — отдельная фишка: «бессмысленная жестокость», «массовая гибель мирных жителей» и «у террористов нет будущего».
Оператор навел на него камеру с силуэтом Руделя.
«Нет, что бы там ни говорили, Ганс-Ульрих — гениальный мужик, — подумал Сергей, рефлекторно коснувшись галстука от Версаче. — Умнее Геббельса. Нацисты ночей не спали, придумали кучу разных вещей, чтобы замусорить народу башку пропагандой, и добились обратного: людей стало тошнить от политики. А спившийся космонавт изобрёл простейшую штуку: если хочешь управлять разумом, надо просто его размягчить. Когда чел смотрит только юмор-шутки-развлекуху, он вообще не думает. У него нет предпочтений, одни рефлексы, ни дать ни взять собака Павлова. Включи ему под пиво программу „Прожектормарлендитрих“, и можешь нажимать на любую кнопку».
Сергей не боялся признаться (по крайней мере, очень глубоко в мыслях) — он не любил Триумвират. Считал себя интеллектуалом, почитывал в Сёгунэ запрещённые книжки и даже осторожно одобрял шварцкопфов — разумеется, в анонимных комментах. Таких сотрудников, кстати говоря, на канале «Викинг» было подавляющее большинство. Сидя в узком кругу за бутылкой шнапса, журналисты матерно крыли засилье оккупантов в сферах политики и экономики. Однако, вернувшись на службу, с поэтическим упоением «мочили» партизан во время эфира. «Я, ей-богу, прямо не знаю, — горестно признался как-то Сергею его коллега, штурмфюрер отдела политики Вася Колпаков. — Но вот уже рефлекс. Сажусь за стол, вижу камеру, и рот сам собой открывается… Что-то такое вот просто в крови. Фигу в кармане — и ту стремлюсь показать, если на стене — портрет фюрера». Каждый телеработник в душе держал оправдание, почему он так поступает: схожий набор штампов, как и на время телеэфира. «Семье нужно что-то есть», «на мое место найдут других» и «при фрицах хоть стабильность».
Рядом прозвучал женский смех. Сергей вздрогнул.
Палец с накрашенным ногтем бесцеремонно щёлкнул его по носу:
— Серёга, мой милый, ну и нос! На семерых рос, а тебе достался!
Сергей вымученно улыбнулся — гримёрша Маша исчезла за поворотом, успев призывно качнуть бёдрами. Вот сучка тамбовская. Вякнула такое в голос при всех, а кто-то намотает себе на ус. И опять пойдёт по кругу — приедут спецы из расового отдела СС: «Как это ты словчил проскочить мимо нас с таким шнобелем?» Придётся опять предоставить родословную до седьмого колена, сдавать анализ крови, череп станут измерять. Да и новую взятку этим умникам надо сунуть, потому что вскроется — прадед по материнской линии был наполовину армянином. А неарийцем, простите, мало того что жить негламурно, так без справки из расового отдела и на работу при всём желании не устроишься. Сергей знал многих людей, опустившихся на самое дно, обитающих в арбайтенлагер — общежитиях для иностранных слуг, в чьём присутствии нуждался рейхскомиссариат. Согласно уставу Москау, арийцам запрещалось заниматься чёрной работой вроде очистки канализации, прокладки рельсов и торговли фруктами на деревенских рынках. По договору с Ниппон коку для этих целей миллионами завозили китайских рабов — те обходились бесплатно, вкалывали сутками за еду. Точно такая судьба ждала и неарийцев.
Сергей зябко повёл плечами.
Нет уж. Лучше в бордель смотрителем. Что угодно, только не арбайтенлагер.
Он включил микрофон — на плазменном экране сменяли друг друга цифры. Раз, два, три…
— Дорогие телезрители, дамен унд геррен! В эфире телеканал «Викинг». Начну с самых коротких новостей. Волна переименований захлестнула города империи. Жители Великого Новгорода ратуют за возврат своему мегаполису шведского названия — Хольмгорд. Это приурочено к постройке на главной площади храма Локки, скандинавского бога огня. Население Красноярска вчера составило петицию сюзерену Японской империи, официально запросив называться Городом Ароматных Хризантем. Очередной ситё [Глава администрации (япон.).] Урадзиосутоку с большим успехом провел фестиваль суши для туристов из рейха: на рисовых колобках подавались кусочки хариуса, налима и омуля. Фюрер рейхскомиссариата Туркестан Абдулло фон Циммерблют после пятничной молитвы в мечети Ашхабада выступил с предельно жёстким заявлением, пообещав нанести авиаудары по фермам свиней в рейхскомиссариате Украина. Прусские колонисты Крыма отметили фейерверком начало курортного сезона и троекратно повысили цены для отдыхающих. Насколько известно, так начинается каждый сезон, поэтому в прошлом году в Крым не приехал ни один турист. Новый обер-комендант города Москау назвал автомобильные пробки национальным достоянием и отказался от борьбы с ними. В Голливуде под руководством японских продюсеров начались съемки пятьдесят седьмой части боевика «Годзилла». На этот раз огромный динозавр из моря разрушает деревню эскимосов в Гренландии, последнее из не затронутых им мест. Мы уходим на рекламу, а потом меня сменит на выпуске фроляйн Ирина Носова.
…Ролик показал очень толстую и столь же счастливую домохозяйку — в платье с кружевами и вышивкой, похожую на уроженку Баварии, Руссланда и Украины одновременно.
— Когда я готовлю вурстсалат, — защебетала она, — то всегда использую майонез «Ева Браун». Только он придаст моей еде вкус побед империи. Низкий уровень радиации, лучшие искусственные красители, безвредная антихолестериновая химия. Майонез «Ева Браун»: яйца такие вкусные, словно вермахт украл их у сельской старушки.
Следом включилась реклама сети пиццерий «Бенито». Особую популярность их повара завоевали пиццей «Фашизм» — из томатов, с моцареллой и тушёной морковкой, символизирующей нос Пиноккио. В Москау пицца успешно конкурировала с суши. Реклама не удивляла — дымящееся тесто, вкусно тянущийся сыр, доставка в течение двадцати минут. В финальном кадре появился актёр, загримированный под дуче Муссолини — с выпученными глазами и сжатым ртом.
— Пицца «Бенито»! — потряс он кулаком в камеру. — Вечная, как тысячелетний рейх!
Ирина с молодецким задором продолжила зачитывать новости. Она на ТВ всего-то пару месяцев, а новички обычно наизнанку выворачиваются. Сергей погрузился в мысли.
«Весёлый народец эти итальянцы, — подумал он. Даже диктатура у них — сплошной цирк. У нас — вымученный пафос и понты. Зачем власть борется с Сопротивлением, когда ясно — „лесное братство“ не победить? Признались бы честно: империи необходим враг, иначе это не империя, а торговка сардельками. Вспомним букет сороковых годов, душа радуется. Большевики, семитские плутократы, воротилы с Уолл-стрит. Сознательно отказались от семитов, а ведь они — универсальное изобретение человечества. Большевики хуже, хотя тоже чудесная торговая марка. На них так удобно сваливать проблемы».
Новости кончились, он сгрёб со стола бумаги. Запустили прогноз погоды.
— Вы включили счетчики Гейгера? — радостно спросила ведущая — хрупкая, но высокая блондинка. — И напрасно: сегодня ожидается снижение уровня радиации в воздухе. Возможно, это из-за новых саркофагов, опущенных на ядерные реакторы в Воронеже и Костроме. Температура обычная для декабря — плюс тридцать. Наслаждайтесь солнцем!
«Глобальное потепление и утечки радиации сделали своё дело, — мрачно усмехнулся Сергей. — В Москау забыли снег, гуляем в шортах и футболках, а самый ходовой товар — кондиционеры. Селекционеры рейха обещают открыть и плантации с ананасами. Тогда мы официально станем тем, чем давно являемся, — обычной ананасовой республикой».
…Он встал из-за стола, когда услышал сзади шаги. К нему шли двое в серых костюмах, за ними спешил оберст отдела новостей — бледный, на ходу застёгивающий пиджак.
— Сергей Колычев? — спросил один из гостей, здоровенный верзила ростом под потолок.
Он кивнул, чувствуя, как леденеет внутри. Гестапо. Неужели они уже читают мысли?
— У нас к вам вопрос по поводу одной вашей коллеги.
Перед глазами Сергея оказался рисунок, сделанный простым карандашом…
Глава 8
Туммо
(центр массажа «Эбицу», переулок Тибетский, 7)
— А т-ты в-видел м-мужика у вх-хода? П-похож на т-тебя как две капли в-воды. П-прикольно, п-правда? Т-ты с него, что ли, внешн-ность с-себе срисов-вал?
— Ради Тора, — огрызнулся Павел, отставляя пиалу с чаем. — Тебе заняться больше нечем? Похож и похож. Каждый из нас имеет двойника. Или, возможно, двух. Я не знаю, кем были мои родители, и не помню, откуда взял эту внешность. Просто забыл. Но, поскольку она внесена в электронную базу СС… Ладно, Жан-Пьер, если не возражаешь, немного помолчи. Мне сейчас нужно расслабиться.
Оберштурмфюрер Карасик послушно умолк.
Подушечки пальчиков массажистки придавили вены на висках Павла. Плечи обняло горячее полотенце, ноздри обоняли аромат жасмина. Он слышал своё дыхание — спокойное, ровное. Сеть массажных салонов «Эбицу» — лучшая в Москау, хоть и работают тут отнюдь не японки. Китаянки либо калмычки, старательно изображающие дочерей Страны восходящего солнца. Касания девушки стали лёгкими, практически невесомыми. Беззвучно шевеля губами, Павел начал читать мантру — любимую, заученную в спецлагере, во время долгой стажировки в монастыре Ташилумпо. Веки смежились сами собой. Он слышал далекие отголоски журчания воды ручья и сладкое пение птиц. С каждой секундой звуки становились явственнее. Чётче. Разборчивее.
…Павел огляделся — он плыл по тропе среди джунглей, среди бордовых пальм, опутанных зелёными лианами. В алом небе порхали попугаи. Из гейзеров, шипя, струйками вырывался пар, стелился под ноги. «Удивительно, насколько у меня кислотное подсознание, — отметил Павел. — Наверное, это у всех, кто в реальной жизни излишне мрачен». Он всегда погружался в глубокую медитацию, когда требовалось поразмыслить. Мысли уносились в загадочный мир — и растворялись в буйстве красок, среди оранжевых птиц и красной травы. Иногда он даже думал, может, именно так выглядит рай? Туммо, или, в переводе с тибетского, «система внутреннего огня», — совершенно особый вид медитации. Она, и верно, сжигает мозг изнутри, раскаляя, как уголь, и пользоваться ею часто — не рекомендуется. Разве что в очень важных случаях.
А сейчас — именно такой случай.
Он поднялся по ступеням, увитым орхидеями, на высокий холм. Гостя ожидал резной трон из слоновой кости, окруженный четырьмя красными барабанами. Поочерёдно ударив в каждый барабан, Павел раскачивался, впитывая исходящий гул. Как только последнее эхо умолкло, он занял трон. Босые ноги сейчас же оплели лианы, а небо над головой разверзлось, сверкая молниями. Он смотрел перед собой во все глаза. Сейчас. Да.
Он увидел лицо, нарисованное карандашом. Тонкий нос. Длинные волосы. Чёрные зрачки. Ольга Селина. Телеведущая канала «Викинг». Погибла два месяца назад. Кто мог подумать: гламурная девица, с двумя высшими образованиями, телезвезда со своим фан-клубом, и вдруг — партизанка, командир одной из ячеек шварцкопфов! Её боевая группа напала на кортеж обер-коменданта Москау фон Травинского, устроив засаду на Арийской улице. Самый громкий теракт года. Боевики с гранатомётами зажгли машины кортежа спереди и сзади, снайперы открыли огонь с крыш кауф-хофа «Мюнхен». Обер-комендант был убит первым, также погибли пятнадцать человек охраны и все восемь нападавших: по ним нанесли удар вертолеты «Фогель». Тела четырёх партизан не нашли, их просто разнесло в клочья. Опознанием (по анализу ДНК) занималась лаборатория гестапо.
Жан-Пьер рассказал: высшее начальство, вплоть до Триумвирата, пришло в ужас, едва выяснилось: одна из звёзд «Викинга» — участница нападения. Уличные видеокамеры зафиксировали момент атаки — Ольга, затянутая в чёрную кожу, со «шмайссером» на плече, отдает команды боевикам. В прессе об этом, естественно, не объявили. Для богемы, замешанной в связях с партизанами, имелось особое наказание — забвение. Актёры, телеведущие, певцы, неосторожно похвалившие в Сёгунэ «лесное братство», пожизненно исключались из упоминаний ТВ, радио и газет. Настоящая смерть. Никаких интервью, участий в разговорных шоу, вообще — ни слова. Уже через неделю после забвения любая звезда соглашалась сняться в низкопробном порнофильме, лишь бы привлечь внимание прессы. Но это не помогало. Наказание стирало всех, и не было храбрецов, способных ему противостоять. Как правило, актёр или певец, обречённый на забвение, через три месяца совершал самоубийство. Конечно, попадались и особо стойкие, но больше полугода не выдерживал никто. Посему пропажу Селиной восприняли нормально: как телезрители, так и коллеги по работе. Видать, провинилась. Допрос Колычева, напарника Селиной по новостям, ничего не дал. Он единственный, с кем Ольга водила дружбу и посещала клубы, а так… ни родственников, ни друзей. Проверили телефон Колычева — нет, ни одного звонка от неё после теракта.
Лианы оплели всё тело Павла. Сомкнулись над головой.
Кое-где стебли растений треснули, наружу просунулись ядовито-красные лепестки. Мёртвую телезвезду не нашли. И она, и трое других партизан оказались в эпицентре взрыва ракет. Обломки костей, обрывки тканей, кровь — вот и всё, что удалось получить для анализа ДНК. Однако эксперимент, закончившийся помешательством учёных гестапо, проводили недавно, и по крайней мере один из повредившихся в уме видел Ольгу. Как пылающего ангела, и сей факт стоил бедолаге рассудка.
