— А я тебе говорил, что поездка бестолковая получается, а Рубен? А ты мне начал про недостаток опыта, — ухмыльнулся Горацио.

Он уже понимал, что не в силах повлиять на происходящее и как-то оживить рабочий визит Президента. Успокаивало только то, что и у другого телеканала отснятый материал ничем не лучше. Корреспондент второго государственного обвёл собравшихся взглядом. Здесь были все из хвостовой части салона «Борта номер три», кроме сидевшего на заседании с важным видом Домингеса и снимавшего происходящее с видом преступника перед казнью президентского оператора, а также протокольщика Базиле Годоя.

Хара, сделав несколько снимков, одним из первых воспользовался предложением испить кофе: «Во-первых, я голоден, во-вторых, на совещании фото что в самом начале, что в конце одинаковые. В-третьих, мне всё равно за счёт чего зарабатывает Гавилар». При этом Горацио обратил внимание, что Хара обменялся одобрительными взглядами с Хосе Пульей. К удивлению молодого журналиста, эти двое были знакомы ещё со школы — нынешний Вице-Премьер был немного старше, но Хару с тех времён помнил и при встрече не отворачивался. Об этом поведал сам фотограф. А вот других журналистов и сотрудников пресс-службы сеньор Че порой не замечал. Или делал вид, что не замечает.

За непродолжительное время своей работы в СМИ Республики Умбрии молодой журналист успел проникнуться симпатией к Харе. Своему тёзке Сальвадор Горацио доверял. В отличие от порой чрезвычайно исполнительных Домингеса и оператора Президентской пресс-службы.

— Знаете, — Горацио обвёл всех взглядом, подбирая слова, — мне кажется, наш Дон Серхио в принципе нормальный идальго…

— Так, это мы знаем и не сомневаемся, — Рубен Леон был, казалось, немного раздражён.

— Дай скажу, коллега!

Леон, словно извиняясь, склонил голову, продемонстрировав лысеющую макушку.

— Так вот, — Сальвадор Горацио сделал небольшой глоток из бумажного стакана, который не выпускал из рук, — он нормальный человек. Пусть я недавно на телевидении и не видел его живьём раньше, но, в конце концов следил и за твоими, Рубен, репортажами, и статьи в газетах читал. И вообще…

— Ну, ладно-ладно, всех облизал, — рассмеялся один из газетных корреспондентов, но его никто не поддержал.

— Нормальный он, нормальный, — в очередной раз повторил Горацио, — проблема в том, что он давно на своём месте. Уже полтора десятка лет. Он в очередной раз ездит по стране и везде одно и то же. Он это всё уже много раз видел. Он как ребёнок, который сидит в комнате с одними и теми же игрушками. Схватит машинку — а играл он её уже раньше, схватит солдатиков…

— Вот солдатиков пусть не хватает, — философски изрекла сеньора с новостного портала и закатила глаза.

— А у меня в детстве не было солдатиков, — куда-то в сторону пробурчал Алессио Лопес.

— У тебя были деревянные игрушки, прибитые к полу, — захохотал Альварес, которого тут же поддержали остальные.

— Я серьёзно, — Горацио продолжал свою мысль, — ну, разве не так? У него из года в год одно и то же. Что в нашей Умбрии нового?

— Слушай, а ты прав. Ему всё надоело, — произнёс сквозь густую бороду корреспондент «Каррера Уль Трухильо» Массимо Рохас, — вот он и захотел немножко Боливии. Главное чтоб действительно за солдатиков не взялся. А то наша столица будет не в Уль-Трухильо, а там — в Ла-Пасе или Сукре. А ваши каналы станут телевидением провинции Умбрия.

— Слушай, Рохас! Вот как ты с такими взглядами и на свободе? — рассмеялся Рубен Леон.

— Точно, — обнажил прокуренные зубы журналист из «Нуэво Диарио», — поражаюсь я тебе, коллега! Молчишь-молчишь, а потом как скажешь.

Журналисты одновременно вздыхали и смеялись. А спустя мгновение в проёме палатки появился Базиле Годой.

— Тише-тише! — суетливый сотрудник службы протокола шипел и зубоскалил и при этом судорожно махал руками, — там же важное совещание! Вы мешаете своим смехом.

— Мой амиго, — Альварес сделал решительный шаг в сторону Годоя, и тот инстинктивно отступил назад, — главное чтоб они не слышали над чем мы тут смеёмся. Ты же не расскажешь?

Конец ознакомительного фрагмента