— Ну же, Роб, рассказывай! — нетерпеливо воскликнула я.

— Ладно! Мы легли в дрейф, хотели немного переждать ненастье. На море творилось ужас что. Я находился как раз на верхней палубе, точнее, на баке, была моя очередь вести наблюдения. И тут появился Тео, чтобы сменить меня. Только я отстегнул от леера свои ремни безопасности, как огромная волна накрыла меня с головой и буквально смыла за борт, в открытое море. Наверняка я бы утонул, потому что меня сильно тряхануло и сбило с ног. Но Тео сразу же подал сигнал тревоги, потом швырнул вниз поплавок ставной сети, а следом сиганул сам. Я все еще бултыхался в ледяной воде, все остальные ребята мгновенно высыпали на палубу. Они-то и рассказали мне, что каким-то чудом Тео удалось подплыть ко мне, потом он привязал меня к буйку и даже затолкал внутрь сети, но тут на нас обрушилась еще одна громадная волна, оттянула его в сторону от меня и утащила под воду. Больше они уже его не видели. К тому же было темно, море штормило… ну ты прекрасно понимаешь, в таких условиях разглядеть человека в открытом море практически невозможно. Вот если бы ему удалось хоть как-то зацепиться за буек, тогда бы все пошло иначе. — Из груди Роба вырвался громкий всхлип. — Ребята сразу же вызвали по рации вертолет. Меня быстро обнаружили и подняли на борт, потому что к буйку была подсоединена сигнальная лампа. А вот Тео… В конце концов спасатели нашли и его… точнее, его тело… Запеленговали сигнал бедствия с его передатчика… Господи боже мой! Ал, если бы ты знала, как мне тошно… Прости! Никогда не смогу простить себя… Никогда!

Впервые за все время с тех пор, как я узнала о гибели Тео, я почувствовала некий живой отклик в своей душе. Словно волна прокатилась по моим жилам. Я накрыла своей рукой руку Роба.

— Роб, мы оба знаем все опасности, которые подстерегают яхтсменов в открытом море. Наверное, Тео они были знакомы еще лучше, чем нам.

— Умом, Ал, я все понимаю… Но… И зачем я только отстегнул в ту минуту ремни безопасности? Черт меня дери! — Роб поднес руку ко лбу и закрыл ею свои глаза. — Вы двое, вы были созданы друг для друга… А теперь… Это никак не должно было случиться… Ты должна возненавидеть меня!

Роб разрыдался. Я механически положила руку ему на плечо и принялась гладить, успокаивая. Самое ужасное, что какая-то часть меня действительно ненавидела его в этот момент. Потому что Роб уцелел и выжил, а Тео — нет.

— Успокойся, Роб. В гибели Тео нет твоей вины. Он поступил так, как на его месте поступил бы любой капитан. Другого поступка я от него и не ждала… Некоторые поступки вообще не…

Я прикусила губу, боясь расплакаться, если буду и дальше утешать его.

— Прости меня, Алли. Сижу тут перед тобой, хныкаю… — Роб виновато вытер слезы с глаз. — Я просто захотел излить тебе душу… Рассказать, что я чувствую…

— Спасибо тебе за откровенность, Роб. Спасибо, что ты рассказал мне все как было. Понимаю, это далось тебе непросто.

Какое-то время мы оба сидели молча, каждый думая о своем. Потом Роб поднялся со своего места.

— Пожалуйста, звони мне, если что… Кстати, о звонках. — Роб выудил из кармана джинсов мой мобильник. — Вот нашел это на камбузе. Твой?

— Мой. Спасибо. — Я взяла из его рук свой телефон.

— Тео спас мне жизнь, — едва слышно прошептал Роб. — Он настоящий герой. Я… я… мне очень жаль, что все так вышло.

Я молча смотрела вслед безутешному Робу. А потом подумала, что сейчас, когда я уже повстречалась с ребятами из своего экипажа, меня здесь больше ничто и никто не удерживает. Наверняка Селия захочет, и в этом я не сомневалась ни минуты, поучаствовать в процедуре опознания тела своего сына. Я поднялась со стула, готовая бежать прочь с места, превратившегося в некое подобие театрального задника, на фоне которого разыгралась моя личная трагедия. Бежать, да, но куда? Наверное, домой, в Женеву. Но и в Атлантисе меня встретит еще одна зияющая дыра, еще одна невосполнимая утрата.

И нет уголка на всем белом свете, где я могла бы отдохнуть душой.

Вернувшись к себе в номер, я стала машинально укладывать вещи в рюкзак. И снова намеренно отключила свой мобильник, но совсем по другой причине, чем тогда, когда была на яхте вместе с Тео. Я была слишком раздавлена горем, чтобы прямо сейчас вести разговоры со своими друзьями и близкими. К тому же никто из сестер ничего не знал о моем романе с Тео. Я ведь самонадеянно посчитала, что впереди у нас еще уйма времени для того, чтобы в будущем познакомить каждую из них с Тео. И потом, ведь наша связь с ним длилась всего ничего… Как было объяснять девочкам, что за такой короткий промежуток времени Тео стал для меня всем? Всего лишь несколько недель физической близости, но мне их вполне хватило для того, чтобы понять и почувствовать родство наших душ. Мне всегда казалось, что я знаю Тео всю свою жизнь.

Когда умер Па Солт, я пыталась успокаивать себя тем, что таков естественный порядок вещей в круговороте жизни: новое нарождается, старое уходит. И потом, рядом со мной на тот момент был Тео, который как мог утешал меня. Более того, он подарил мне надежду на новое начало в нашей с ним жизни. Теперь, оглядываясь назад, я осознала, как всего лишь одним своим присутствием Тео заполнил ту зияющую бездну, которую оставила в моей душе смерть Па Солта. Но вот и Тео тоже ушел. А вместе с ним ушли и все мои мечты о будущем. В течение всего лишь нескольких зловещих часов от меня не только навсегда ушел Тео. Вместе с ним я похоронила в морской пучине, и тоже навсегда, свою страсть к морю и к парусному спорту. Любовь всей моей жизни была одномоментно, грубо и бесцеремонно, с корнями вырвана из моей души.

Я уже приготовилась покинуть комнату, взяв в руки свой рюкзак, но в эту минуту зазвонил телефон, стоявший возле кровати.

— Алло? — небрежно бросила я в трубку.

— Алли, это Селия. Директор-распорядитель регаты сообщил мне, что ты остановилась в отеле «Нью-Холмвуд».

— Я… Здравствуйте, Селия.

— Как ты? — спросила она.

— Ужасно! — едва слышно пробормотала я, не в силах более притворяться. Да и зачем мне притворяться перед этой женщиной? — А как вы?

— То же самое. Я только что из госпиталя.

Мы замолчали, каждая по-своему переживая все то страшное и уже окончательное, что означали ее последние слова. Я физически чувствовала, как Селия борется с подступившими к горлу слезами. Но вот после некоторой паузы она снова заговорила:

— Алли, куда ты сейчас?

— Сама… Я не знаю…

— Тогда подходи к паромной переправе на Саутгемптон. А дальше вместе поедем в Лондон. Поживешь у меня несколько дней. Вокруг всего этого такая шумиха началась. Папарацци превратили мою жизнь в сплошной кошмар. А вдвоем мы с тобой забаррикадируемся у нас дома и заляжем на время на дно. Согласна?

— Я… — Я сделала судорожный вдох. Из глаз брызнули слезы. Но то были слезы облегчения. — С удовольствием!

— Номер моего мобильника у тебя есть. Позвонишь мне, когда приедешь на вокзал в Саутгемптоне. Я там тебя встречу.

— Хорошо, Селия. И… спасибо вам.

Потом я не раз думала, что, если бы не этот судьбоносный для меня во всех отношениях звонок Селии в самый трудный, самый страшный момент моей жизни, я, скорее всего, бросилась бы с парома в бушующие волны за бортом, ушла бы из жизни вслед за Тео.

Мы встретились на вокзале. Свое мертвенно-бледное лицо Селия спрятала за огромными солнцезащитными очками. Я подбежала и упала к ней на грудь, точно так, как делала это при встрече с Ма. Мы долго стояли, обнявшись, в сущности, два чужих человека, которых объединило одно большое и неизбывное горе. Потому что оно было для нас общим и мы как никто понимали друг друга.

Мы прибыли на вокзал Ватерлоо, взяли такси, которое доставило нас в красивый белокаменный дом в Челси. Селия приготовила на скорую руку омлет. Мы вдруг поняли, что не притрагивались к еде с тех самых пор, как узнали о гибели Тео. Селия налила нам по большому бокалу вина. Мы уселись на террасе. Стоял теплый и тихий августовский вечер.

— Алли, я должна признаться тебе кое в чем. Можешь посчитать меня сумасшедшей, если захочешь… — Я увидела, как хрупкая фигурка Селии вдруг содрогнулась, словно через нее пропустили электрический ток. — Но, когда вы оба навещали меня здесь в последний раз, я уже все знала. Прощаясь с Тео, целуя его, я нутром чувствовала, что он уходит от меня навсегда.

— Понимаю, Селия. Кстати, Тео тоже инстинктивно почувствовал ваше внутреннее напряжение. Всю дорогу до Саутгемптона он был сам не свой.

— Трудно сказать, повлияло ли так на него мое настроение, или у него самого тоже были дурные предчувствия. Помнишь, перед тем как уходить, он сказал, что ему надо отлучиться на пару минут в ванную? А нас попросил подождать в холле… Когда я закрыла за вами дверь и уже собралась снова вернуться на кухню, то обнаружила на журнальном столике в холле вот это. Письмо, адресованное мне.

Она протянула большой конверт, на котором красивым, каллиграфическим почерком Тео было написано одно-единственное слово: «Мамочке».

— Я вскрыла конверт, — продолжила свой рассказ Селия. — Внутри лежало новое завещание Тео и письмо мне. Там же было и письмо, адресованное тебе, Алли.

— Боже! — воскликнула я, закрывая рот рукой. — Я…

— Со своим письмом я уже ознакомилась. Твое еще ждет своей очереди. Естественно, я его не вскрывала. Вполне возможно, пока ты не в состоянии читать. Но в любом случае я должна вручить его тебе, как он о том и попросил уже в письме ко мне.

Селия извлекла из большого конверта еще один конверт, поменьше, и протянула его мне. Я трясущимися руками взяла конверт.

— Но, Селия! Почему, если у него было предчувствие чего-то нехорошего, почему он не сошел с дистанции, не прекратил гонку досрочно, как это сделали многие капитаны на других яхтах?

— Думаю, мы обе с тобой, Алли, прекрасно понимаем, почему он поступил так, а не иначе. Ты же сама яхтсмен, и всякий раз, выводя свою яхту на старт в очередных соревнованиях, ты тоже вполне отдаешь себе отчет в том, какие опасности подстерегают каждого из вас впереди. Впрочем, как ты помнишь, Тео в тот день сказал, что никто не застрахован от несчастных случаев. Можно и в городе элементарно попасть под колеса автобуса. — Селия обреченно пожала плечами. — Наверное, он просто предчувствовал, что ему на роду написано…

Конец ознакомительного фрагмента